На поверхности реки Месяц вышит гладью. Мы с тобою сорняки В звёздном междурядье. Что бы нам не прорасти Просто в чистом поле, Где ни стёжки, ни пути, Где никто не полет? Где не плачут от тоски, Где не ищут славы, Там, где мы не сорняки, А цветы и травы...

Уже по-осеннему немы От листьев уставшие ветки, Затянуто тучами небо, Натянуты струнами нервы, И комната кажется клеткой. Предвестьем грядущего ветра Сочится закатная охра... Как долго не таяла вера В любовь до последнего вздоха!..

Так и живём, чтоб проснуться, заснуть, не проснуться; В тщетных попытках не путать Шекспира с пиаром Тупо по клавишам щёлкать, дышать по утрам перегаром, Мир сотворяя из постмодернистского стёба. Знать, что мы знаем... Уметь, не погнувшись, согнуться, Тонко цитировать странную смесь телебрёха С вымершей классикой. И, не заметив подвоха, Верить наивно, что жизнь - только первая проба...

Подождать, потерпеть, и, наверное, станет получше. Где-то слюбится, где-нибудь просто пройдет... И снега зажурчат, и зашлепает солнце по лужам, И проснутся поля, отмечая грачиный прилет. Как-нибудь пережить и мороз, и весеннюю слякоть, И палящее солнце, и ливень, как плети, тугой, Дотянуть до утра, до весны, до счастливого знака, Переждать эту жизнь, и понять, что не будет другой.

Вечер почти бездонен, Вечер похож на вечность… В старом не нашем доме В вазе на подоконнике Желтый тоскует донник. ……………………………….. В темной не нашей комнате Запах густой, медовый. Медом, землей и солнцем Пахла ладошка поля. Тысячью желтых свечек В небо тянулся донник. И на плечах бессменно Небо держали сосны. …………………………… Здесь, в городской неволе, Отблеск другой вселенной. В старом не нашем доме Желтый тоскует пленник. 2008;2010

Может, и правда неплохо, что кончились тайны… Все объяснимо, все просто, и нет привидений. Сны не сбываются, есть только ряд совпадений, А совпаденья, как всем нам известно, случайны. Правда, неплохо привыкнуть к известным стандартам: Глупо дежурить на крыше в часы звездопада, В ночь на Ивана Купалу разыскивать клады, Верить кукушкам, свечам и потрепанным картам. Может быть, это и есть долгожданная зрелость: Тяга к покою, желанье прожить без «экстрима», Новое свойство – не видеть того, что незримо, Новая странность – бояться случайных прозрений. Новое чувство: что больше ни сказки, ни чуда В жизни не будет, и это, наверно, неплохо… Возраст другой или просто другая эпоха? Кончились тайны, но стали понятнее люди…

Реки как реки, Похожи одна на другую. Поле как поле, Все та же дорожная скука. Это разлука. И если нельзя обезболить, Нужно привыкнуть. Подумаешь, горе как горе. Руки как руки, Пускай обнимают другую. Губы как губы, И голос сумею не вспомнить. Эхо охрипнет В шкатулках пустующих комнат. «Любит – не верю», А может быть, «верю – не любит». Люди как люди, Обидно, что стали чужими. Строили планы, И, может быть, жили б как жили. Снова дорога, Дорога почти не разлука. Раны как раны, Начнут заживать понемногу.

Радость ли, горе ли – городу все безразлично… Может, и так… Но у города правда иная. Я показалась когда-то «такой романтичной», А оказалось, «прости, но уж слишком земная»… Город, я знаю, на всех угодить невозможно: Кто-то мечтает, чтоб хлеба хватило на завтрак, Кто-то – сменить свой ( ну, как там его?) «внедорожник», Кто-то – чтоб было любое, но все-таки завтра. Что-то исполнится, что-то… бывают и сбои. Следствие – слезы, полпуда несъеденной соли. Страшно, когда сотворенные нами герои Нас покидают в надежде на лучшую долю? Город мой, город, ты старше, мудрее. Послушай, Как не смириться с диагнозом страшным – «бескрылость»? Впрочем, прости, ты свою изуродовать душу Тоже позволил, навечно нам сдавшись на милость. Стать журавлем суждено не любому, но мне бы Сразу понять, что не каждому быть и синицей… Так мы и будем, мой город, с тобой не в руках и не в небе, Я – потихоньку стареть, ты – теряя себя, молодиться.

Когда мы расстанемся, станет, наверное, легче: Ни вечной обиды, ни этих взаимных упреков... Остаться одной? Но «одной» не всегда «одинокой». И как ни банально, но время действительно лечит. Я дачу сниму, буду слушать мелодии сада, Бродить босиком по траве, просыпаться с рассветом, Предсказывать дождь и жару по народным приметам, То дождь, то жару получая за это в награду. Я буду любить не тебя, не кого-то, а просто Качание ветки и голос невидимой птицы. И, может случиться, мне счастье однажды приснится – От дерева счастья беспомощно нежный отросток. Мы будем свободными (все-таки странное слово, В нем словно живет обещанье неведомой встречи). Когда мы расстанемся, станет наверное легче. Но если, расставшись, мы встретимся - встретимся снова...

Она придумывает жизнь, Перебирая дни, как чётки. Как ярки, как упруго-чётки В её рассказах миражи! Она придумывает жизнь… Её привычный мир – слова. Она не любит дел рутинных И из всемирной паутины Плетёт для будней кружева. Её привычный мир – слова. То откровения, то ложь… Здесь нет ни возраста, ни долга. Как тянутся мгновенья долго, Когда строки заветной ждёшь! То откровения, то ложь… А он живёт бок о бок с ней – Привычный элемент «реала», Где нет ни страстного накала, Ни феерических огней, Лишь он живёт бок о бок с ней. Вот так, перебирая дни, Без ссор борьбы и примирений На грани разных измерений Живут-встречаются они. Вот так, перебирая дни, Она придумывает жизнь, А он живет бок о бок с ней.

В том месте, где кончается земля, Где мир звенит сухой волной ковыльной, Я обретаю и ... теряю крылья, В испуге о бескрылости моля.

На ладони балкона Под порывами ветра Ты теряешься в кроне, Ты почти уже ветка. Ты трепещешь и гнешься В оперенье зеленом И вот-вот оторвешься От ладони балкона.

Уже за занавесом белым Скрывалось солнце по утрам, Уже мороз с толчёным мелом Бродил ночами по дворам; Народ давно забыл о квасе, Со всей округи к теплотрассе Стекались вечером бомжи, Уже учёные мужи Пугали трижды стужей лютой. Мир ждал зимы. И даже день, Унылый, скучный, словно тень, Терял минуту за минутой. Казалось, осень длится век… Но вот однажды выпал снег…

Бредёт по небу тучья стая, Табун деревьев дремлет стоя, Речушка, облачившись в робу, Зелёную, – ведь август всё же – Плескаться заставляет рыбу. Уже мазки вечерней сажи Заметны в пышной шевелюре Садов. Над тихими холмами К зениту на фуникулёре Ползёт луна. И мы немыми Становимся перед созвучьем Лягушечьим, цикадным, птичьим.

Стало страшно жить в этом городе Без истории и без памяти. Словно всех нас собрали в горсточку, Окружили домами-пальцами. Вместо неба – лоскут исплаканный, Вместо солнца – да где ж ты, солнышко? – Днём слепящий осколок пламени, Утром – сумрачный глаз бессонницы. Не клониться в зелёной тяжести, Не шуметь деревьям над крышами – В высь пустую культями тянутся. Только кто же теперь услышит их? Где сливались дома в мелодию, Где, как сердце, стучало прошлое, Вместо улицы – место лобное, Вместо песни – немое крошево. Не ложится здесь жизнь узорами На холсты белёные времени – Пролетает стрелой изогнутой, Чтобы в землю внезапно врезаться. Без истории и без памяти, Безымянные и безликие… То ли мы с колдовством не справились, То ли сами беду накликали…

Не зверь, а кусает. Не пламя, а жжётся. Зелёного цвета, растёт где придётся. Съедобна, полезна, довольно красива… Уже догадались, что это …?

По таинственной планете Одиноко бродит ветер. Бродит днями и ночами: Негде бедному причалить… Ни аллеи нет, ни сада, Ни берёз, ни винограда. Нет ни дуба, ни тростинки, Ни былинки, ни травинки… Ходит ветер, ищет друга. Дождь пропал, пропала вьюга, Нет ручьёв, исчезли птицы – Не с кем горем поделиться… Одиноко бродит ветер По таинственной планете, Как по каменной поляне, Плачет: « Где же вы, земляне?»

вы со бу А.Кручёных Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай… Н.Гумилёв В комнатах гам шум буйство глум бокалов звон пластинки стон На прокуренной кухне вдвоём.

Полутьма, полусвет, полутень. Полуночь, полумгла, полудень. Полужизнь, полусмерть, полусон Полусмех, полувсхлип, полустон Полустрах, полустрасть, полубред. Лёгкий жест: полуда – полунет . Одинокого счастья портрет Набросан твоей рукой. Звон Стен, Уставших от пустоты. Осколки моей мечты Кто-то собрал, Чтоб построить perpetuum mobile, Оставив взамен покой. Туш отыграл Неудачи сердца искоробили. А в комнату рвётся май На крыльях цветочных стай. Нарциссов развратный запах, Застенчивых ландышей яд… Обманут безгрешностью взгляд, Задушат в железных лапах. Сошедшего снега холод Укрыт в лепестках восковых, И кровью цветов полевых Они утоляют голод. Черёмух ночной аромат, Недоброй овеянный славой. Уставшему сердцу отрада – Отрава . Безмолвна ночная расправа… Оборваны струны и лира Согнулась под гнётом венца. Неслышно коснулись лица Три бледных весенних вампира. 1991

Красивая? Нет? Да какая разница! Ведь солнце - оно же одно на всех. Иду себе просто, иду и радуюсь, И слушаю солнечных зайчиков смех. Ручьи разбегаются с бодрыми трелями, А встретятся если, будет река. Вселенная глазом следит апрелевым, Как льдинками в лужах плывут облака. Дома распрямляют спины усталые, Сосульки стряхнув - пережиток зимы. В тени, во дворах, оплывают опалово Еще не растаявшие холмы. С ручьями, с домами, даже с прохожими, С опаловым снегом, с желанием жить Сорву этот день, как лист подорожника, Чтоб к ране сердечной потом приложить.