ИЗ ПИСЕМ МОСКОВСКОМУ ДРУГУ (подруге) (из Бродского) Знаешь, Джейка, Шарль Перо - великий трагик! Лес без пищи - это нонсенс, против правил. Волк наплёл там про глаза, про уши враки с голодухи - мы судить его не вправе. Вертихвостка, в красном чепчике девица, повстречалась на беду в лесном масиве. Пирожком могла бы с волком поделиться и тогда бы разошлись они красиво. Жалко волка, преждевременно дал дуба - жрать хотел, но сам стал мясом для колбаски. Шапка замужем, дитя от лесоруба - говорят, не спит малой без этой сказки... -------------------------------------------------- это отклик-экспромт на стихотворение Юлии Вороновой (ДЖЕЙКИ) "БРОДЯТИНА" http://www.my-works.org/text_26904.html СПАСИБО ТЕБЕ ЮЛЕНЬКА ЗА ВДОХНОВЕНИЕ!

В цепи гор заковано, Узкое ущелье. Каторга законная В местном воплощении. Ни какой амнистии Много тысяч лет. В ярости неистовой Рассечён хребет. Изгородь скалистая И орлы в дозоре, Речка мускулистая Королём на зоне, – Из под облаков она Бурная шумит, В стужу льдом не скована, Буйный нрав и вид. Жидкая растительность – Пайка арестанта. Вод характер мстительный, Злые перекаты. Не до сердоболия,- Нрав реки простой – Тяжело в неволе ей, Рвётся на простор. ________

Пустозвонство надежд, да и слух – не ахти у фортуны. Что ни день – маета, и сегодняшний суетно пуст. Вот и ночи черёд, но её колыбельные струны Вместо сладкого сна навевают бессонную грусть. Обезглавлена ночь – тучи спрятали лунное лико. Тычась, словно слепой, что остался без поводыря, Робко ропщешь – гортань не посмела раскрыться до крика. Тускло несколько звёзд в полынье поминально горят… Так хоронят мечты, прозябанью сдаются без боя, Так уходят на дно – без пробоин, в бесчувственный штиль, Так немеют, и глохнут, и слепнут, свыкаются с болью… Этой осенью очень унывно звучали дожди.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ в стиле блюз Бай - бай, усни сынок, Прикрой скорее глазки, В стране волшебных снов Тебя заждались сказки. В стране волшебных снов Ты полетишь как птица. Бай - бай, усни сынок, И дивный сон приснится: Там будет лес чудес, Голубизна небес, Там заяц и медведь Умеют петь. Там из морских глубин, К тебе всплывёт дельфин, И улыбнётся он – Такой вот сон. Бай - бай, усни сынок, Усни мой милый мальчик, В стране волшебных снов Тебя найдёт удача. В стране волшебных снов Цветастый мир искрится. Бай - бай, усни сынок, И сон цветной приснится. Там будут мотыльки У голубой реки, Цветные облака, И радуга. Там над морской волной, Кораблик золотой, И белых чаек стон – Такой вот сон. Там дружит с мышкой кот, И солнце любит крот, Там всё наоборот, И всё поёт. И там для всех для нас, Слоны играют джаз, Там светлый мир весны – Такие сны.

* * * …"Корабль выстроен…" …"Я слышу гром проклятий…" …"на корабле – ни мёртвых, ни живых." П. Литвиненко На белых архаичных парусах, На поиски мечты и вдохновенья, Все "за" и "против" взвесив на весах Обычно трусоватого сомненья, Воображенье в плаванье ушло, В спокойный океан бесшумной ночи. Команда слов, подобранных душой, Желала испытать себя на прочность. Способности свои, как ни крути, Мы познаём, когда уже в пути. И первый признак бунта и беды Настиг команду в середине ночи. Усталость с Ленью крикнули: "Воды! Воды нам пресной в виде пресных строчек!" Вблизи маячил мрачный тощий риф, Без почвы, в клочьях ночи и отёчный, – Они бы обошлись наличьем рифм… Но, слава Богу, капитан настойчив. Потребности свои, как ни крути, Мы познаём, опять таки, в пути. "Чего мы ищем?

- Ну, здравствуй! - М-м… - Говори, ты уже можешь разговаривать! - Привет автор. Представился б тебе, но не знаю, как меня зовут. - Назовём тебя пока Лирический Герой. - Лирический Герой… что ж, мне нравится. А какой я? - В каком смысле? - Ну, положительный, отрицательный… - Думаю, положительный. - Спасибочки. А внешне? - Погоди, до этого дойдём. - Не, я к тому, что если ты про любовь пишешь, так что б я красивый был, что б девушки любили. - У-у, какой ты пылкий! - Весь в тебя. - Вот это не надо. Никогда бабником не был, и врядли уже… - Мне со стороны видней. - Знаешь что, ЛГ, – закроем эту тему. Ты готов к испытаниям? - А что, прям так, сразу и испытания?! - Именно с них и начнём. Итак: - Я твоя проблема, – противные, жирные губы брызгали слюной. - Я твоя проблема, – теперь настоящий волчий оскал. - Я твоя проблема, – глаза не просто угрожали, они со свистом высасывали энергию, и холод страха окончательно сковал волю. - Я твоя проблема, – удар.

* * * На горизонте горная гряда Надкусывает яблоко заката… * * * Морщится водная гладь,- ветер её озадачил... * * * Дискутируют солнце с дождём. Радуга к ним примостилась… * * * От поцелуев моря на ветру потресканные губы побережья… * * * Подснежник – весна репетирует… * * * Ромашка – солнечный микрофон… * * * Солнце на облачном парашюте… Дело к вечеру. * * * Репутацию ближневосточного лета подмочил краткий дождь... * * * На солнце можно обгореть… В тени и тени не отбросишь… * * * Время – нещадной мачехой... Тело – послушной падчерицей...

По рёбрышкам озябшего листочка, Обтянутым зелёной, нежной кожей, Роса стекала в пойму позвоночника И скатывалась капелькой к подножию. Так, умываясь, просыпалось утро. И оглушая, радовались птицы. И неба край сияньем перламутровым Окрасил дня размытую границу.

Если мрачную тучу избавить от строгой заколки, Посветлеет она, распустив дождевые власа. А потом, романтическим облаком, по небесам Поплывёт, отражаясь флотилией в лужах – осколках.

1. Сонатой незнакомой слуху Шуберта Звучала ночь аккордами свиданий. Над первыми любовными брошюрами Корпели желторотые созданья. Разучивали страстные сольфеджио Безопытно, спонтанно, по наитью. Фривольные мелодии с надеждами Переплетались в нотностанных нитях. И отзывалась ночь грудным регистром В одном диапазоне с юной нежностью. И скрадывалось школьных ласк невежество Чутьём и пылкой жаждой страстных истин. И складывались вздохи первой свежести Сонетом любопытного фрейдиста. 2. Сонетом любопытного фрейдиста, Скандальным – в пику косности заданья, Стихами недоучки гимназиста Вписалась ночь в программу мирозданья. Классические формулы рифмовки – Как льготы безупречным ветеранам. А время и душевные мембраны Желали не обносков, а обновок. И ночь плодила дерзко муры-Шуры, Вне лексики традиций, но по нраву И девушкам, и юношам, на равных Верстающих любовные брошюры, Мечтающих и жаждущих нирваны В блестящей звёздным наворотом шубе. 3. В блестящей звёздным наворотом шубе Явилась Ноч

Не уходи! Неужели тебе не тревожно? Не уходи! Ты дрожишь – Я покрылся гусиною кожей, – Будто ножом по стеклу – твой уход... Невозможно! Боже! Смилуйся! Ты потеряешься, милая, – Встретит какой-то, заезжий, – Буду далёк и бессилен я – Будет он близок и нежен. Сдержит ли чувство беспечной разлуки издержки? Не уходи, моя милая! Не уходи, моя нежная! Не уходи... Всё же ушла. Чуя, что не к добру, Пёс во дворе проскулил на прощание. Мы обворованы, вещий мой друг. Мы обнищали.

* * * "Обнищали после стольких лет…" Полина Ладанева Печально, без надрыва: -Знаешь, больно, что боли нет. Бравадными плевками с колокольни на весь сюжет (разыгранный уже) – не отыграться за всё, что зря. Пережитое, вроде декораций – до фонаря! Выходит – мы разлукою довольны. За столько лет! – Не спорим, не воюем… Только больно, что боли нет.

В романтической трактовке, С чувством, с толком, с расстановкой, В соответствии с системой Репетируем любовь. Роль знакомая до боли – Я любовный алкоголик, И во мне, согласно теме, Опьянело льётся кровь. Я люблю её не больно, Безобидно, безглагольно – В смысле действий и постели – Абсолютный градус – "ноль". А когда вскипают страсти, Рифмой рву я их на части – Чай не первый год в системе, В этой сцене – я король! В третьем акте в том спектакле Я вообще, как птеродактиль – Вымираю (в бога, в душу), – Ледниковые века. Я глотаю водку с перцем, – Тут стихами не согреться, Ну а ей хватает слушать Про глаза и облака. Дело близится к финалу, Не хватает криминала, Я вот-вот собой покончу – Это будет криминал. Тут она мне улыбнулась, Рук взволновано коснулась… Я конечно смерть отсрочил, – Есть надежда на финал. Но судьба мне нос утёрла – Я затёрт другим актёром. Был я псом её, не так ли? Он теперь ей – Бог и царь. Режиссер в финале пьесы Роль мою отдал повесе… Хоть бы раз сыграть в сп

Вешний луг, травяной дурман, Звон в ушах, раскраснелась женщина, – Мы закручиваем роман И счастливый конец обещан нам. Мы старатели страстных строк. Ритмы-рифмы сердец аукались, Пленных губ опьянелый слог, Безыскусных объятий рукопись. Я проснулся в поту, больной. Дождь по стёклам оконным топчется. – Я с тобой, ненаглядный мой, – Шепчет верное одиночество.

Воздушные замки, которые строил и строю – Собранье историй, где я отдыхаю душой, Феерия счастья, лекарство моё возрастное – Я лучшего средства от грусти пока не нашёл. Отчаюсь и спрячусь от жизни своей непутёвой, В том мире, где праздник на тысячи милей окрест. И Бог – дирижёр с воспарившей рукой наготове, – Взмахнёт – и мажорно в душе заиграет оркестр! Жизнь – импровизация!

Под автоигом плотным, суетливым, Под напряженьем транспортных интриг, Распаренные вены Тель-Авива Исколоты бессрочным часом пик. Истерзаны машинною вознёю, Излатаны и вдоль, и поперёк. Но город гнёт развязок новизною Довлеющий над ним тромбозный рок. От пригородов – доноров незваных, Вдогон, кровавой смесью разных групп, Текут авто в рабочую нирвану Под выхлопные перебранки труб. Другой бы – жертва передозировок – Безвольно бредил хаосом внутри, А этот – не сказать, что хладнокровно, Но пыжится, блюдёт какой-то ритм. Пульс рваный, но с претензией мотива. Пульс деловой, но с тяжестью улик. Распаренные вены Тель-Авива Исколоты бессрочным часом пик.

Нежный клёкот фортепьянный, Флейты тоненький ручей, И далёкий, струнно-пряный Отзвук, неизвестно чей. Нежный клёкот фортепьянный, Флейты тоненький ручей. Но тревожась, сквозь сопрано, Низко рвёт виолончель. Перебор клавиатурный Беспокойством заражён. И, согласно партитуре, Скрипки вводит дирижёр. Скрипки ранено взревели В ре-минорном мандраже. Пальцы сдавливают вены На руках смычковых жертв. Из скрипичного альянса – Соло ноющих речей, – Сиротой в печальном трансе, Завелась виолончель. В трёхминутном монологе Было много терпких чувств, Сожалений о недолгой Жизни, дареной ручью. В эту боль встревают скрипки, Не согласные с тоской, Саксофона голос хрипкий – Неожиданной строкой. Бунт в инструментальной стае, Буря нотная окрест. Тема гневом нарастает, Увлекая весь оркестр. Грозовой разряд аккордов, Как заявка на финал. И глухой обрыв на коду… Тишина… Неразгаданною тайной, В брызгах солнечных лучей – Нежный клёкот фортепьянный, Флейты тоненький ручей, И далёкий, стру

Листва желтеет, мельтешит – Осенний почерк. Об интонациях души Тоска хлопочет. Из уголка, где грусть робка, Смиренный шёпот – Нельзя, чего уж там роптать, По лужам шлёпать, Негоже прыгать как юнцу, Играть в ловитки, И уж конечно, не к лицу Просить улитку Покинуть домик, на чуть-чуть, Хотя бы рожки… А сколько их ещё, причуд, Осталось в прошлом! Однако – вечер заспешил, Умолкли птицы, Листва бледнеет, мельтешит… И детство снится.

Спи, любимый мальчик мой, Баю - баю - бай, Сонно-сказочной страной, В небе проплывай. На пушистом облаке, По полям небес. И на звёздном зонтике, В дивный мир чудес. Там есть терем-теремок – Для зверушек дом. Там поющий колобок, И влюблённый гном. Бродит Дрёма по лесам В сказочной стране – Рядом с мышкой спит лиса, И сова во сне. Спи и ты, мальчонка мой, Баю - баю - бай... Над игрушечной страной, Сонно проплывай. Спят игрушки по местам: Лев, медведь, щенок. Даже кот играть устал, Отдохнуть прилёг. Спит игрушечный король, И принцесса спит, Видит сны ночной порой Доктор Айболит. Завтра будет день другой, Новый день забав. Спи мой мальчик дорогой, Баю - баю - бай...

Спи малютка. Ночь пришла, И вокруг всё стало тише, Вот и звёздочка зажглась, И луна на небо вышла. Звёздно-лунный сонный свет По домам постели стелет, И зевает сон во сне, Засыпая в колыбели. Ночь нам песенку споёт, Глазки всем позакрывает. И во сне мурлычет кот – Мяу - мяу, баю - баю... Тихо тикают часы, Песням ночи подпевая, И слагают деткам сны – Тик и так, и баю - баю... Спи малютка, я с тобой, Ты со мной, и ночка с нами. И храни тебя любовь Папы, и конечно Мамы!