Все останется вам: и закат, и зарницы, Светло – синее небо, и прохлада ночей. Шум вечерней сосны, пенье вешнее птицы И печальные думы в дни осенних дождей. Проплывут перед вами облака чуть уныло, Словно музыки звук налетит грустный час. Ветер вам пропоет, пролетая игриво И напомнит вам вдруг, может быть и о нас…

Не обещайте продолженье, когда звучит - "Мой друг, пора!" что проку в этом утешеньи, когда грустней все вечера. Когда темнеет очень рано, печаль терзает больно грудь, когда по крыше дождь упрямо, стучит, стучит, не дав уснуть. Когда едва - едва светает, с надеждой смотрите в окно, душа невольно вспоминает о детстве. Где теперь оно?..

... Кто тебе приснился, Зая? Ну-ка расскажи мне сон... - Порхала бабочка большая, и колокольчик задевая, я словно райский слышал звон.... Не может быть!? Ну, поскорее... Так редко снятся сказки нам, все чаще подлецы, да лиходеи являются из мрака по ночам. За что, скажи, нам эта жуть - бессоница и бред средь ночи: мы капли пьем, такую муть, чтоб не сомкнуть от страха очи... А, бабочка, то - чудо рая, поверь мне, говорю всерьёз, и с умиленьем припадаю, к твоей ручонке, не без слёз...

... А вы, умеете ль, друг мой, чужому счастью улыбаться, или пожертвовать собой, за честь чужую поквитаться? Последнюю рубашку снять, и дать бездомному напиться, и там, где невозможно лгать, своей свободой поступиться?.. Не отводите, друг мой, взор, не преуспели здесь мы с вами, наш с вами беден кругозор, не видим мы, что за плечами. Мы ходим строго по прямой, вокруг боимся оглядеться, как-будто мир для нас чужой, и в час последний, роковой, нам негде будет отогреться...

Люблю напев вечернего дождя, Близки его мне жалобы и стоны, Когда по крышам каплями твердя, Трубят повсюду его звоны. Так иногда, вечернею порой Он мелким бисером крадется, В лучах закатных весело смеется, Играя с утомленною листвой. Тогда я слышу, как звучит В напеве грусть неотвратимо, Как будто в душу мне стучит, Слетевшая неведомо, незримо. Меня встревожит это пенье, То вдруг пробудит грусть во мне, То в миг навеет утешенье, И давнее мне грезится во сне…

Люблю я дождь - ненастную погоду, Когда вдвоем мы в сумерках аллей, Как другу близкому, поведаю невзгоду И нет мне собеседника милей. Я тороплюсь, тяну навстречу руку, А он, что наболело, то и говорит, Ну кто так искренне расскажет другу И кто поймет, когда душа болит. И я напев его как песню слышу, И грустный и веселый - что желать? Листва аллей, оставь свою нам крышу, Нам есть о чем друг другу рассказать.

Я расплескать хочу свою усталость, как воду у колодца из ведра и в тишину, которая осталась хотел бы окунуться до утра. Вдруг превратиться в лист осенний, то затаиться тенью у плетня, или закатом тихим и вечерним встречать всю ночь рожденье дня. Пускай хотя бы на мгновенье забыться детским, нежным сном, почувствовать покоя дуновенье, каким когда-то веял отчий дом. Чтобы потом все с чистого листа уже без грусти и немой печали в душе моей сильнее зазвучали, и полнились любовью голоса…

Эх!.. Дорога, дорога, дорога! Ты так вольно, маняще зовешь, Встану утром сойду я с порога, И пойду куда ты поведешь. Вдоль обочины, как вестовые Повстречают меня лопухи, А с холмов на меня живые Будут синью глядеть васильки. Запылит меня далью дорога, От того разволнует в груди, Что былое я вспомню немного И вздохну, "Далеко ль впереди?" Загорится закат над тобою, Потемнеют леса и жнивье. Она всюду лежит предо мною, И я скроюсь в тумане ее...

Выйду, сяду на крыльцо и задумаюсь глубОко, тень заботы на лицо ляжет мне до срока. Выйдет мать и сядет рядом будет думать про свое, и почувствую я взглядом, как ей тоже не легко. Так сидим вдвоем в заботах, молча - каждый о своем, нет, не ладится работа, тихо встанем снова в дом. Час, другой идет уныло, словно кислая хандра, вдруг соседка говорлива рассмешит нас до утра... А на утро, снова дело, снова ладно и легко и вчерашнее, что ныло улетело далеко.

Ах, эта осень – грустная пора! Во вздохах слышится прощанье, Туманность, холод октября, Нависла тень печали, увяданья. Гнетущих дней неотвратимость Витает грозно над землей И ветер, позабыв игривость, Суров и дерзок, стал порой. Еще горит листва багрянцем В холодном кружеве ветвей. Летит на землю в кротком танце, Прощаясь с отблеском лучей. Деревья грустно на ветру Глядят печально и стыдливо, Как будто просят сиротливо, Прикрыть в смущеньи наготу. И все равно – лес, как и прежде, Я очарован бедною красой В своей дряхлеющей одежде, Как божество он предо мной.

Рассвет, свеча, не до игры ума, И не скрипит легко перо поэта. Тень от кудрей печально холодна Как Мойка и Нева, как дуло пистолета. Последний час, а может быть и два Безумно жаль, еще не все воспето, Торопит час, и вот летит карета За ветром успевает лишь едва... Все будто замерло - и речка, и кусты И только взгляд такой ранимый, Улыбки тень печальной и любимой, Ах, если б знали только вы!!! Очнулась глушь при счете раз и два, Он вспомнил может быть про лето, Вдруг стала красной снега синева В руке сраженного поэта. Казалось в тот последний миг Шаг роковой, потерь еще не зная, Над всей землей раздался крик, Он до сих пор звучит, не умолкая.

Нет, нет! Еще труба звучит! Еще в душе теснится радость, Когда услышу, как ручей журчит, И на губах от ягод сладость. Когда увижу разноцветный луг, Брожу ль по роще одиноко Родной все слышится мне звук, О чем-то грустном и далеком. Еще свежо так в памяти моей Смятенье первого свиданья, И нежность рук, и блеск очей, И звезд таинственных мерцанье. Но я боюсь, что утренней зари, Однажды не увижу на рассвете, И не забьется у меня в груди, Воспоминание о прошлом лете. Но я прошу - под этой сенью - Останься все и навсегда: И луг, и роща… звон весенний, Ах, да! И грозы, грозы иногда…

Безмолвные поляны, печальный рощи взмах, уставшие туманы уснули на полях. Сверкает паутина над жухлою травой, уже поют в долине зло ветры над рекой. Холодный дождь по-вдовьи, уныло пробежит, ворон в овраге стая до сумерек кружит. Все тяжелее тучи, прощальный клик с небес, седеет дуб могучий, с судьбой смирился лес... Прошу, молчи...не надо! Не береди покой души моей, отрады, ее красы былой.

Вокзал, перрон, короткие гудки - Еще так чуждо все и незнакомо. Впервые долгие пожатия руки, И грустный взгляд метался у вагона. Душа рвалась, как юность вдаль, Смешалось все с тревогой и тоскою, Сверкал июль своею синевою, И дом родной немного стало жаль. Но вот свисток все оборвал так резко, И вдруг поплыли, будто в забытьи, Твой дом, окно и занавеска, И робкий взмах печали у двери. Меня несло все дальше и быстрее, Моим сомненьям словно вопреки. Оставил все впервые не жалея, Тревожно билось: что там, впереди?

Покой, палата, слабый свет, и за окном уже темнеет, и доктор тихо так: " Надежды нет..." И мне от этого становится дурнее. Пусть про соседа, пусть не обо мне, и все равно срываюсь, как с обрыва. Вдруг что-то померещилось в окне, я на краю душевного надрыва. Смотрю угрюмо в потолок, стараюсь вспомнить, что там было, еще бы раз, хотя бы в уголок забиться в памяти унылой. И жизнь, почувствовав беду, как бы вошла и рядом села, и смотрит странно, словно наяву, так, что спина похолодела. Хочу спросить, с ней разобраться, чтоб не напрасно так лежать, покаяться во всем и разрыдаться, но только чтоб не умирать.

К чему слова, когда вокруг - такое? Куда ни глянь – то роща, то луга, И солнце к вечеру бывает золотое, Что сердце замирает иногда. А запах сена свежего покоса - Как рассказать, как радуюсь тогда? И в летний день ложится тень откоса На задремавшего от зноя пастуха. Не описать, как чуден час рассвета! А свежесть утра, и туман в лугах, И запах ржи, и песни ветра... Я не скрываю слезы на глазах.

Умолкли волшебные звуки, Затихло дыхание струн И тут же гримасами скуки, Наполнился вечер - шалун. Ворвется ненастная осень Устроит свою кутерьму Никто нас об этом не спросит Зачем, отчего, почему? Простите, прощаюсь я с вами, Поверьте, до боли мне жаль! Вы птицей в распахнутой раме, Рукою мне машете вдаль...

Взглянув назад, на годы - ужаснулся, но о былом не стоит сожалеть... И вот, я словно заново проснулся, и прошлое стряхнув, хотелось петь. Сегодня стану радостным и новым, и ни за что на свете не солгу, не укорю я ни единым словом: ни жизнь, ни смерть, ни суету. И пусть, не все я разгадаю, и смысла жизни не познаю я, но я пытаюсь, верьте, прочитаю, ту книгу, что Господь оставил для меня.

За домом полусонный лес: дубы, березы, ели, на фоне сумрачных небес с надеждою глядели, как пробивался тонкий луч упрямый, красноватый, сквозь грозовую темень туч вечернего заката, и, просияв какой-то миг, едва блеснув, поспешно, он озарил природы лик в осенней тьме кромешной.

Давай с тобою погрустим немного, пройдем аллеей молча, не спеша. Прошу, не торопи меня дорога, дай нежностью наполнится душа. Зачем гадать о том, что будет дальше, нет никакого дела всем до нас. А между нами хитрости и фальши, не будет и в последний час...