Смотрю на этот мир я с сожаленьем, Куда мы катимся, ну что же мы творим! Ведь даже занимаясь жизни восхваленьем, Мы между строк, другое говорим. «Как этот мир прекрасен! Небо голубое!» Про химзавод? Ну, вот ещё, зачем! Не стану я, в свой стих пихать такое! К чему упоминания проблем. Подумаешь, по речке нефть разлилась, Бумагу надо – ну так срубим лес! Ведь тема эта, как то в стих не влилась, Зато там про закат и синеву небес! Ну, тигр там Амурский вымирает. Ну, расширяется в озоне там дыра. Да и других проблем вполне хватает, Зато: «Прекрасна так, весенняя пора»!

(из раннего) Видать - такой уж наш удел, Жить в мире, полуслов и полудел. И глядя, в полумраке, друг на друга. Уйти пытаться с замкнутого круга. Искать, уже открытые пути. И думать, ну куда же нам идти? И бога вечно вопрошать, Куда, куда же нам шагать? Мы потеряли путь, что был нам дан. И хламом мы, набили чемодан. А нужное, мы выбросили вон, И совести забыли мы закон. И каждый на себя, всё тянет одеяло. Пусть многое имеем, но нам мало. Но только в гроб с собой не унесёшь, Что в жизни этой, ты приобретёшь. Тогда к чему, вся суета и муки? Уж лучьше - посвятить себя науке. И может быть, мы все поймём тогда, Что наша жизнь – совсем не ерунда.

В суете городов, в хаотичном мельканье машин. Глядя с грустью на жизни игру и на прихоть судьбы. Я в мечтах уношусь в край лесов, рек и горных вершин. В край, где птицы поют и стоят, словно стражи дубы. К тем далёким краям, что сокрыты, стеклом и бетоном Городских новостроек, что множатся день ото дня. Устремляюсь бесплотным, незримым и лёгким фантомом. И прошу не тревожить, хотя бы в мечтаньях меня.

(из раннего) Луны холодный, тусклый свет И гробовая тишина. Стою один и жду рассвет, Мне снова ночью не до сна. И снова мысли лишь о той, Кого всем сердцем полюбил. Лишь к ней стремлюсь я всей душой, Забыть её, не хватит сил. Но так же тяжело сказать, Что в мире нет её дороже. Боюсь любовь я потерять, А вдруг она понять не сможет. Что ж, буду я тогда сгорать, Как мотылёк в огне нещадном. И каждый вечер умирать, В пыланье сердца беспощадном! А может пасть к её ногам, Сказав, как есть, на чистоту. Что всё на свете я отдам, Что б в жизни воплотить мечту.

Досадно мне, что честь давно забыта, Что Русь Великую – кирзой втоптали в грязь! И царственною кровью – ложь омыта, Плетёт интриг затейливую вязь! Плетёт интриг, затейливую вязь. Как больно мне, что прежнее величье, Нам никогда уж боле не вернуть! Но новой власти – волчие обличье, России верных сыновей – не сможет обмануть! России верных сыновей, не сможет обмануть. На молот и на серп – сменён орёл двуглавый, И флаг кроваво – красный вьётся над страной! Над Родиной моей, покрывшей себя славой, Колоколов уж не раздастся больше бой! Колоколов, уж не раздастся больше бой. И сорваны кресты с церквей и злато, С икон святых – кровавою рукой!

«Жил я славно, в первой трети…» Как близки мне строки эти, Что сказали Вы. В песнях уж, таких – не встретить, Даже сходство не заметить, Все они мертвы! Вы писали – вдохновенно, Жизненно и откровенно, Душу ранили! А сейчас, лишь – трали-вали, Нас попсою донимали, «Да не доняли!» Ваши песни – ныне живы, Ведь они – не были лживы! 0х, спасибо Вам! Их поныне, слушать в радость, А не нынешнюю гадость, Откровенный хлам. Вас Владимир, не забудут! И всегда Вас помнить будут, Поколения. Лишь обидно, от того мне, Что лишились люди, Рано гения!

(из раннего) И зачем я тебя полюбил, Кто подскажет мне точный ответ? Я боюсь не найти в себе сил, Что б услышать холодное: - Нет. Я не знаю, что будет потом, Но сейчас мне на это – плевать. Моё сердце пустили на слом, Я привык, тебя ждать и страдать. Видно мне одному суждено, Вдаль по жизни куда-то брести. Погружаясь, на самое дно. Где любви, не дано обрести. Ты, останешься где-то в дали, Неприветлива и холодна. Ты, останешься где-то в дали, Словно в небе полночном луна. И искрящийся, призрачный свет, Что рождён был любовью к тебе. Он один лишь узнает секрет, Кем была ты, в поэта судьбе.

Бьётся о брег за волною волна, Время летит и за годом – года. Память рисует на мокром песке, Всё то, что оставила жизнь вдалеке. Вновь проплывают картины былого, Забытого мной, но такого родного. Тихий уют комнат, отчего дома, Каждая мелочь до боли знакома. Книги, что в детстве читала мне мать, Игрушки, в какие любил так играть. Детский мой сад, что «Журавушка» звался. Пруд деревенский, мальцом в нём купался. Школьная парта, Танюшка соседка, Жаль, что сейчас с ней общаемся редко. Женька с Андреем, Вовка и Дима, Но годы проносятся неудержимо. Учителя, что нас стойко учили, Хоть и учиться – не все мы любили. Иришка, Сергей – весь наш класс развесёлый! Последний звонок и прощанье со школой. Время идёт и у всех жизнь своя, Дети взрослеют, работа, семья. Так и живём, вспоминая порой Мир детства – далёкий, но в сердце живой! В общем, о чём это начал то я? Не забывайте друг друга, друзья!

Часы старинные, отмерив жизни ход Пробили полночь, потревожив тишину. Стою один в саду, гляжу на небосвод, На звёзд далёких свет и полную луну. На млечный путь, что предо мной открыт, Сквозь черноту небес на скопище созвездий. Как жаль – но я тобой давно уже забыт, Как грустно, что не будет всё как прежде. И сердце в сотый раз замрёт в груди. И дух захватят вновь воспоминанья! И лишь могильный холод впереди, Лишь двери за границу мирозданья!

О, люди, я смотрю на вас ночами. И потому, я так порой бледна. И прячусь за седыми облаками, И так хочу побыть, хоть миг одна. О, скольких я была свидетелем предательств! Кровавых сцен, насилья, грабежей. И прочих неприятных обстоятельств, На улицах лишенных фонарей. Но светятся огни в вертепах и притонах. Куда спешите вы, мой омрачая лик. Поставив крест, на совести законах, Построив общество из всевозможных клик. Где каждый, словно дикий зверь голодный, Урвать пытается себе от падали кусок. И правит всем один расчёт холодный, И каждый непреклонен и жесток.

Опять в душе бушует злая вьюга, И снова закружило, замело. Я потерял единственного друга И от того на сердце тяжело. А он ушел, внезапно, раньше срока. Наверно, там, на небе он нужней. И точку жизнь поставила жестоко, Могила свежая и лишь венки на ней. Лишь слёзы на глазах родных и близких, Лишь скорбное молчание друзей. И в облаках, сегодня очень низких, Печальный крик летящих журавлей.

Брем Стокер, вечный и нетленный Тебе обязан я стихом своим... В ночи, приду к тебе я – крадучись, как зверь. Подобный лёгкой тени. Свершилось! Ты навек моя теперь! Пред спящую тобой, паду я на колени! Всего один укус, и струйкой алой кровь, По шее нежной заструится. Вечная любовь! Которой в этой жизни, даже не приснится Тебе дарована была – о, ангел мой! Теперь, пред нами, вечности простор открылся! Бессмертие своё я разделил с тобой. Ведь только лишь в тебя, вампир влюбился! Теперь, с тобой, мы связанные кровью! В простор ночей пойдём, в руке – рука. Ведомые, невиданной любовью! Всё это ждёт нас вскоре, а пока… Ты тихо спишь и ни о чём не знаешь, Твой сон, я буду вечно охранять. В мечтах своих, ты ласточкой летаешь, Летучей мышью – станешь впредь летать!

Я видел сон, но сон ли это был? Горели свечи, музыка звучала. А за окном, по небу месяц плыл. Ночная птица жалобно кричала. И зыбкий свет, от пламени свечей Дрожал на стенах, тени отступали. Была та ночь, длиннее всех ночей, Которые ещё не наступали. Часы пробили полночь, а потом, Всё ожило и вдруг пришло в движенье. Преобразился ночью старый дом, Всё поражало в нём воображенье. По волшебству, камин заполыхал, К нему сошел с картины герцог старый. И голос я внезапно услыхал. Красивый голос, но чуть-чуть усталый. Послушай парень, мне старик сказал. Хочу с тобою, я секретом поделиться. За жизнь свою, я много повидал, Всё расскажу тебе, к чему теперь таиться. Садись к камину, чаю наливай. Вот чудеса, откуда чашки взялись? Да слушай старика, на ус мотай, Что бы ошибки, впредь не повторялись. С тех пор прошло сынок, немало лет. Ведь я могу тебя так называть? Конечно, можете, не возражаю я, нет-нет. О чём же вы хотите рассказать? Так вот, был я тогда в твоих годах И часто задавал воп

За окном метут метели, Я лежу, больной в постели. Кот клубком в ногах свернулся, Я невольно улыбнулся. Пью микстуры, а не пиво. А на улице красиво! А на улице зима, Снегом замела дома. Скоро праздник, Новый Год. В предвкушении народ. Кто-то, наряжает ёлку, Я ж, бревном лежу без толку. Умудрился ж простудиться! Лишь осталось материться. Эх, как хочется вскочить! Но, придётся грип лечить.

Всё, что после тебя осталось, Какая - то малость. Что-то во мне сломалось, Какая жалость! Навалилась усталость, Вялость. Сказка сном оказалась, Такое, часто уже случалось. Легко забывалось, Повторялось. Ни чего не менялось. На бегу, сердце споткнулось, Под рёбра ткнулось. Показалось, Ты ко мне не вернулась. А оно, так бешено мчалось! Обозналось. Или, снова ему приснилось, Как прежде радостно билось. Забылось. В памяти затерялось, Да вдруг открылось, Отыскалось. Грусть дождём проливалась, В груди поселилась. Тоскою налилась, Мечта разбилась…

Словно парусник в шторм на просторах морских, Жизнь кидает меня на утёсы и рифы. В предвкушенье кружатся над жертвою грифы, Что б насытится всласть на останках моих. Беспощадная тварь, что жестока ко всем Для чего ты дана, что за смысл в тебе? Каждый шаг нам даётся в тяжелой борьбе. Ты дана не для счастья, ты корень проблем! Только смерть принесёт нам покой долгожданный. Лишь с приходом её, словно птица в полёт Устремившись, душа, от души запоёт. И наградой за жизнь станет отдых желанный. Но злодейка в когтях крепко держит пока, Не желая так просто расстаться. И куражится вновь и спешит наиграться. И старушка с косой всё ещё далека. Хоть она не спешит, но однажды придёт. Позовёт за собой в бесконечность, И откроет ту дверь, за которую вечность Где душа, наконец, свой покой обретёт.

Подобно демону с горящими очами Явилась ты и льёшь свой сладкий яд. Рукою нежной указав дорогу в ад, Лишая сна безумными ночами. Я, множу череду своих грехов. И трепетной груди, твоей касаюсь. До похоти животной опускаюсь И нахожусь в плену твоих оков. Любимое дитя порока и разврата, Ты источаешь сладостный дурман. Как опиум вдыхает наркоман, Так я дышу тобой - и вот она расплата! Всё прочее давно забыто мною, Слух притуплён и затуманен взгляд. Какой неведомый свершила ты обряд, Что целый мир смогла затмить собою. Каким богам ты жертву принесла, Что бросили меня в твои объятья? Напрасны и молитвы и проклятья, Ты часть души моей с собою унесла.

Где Стикс свои неспешно движет воды И воздух напоён могильной тишиной. Где испарения земли туманят неба своды, Уставшая моя душа, найдёт себе покой. В том сумрачном краю, где солнце не восходит И разложенья смрад от полусгнивших тел. Где ищущий приют – последний кров находит. Там голову склонив, я отдохну от дел. Среди гранитных плит теперь моя обитель, Мирскою суетой мой сон не омрачён. Тут властвует Аид - загробный повелитель. Душа свободна, прах же в склепе заключён. В закрывшихся глазах, не отразятся блики. Ухмылка не скривит истлевшие уста. А вы ещё живёте – горемыки, Но ваша жизнь бездумна и пуста.

Ночь, по небу, звёзды рассыпала. И зажгла вдоль дорог фонари. Шалью тёмною город окутала, Что бы он отдыхал до зори. В платье чёрном, немного печальная, Она бродит средь сонных аллей. И луна, как корона хрустальная. Нежный свет проливает над ней. Сном укроет нас нежно и ласково, Словно чадо любимое мать. И мне кажется, что от этого, По утрам нам так трудно вставать.

В снастях ветер свистит, паруса разрывая, За волною волна бьётся бешено в борт. Тяжела пусть порой, наша доля морская, Но корабль придёт в свой назначенный порт. И на бизань уже паруса подобрали, И на брамселях тоже работа кипит. На своём мы веку, шторм сильнее видали И наш бриг над водой, словно чайка летит. Пусть вздымаются волны у нас за кормой, Пусть ветра треплют нам паруса. Но мы к женам своим все вернёмся домой, Да помогут нам в том небеса. Капитан как скала, сам стоит за штурвалом, Слышен боцмана свист призывной. Да и дело ребята осталось за малым, И мы все возвратимся домой.