Схожу с ума, Бессвязные виденья, рождает мозг. И холод по спине. Схожу с ума, Наедине. Мечусь по комнате, крича от исступленья! И краски смазаны, В уродливые кляксы. И звуки, звуки, звуки… Дьявольски приятны! И тени пляшут, на стене мелькая. Иллюзия – которой нету края! Утихая, утихая, утихая… Потом опять! Окно, кровать, Рвать и ломать! Смеяться без причины, плакать, В голос выть! Забыть, забыть, забыть... Схожу с ума, Вот страшных тварей рой! Кружиться, Вьётся надо мной! Постой, постой, постой… Но нет, опять! Кровать, окно – окно, кровать! Не удержать и не унять, Поспать бы час. Поспать, поспать, поспать… Но сны ещё страшней! Уж лучьше так, чем снова пережить! Чем повторить. Схожу с ума И бешено кружат ужасные творенья, Моей души больной. Смеются надо мной, хохочут мерзко! Дерзко, дерзко, дерзко… Меняют формы и цвета Особенно вон та, Что села рядом с дверью в коридор. Плетёт узор, Эфир, свивая хитро. Гнусно косится, паскуда! Чтоб ей пусто было! Верёвку бы, да мыло!

Борцам за дело правое, спасибо от потомков. Да только кровь царей не смыть, с империи обломков. Да только вот, не позабыть, Ипатьевского дома. Историю не утаить и, правда, всем знакома. Расстрелян царь и вся семья, в сыром подвале были. Убийцы же, останки их, в лесу тайком зарыли. Прошли года, уж дома нет, на месте дома храм. И звон его колоколов, напоминанье нам. О том, что было свершено, с Романовых семьёю. И остаётся лишь скорбеть, о прошлом нам с тобою. И вот теперь, уже святой, с икон глядит Романов. Последний царь Руси былой, проститель нынешних грехов.

(из раннего) Я не знаю, к чему эти строки. Просто я их хотел написать. Каждый день, жизнь даёт нам уроки, Заставляя задачи решать. Но задачи то есть, без ответа. Не прибавить и не отнять. Почему я люблю тебя, Света, До сих пор не могу я понять. Что таково в тебе, что засела В моём сердце занозою злой. Ведь тебе до меня, нету дела, И не быть мне во веки с тобой. Хоть проносятся годы стрелою, Всё равно мне тебя не забыть. Весь мой мир ограничен тобою, Безответно – но буду любить.

Мне нравится, в дождливую погоду, Сидеть, перед распахнутым окном. Сверкнула молния, потом ударил гром. И дождь весенний не жалеет воду. Мне нравится, в дождливую погоду, Тот запах свежести, что наполняет дом. Или укрывшись стареньким зонтом, Смотреть на чистую, омытую природу. Мне нравится в дождливую погоду, Бродить по улицам без цели, просто так. Возможно, кто-то скажет: – вот чудак, А я по лужам лишь прибавлю ходу. Мне нравится, в дождливую погоду, Глядеть на мир, что предо мной открыт. И верить, что он богом не забыт, Что он укажет путь заблудшему народу. И в то, что человеческому роду, Ещё свершений чудных много суждено. А о себе, я лишь скажу одно – Что я люблю дождливую погоду.

Ветра пригнали тучи грозовые, Опять пошли унылые дожди. Бреду один, все улицы пустые. Я не вернусь, не жди меня, не жди. Я ухожу, куда и сам не знаю. Но в путь меня дорога позвала. Жизнь прошлую навечно оставляю, Ведь счастья мне, она не принесла. Былое всё, оставив в дымке серой, Иду вперёд, надежды не тая. Как путник окрылённый верой, Что ждут его счастливые края. Что в прошлом все останутся невзгоды, Что счастье встретится и на моём пути. Что в праздности я не растрачу годы, Осталось только те края найти.

В стихах моих, не встретишь воспеваний. В них только крик и плачь моей души. Но осуждать их сразу – не спеши, А вникни в суть моих переживаний. Что чувствовал в тот миг, попробуй уяснить. О чём хотел сказать я между строк. Но критик - часто, непреклонен и жесток, И норовит больней поэта уязвить. Ну, а поэт, в порыве вдохновенья, Продолжит он стихи свои писать. И сей порыв души, не смогут удержать Ни критики, ни прочие явленья.

Я не в обиде на свою судьбу, За то, что не избалован был ею. Что каждый день был превращен в борьбу, Но о сражениях, о тех, не сожалею. Не сожалею я о том, что не достиг. Возможно, что не очень и пытался. Но на пути своём я многое постиг И опыта житейского набрался. Я не смотрел на ближних свысока, Мой разум не затмили выгоды расчёты. Протянута друзьям была всегда рука И не сводил с обидчиками счёты. Да, звёзд я с неба явно не хватал И трубы медные, не для меня звучали. Возможно, я не жил, а лишь существовал. Но разницы вокруг не замечали.

На остров дивный, средь широт морских. Где рокот волн и чаек слышен крик, Где на воде танцует солнца блик, Сбежал я, от пороков городских. Подальше, от никчёмной суеты, От шумных улиц и сигналящих машин. Туда, где чистый ключ с заоблачных вершин, Бежит, в обитель первозданной красоты. Где вечный май, где властвует весна, Где лёгкий ветерок в неё влюблённый. Красотами тех мест завороженный, Кружит, вальсируя, без отдыха и сна. Здесь зелень трав и синева небес, Кристальною водой, ручьи в лучах сверкают. Воображенье краски поражают Здесь лоно жизни, край живых чудес! Среди нетронутой и девственной природы, В краю цветов, зверей и птиц. Где мрачных ты не встретишь лиц, Все забываются проблемы и невзгоды.

Снег, ляжет белой-белой пеленою, Зима. Опять пришла в наш край зима. Нам было вместе хорошо с тобою, Но, так решила ты, любимая, сама. Что лучьше, всё же нам с тобой расстаться, И счастья в жизни большего искать. Но мой удел, таков - одним остаться. И грустные стихи начать писать. Зима! Прошу, засыпь же меня снегом! Я так устал от каждодневной суеты. Забытый всеми, и людьми и богом, Не оставляй меня зима, молю, хоть ты! Прошу тебя – зима, сердечная подруга, Мой разум воспалённый охлади. Избавь меня от этого недуга, В душе моей надежду возроди! И пусть, за окнами сейчас, метель и вьюга. Сугробы пусть по пояс намело. С тобой зима, мы поняли друг друга. И мне от этого, как никогда тепло

В лучах багрового заката, Среди сердитых, грозных волн. Потрёпанный штормами чёлн, Плывёт от берега куда-то. Вперёд, наперекор ветрам! Стремится он к далёкой цели. О, лишь бы снасти уцелели И парус не пошел по швам! Пусть он и мал на вид, и хрупок, Но вдаль его мечта зовёт. И всем смертям назло - вперёд! Смелей и кораблей и шлюпок. Вальяжно те стоят в порту, Им дела нет до безрассудных. Кто в испытаниях трудных, Стремится воплотить мечту. Пусть тяжело порой идти, Пусть сложен и опасен путь. Но лучьше взять и затонуть, Чем развернуться с полпути.

Жизнь, словно скорый поезд пролетает. Не счесть и остановок на пути. Да только человек не знает, Где суждено ему сойти. Кто в чёрта верует, кто в бога, А кто в безверии живёт. Но ждёт нас всех одна дорога, Что в гости к смерти приведёт. Будь праведен ты, или грешен. Один лишь путь для всех открыт. В постели умер, иль повешен, Итог - в земле твой труп зарыт. Смерть - заберёт к себе любого, Ведь перед нею все равны. И нет конца у нас иного, Все будем мы погребены. Всем равно будет она рада, Подарит отдых и покой. Нет рая, так же нет и ада, Лишь прах, под гробовой доской.

Среди безумных, суматошных дней, Пытаясь выйти, из условностей и рамок. Под впечатлением навязчивых идей, Своих больных фантазий строю замок. И мысли, что в мозгу моём кипят. Подобно лаве, в недрах раскалённой. На волю вырваться, как пленники хотят, Из камеры навечно затворённой. О, если бы, им удалось бежать! Из их тюрьмы – из черепной коробки. Я столько в жизни смог бы поменять, Увы, они застенчивы и робки.

В газетных сплетнях и дешевых сериалах, Находит развлечение страна. Гуляет на фуршетах в шумных залах, Не замечая, что давно Чумой больна. Не замечая нищих привокзальных, Подростков, пьющих водку во дворах. Не помня, о событиях реальных, Неспешно обращается во прах. Снимать кино, давно мы разучились. И книги, тоже нынче не в чести. Не знаю, где и в чём мы просчитались, Россия Мать, прости же нас, прости…

Я не первый и не последний, кто любимой пишет стихи. Без ответной любовью наказанный, за какие такие грехи? Я не первый и не последний, кто с гитарой стоит под окном, Кто влюбился в девчонку без памяти, и не думал, что будет потом. Я не первый и не последний, кто пол мира готов обойти. Тот, кто многим готов пожертвовать, что бы счастье своё найти. Я не первый и не последний, кто готов умереть за любовь, Я не первый и не последний, тот, кто сделал бы это вновь.

Осень – тихая, рыжая, грустная. Зябкий ветер и дождь проливной. Да, погодка сегодня гнусная, У меня как назло выходной. Эх, как хочется солнца весеннего, Для поднятия настроения! А не серого неба осеннего И простудного обострения. Вот бы взять, да махнуть в Анталию! Или лучьше поближе к экватору! Да брюнетку обнять за талию, А не в очередь к фтизиатру. Кал в коробочке не идти сдавать, В отделение поликлиники. Лучьше с дерева апельсины рвать, Сшибать сланцами с пальмы финики. Не меж луж скакать с зонтиком в руке, Весь промокший хоть выжимай. А у моря лечь прямо на песке. Ощущая практически рай.

На скамейке сидели двое Он был молод, она нежна. На скамейке сидели двое, А над ними плыла луна. Они молча сидели рядом И смотрели друг другу в глаза. Они молча сидели рядом, А в глазах притаилась слеза. Лишь унылый фонарь смотрит в небо, В свете лампы кружат мотыльки. Лишь унылый фонарь смотрит в небо Воплощеньем щемящей тоски. На заре суждено им расстаться, Нету в этом ни чьей вины. На заре суждено им расстаться Высылают его из страны. Потерял и любовь, и отчизну Потому, что был честен и прям. Потерял и любовь, и отчизну, Потому что был горд и упрям. Он не первый поэт, кто не признан За те смелые взгляды его. Он не первый поэт, кто был изгнан - Было много других до него. А вдали дребезжали трамваи И сигналили нервно авто. Одинокие люди шагали, Укрываясь в зябких пальто. Чуть колышутся кроны деревьев И неслышно роняют листы. Словно странные птицы склонились Над Невой разводные мосты.

Я посмотрел на жизнь со стороны, Как бы душой от тела отлетая. О, лучьше б жил я, этого не зная И красочные продолжая видеть сны. В пороках потонувших городах, Среди развязанности девок пьяных, Продажных мужиков до власти рьяных, Не думавших о прожитых годах. Одну скабрезность только признают. И возведя её на пантеон, Сплоченный воедино легион Бредёт во тьму, теряя свой приют. От мерзости творившейся вокруг Меня рвало словами сожаленья. Напрасны все попытки и стремленья Не смог я разорвать порочный круг. Не смог сойти с проторенной дороги, Искать свой путь и жить своим умом. И на пути моём Гоморра и Садом, И позабыты Райские чертоги.