О любви не пишут на заборах, Нервно сигаретку теребя. Пацаненок малый, эка сволочь, Передаст записку от меня. За пятак, за сладкую конфету На асфальте прямо у окна Он напишет, нарисует в цвете, Все, что не сказал когда-то я. О любви не пишут на заборах, Нервно сигаретку теребя. Оборвав цветник соседский, скромно Поднесу букетик для тебя. Пацаненок малый, эка сволочь, За конфет пригоршню, на ура, Голубей гоняет по перронам, В соты раз сбегая от себя. О любви не пишут на заборах, Нервно сигаретку теребя. Я не нищий, даже не голодный, Просто не на месте вновь душа. О любви не пишут на заборах, Нервно сигаретку теребя. Я на радость или же на горе Снова поднимаю паруса.

Мне все еще снится твой город неспящий. Твой голос уставший звучит в тишине. Под отзвуки шин, разбивающих гравий, Пульсирует вена до боли в виске. Мне кажется, где-то столетний трамвайчик Стоит на приколе в ночной тишине. Как будто бы, не было, вообщем, случайных Двух судеб, завязанных в плотном узле. Мне все еще снится твой город неспящий Средь света неона в рассветной весне. Мне все еще слышен твой голос уставший. И запах волос, будто луг на заре, Я, кажется, помню, как будто, случайно, Как будто бы не было «до», лишь «теперь». Ты души целила, наверное, часто, Пытаясь остаться хоть в чьей-то навек. Мне все еще снится твой город неспящий. Твой голос уставший звучит в тишине. И кажется, не было боли, звучащей В случайно оброненной кем-то судьбе. Мне все еще снится твой город неспящий. Пытаюсь увидеть в загадочном сне Последний... как будто бы спящий трамвайчик. И узел из судеб. И голос во тьме...

Быть может, пролетят года, Нам оставляя на прощанье Осколки, слезы, города, Где нас не знали, без названья. Быть может, пролетят года, Нас укрывая от невзгоды. Дай Бог, чтоб рядом иногда Бывали те, кто всех дороже... Быть может, день придет иной, Когда другие будут роли. Срывая шутовской настрой, Я расскажу про пыль дороги, Про то, как пролетят года, Про эти острые осколки. Про без названья города, Куда сбегали от тревоги. Когда-нибудь через года, Не зная адреса и время, Сквозь скрип Сансары колеса, Вернусь, чтоб рассказать про небо, Про то, как пролетят года. И укрывая от невзгоды, Останусь кем-то для тебя, Ты - мне, наверно, всех дороже.

И сколь веревочке ни виться, Решая, что, зачем куда, Пытался перевоплотиться В чужие чувства и слова. Срывая голос, жаждем воли, Забыв, что мы вольны всегда. И сколь веревочке ни виться, Морского не связать узла. И сколь веревочке ни виться, В дождь не увидишь, где слеза. Считаем дни по черным спицам За горы севшего огня. Я думал, что вода спешила Куда-то к югу, как всегда. О том, что было, было, было… Уж точно - Горе от ума. И сколь веревочке ни виться, Не провожая поезда, Я вряд ли смог бы возвратиться Туда, где не был никогда. К тому, с кем столько жизней не был, Вновь на пороге, как тогда. И сколь веревочке ни виться, Прочней от этого она. И сколь веревочке ни виться, Пусть за порогом хоть война, Переступлю черту незримо Сегодня... или никогда.

А поутру они проснулись, И все, казалось, как вчера. Как будто годы не коснулись, Как будто не было дождя. Как много минуло столетий, И кинолентою мечта, Не избегая междометий, Не сделать из свинца сребра. А поутру они проснулись, Ни слова, впрочем, как всегда, Не скажут, для чего остались, И расставались ли тогда. А поутру они проснулись, Как будто были в забытьи. На ощупь, на полшага, нудно, На расстоянии руки Пытались, узнавали трудно, Сличая старые следы. И вспоминая лишь подспудно Продажу девичьей косы.* А поутру они проснулись, И все, казалось, как вчера... Огонь свечи, осколки тайны И шепот вешнего дождя. ----- * Продажа девичьей косы – одна из славянских свадебных традиций.

Помнишь ли рисунки на асфальте, Из песка речного города? И, казалось, что не будет фальши... Так откуда же взялась она? Разноцветным мелом мира своды... Все смывает грязная вода. Остаются только лишь разводы Там, где жизнь была еще вчера. Были не исхожены дороги, Что ты в небе видела тогда? Почему же на закате звезды Вызывают лишь тревогу у тебя? Рисовали мир без войн и боли И писали в клетках два плюс два. А теперь в тетрадь дешевой кожи, Потаясь, чужие имена. Помнишь ли рисунки на дороге, Из песка речного города? И без этой памяти о воле Догорает молодость моя. Я сегодня понял, что на долю Загнанного зверя все ж не зря Выпадают две минуты боли В самом крепком замке из песка. Помнишь ли рисунки на асфальте, Из песка речного города? И поймешь, что ты еще на старте, Зажигая звезды и сердца. Были не исхожены дороги, Что ты в небе видела тогда? Ты не бойся, я твои тревоги, Прогоню сегодня навсегда.

Посмотри мне в глаза, Загляни мне в глаза, ну, пожалуйста. Я, наверно, не тот, ты не та, Вот и не получается. Замела, занесла Белым снегом дороги, завьюжила. Это просто зима, Это просто зима неуклюжая. Все почти как всегда, Но почти как всегда не случается. Было ль что до тебя... Но сейчас это только мешается. Посмотри мне в глаза, Загляни мне в глаза, ну, пожалуйста. Я, наверно, не тот, ты не та... Разве что-то меняется? Посмотри мне в глаза, Загляни мне в глаза, ну, пожалуйста. Если где-то весна, То она лишь в твоих отражается.

Среди сотен грунтовых дорог, Покидая заморский терем, Я ищу только свой порог, Повернувшись спиной на север. И за каждый порок – урок, За сомненье – в полОн и в пепел, Мне не нужен теперь предлог, Я шагами не время мерил. Среди сотен грунтовых дорог, Средь миров, где я еще не был, Если ты только мой пророк, Я тебе лишь останусь верен. И не важно уже, какой год, Среди сотен стихов и песен, Если я только твой пророк, Мы построим с тобою терем.

Вы говорите, есть на свете Бог? А я давно не верю в совпаденья. Не верю снам, что словно бы пророк, К двоим приходят в ночь под воскресенье. Вы говорите, скоро минет год? А я все жду случайное прозренье, Чтоб кто-нибудь извлек и свой урок Из жизни несуразного теченья. Вы говорите, это все пройдет? Недолго все, как сакуры цветенье. А у меня остался нервный шок, Неровное дыханье, птичье пенье. Вы говорите, кто-то знает толк В делах любви или делах спасенья? А я «душой заговорить» так и не смог, Или не с теми просто был, наверно. Вы говорите, нА небе звезда? А я в ответ лишь промолчу бесцельно. И, может, после следующего сна... Я вам открою наших карт значенье.

Я, наверно, язычник, в целом, Верю в небо и чудеса. Отыскавший на шелке белом Океаны и города. Те, что нет уж давно на свете, Или не было никогда. О каком-то мифическом предке Не напишут уже письмена. Я, наверно, язычник, в целом. Это, в сущности, ерунда. Из песка возводивший летом На руинах вновь города. Только снова и снова вето, Только сажа висков бела. Я не верю давно успеху Тех, что после пришли сюда. Я, наверно, язычник, в целом. Как хотите зовите меня. И, ведомый каким-то предком, Вновь и вновь обретаю себя. Просто, видно, настало время, Просто, видимо, я – не я. А какой-то безбожник древний, Что случайно поверил в тебя. Я, наверно, язычник, в целом. Да и ты святой не была. Только снова на шелке белом Открываем мы города.

Нежность – это немного больно, Но только в первый раз... Я у дождя учусь. Вечность – это, наверно, долго, Но только не для нас... Я за тебя молюсь. Кровью напишешь оду, Да некому прочитать. Будто разлили воду В зыбких озерах глаз. Молодость – скоротечна, Как журавля поймать. Что ты расскажешь детям, Сможешь ли угадать? Всем нерожденным детям, Чья нерадива мать, Кто зажигать на небе Будет звезду опять? Что ты расскажешь богу, Важно ли как его звать, Если душа твоя оду Будет кровью писать? Парочку слов про нежность… Больно лишь в первый раз. Что нам подарит вечность, Молящимся за вас?

Ты сегодня загадаешь сон На какое-то заветное желанье, Зазеркалье, свечи, волчий вой, Воск свечи на девичьем запястье. Пьешь до дна разбавленный кагор Ведьминой водой и кровью с ядом, Прижигаешь раны серебром, Провожая зиму листопадом. Белый лист – как грязный снег – не чист. Пепел над карнизом разбросаешь. А в ушах лишь только ветра свист Дерзкий, будто воровская шайка. Я сегодня загадаю сон На какое-то заветное желанье...

Научите меня летать Над бескрайним простором мира, Научите меня мечтать За секунду до нервного срыва. Растворяясь в огне дождем, Я, как будто последний из рода, Обожженным от боли ртом Жадно пью родниковую воду. Научите меня не знать Ничего о ночной тревоге, Чтобы кто-то мог просто спать, Видеть сны и мечтать о доме. Научите меня все знать, Чтоб прочесть все пути-дороги. Научите меня терять, Чтоб потом не искать осколки. Обожженным от боли ртом Целовать чьи-то нежные руки, Видеть сны и мечтать о том, Чтоб свеча грела наши души. Научите, прошу, меня, Просто... быть собой научите. Научите меня летать И любить, прошу, научите...

Хочешь, Я расскажу тебе сказку На ночь. И выключу свет. Чтоб возвратила память То, чего еще нет... Чем-то давно забытым Пахнет морской прибой. И Le Petit Prince тоже Будет рядом с тобой. Синей звездой из детства Тлеет на небе закат. Хочешь, Я расскажу тебе сказку, В мир свой пустив... На час? Или построим новый, Что новый мир без нас? Хочешь, Я расскажу тебе сказку Про то, что было до нас? Чтоб возвратила память То, чего еще нет. Хочешь, Я расскажу тебе сказку На ночь... Оставшись на век.

Перелистнув листок календаря, Мне, видимо, не будет оправданья. Я в этот раз не смог сберечь огня, Иль не зажег еще свечу банально. Дыханьем согреваю руки зря. Каминно-депрессивное. Бывало… И на стекле морозы января, И крестик на груди – не пентаграмма. Остывший кофе, снежная пурга, Читаешь вслух зачем-то мне случайно Открывшиеся строки «Жди меня»… Но только мне не будет оправданья. Свеча горит, а лист календаря… Вновь жизнь крадет, иль что-то приближает. Я в этот раз смогу сберечь тебя, Возможно, даже имени не зная? Мне б вспомнить… Но не веришь в чудеса. Лишь любишь свечи и январь банально. Я в этот раз, как пару жизней за… Огонь свечи дыханьем согреваю.

Я с тобою давно на «ты», Фамильярно и однобоко. Ты, наверное, любишь цветы, Я дарю тебе битые стекла. Все условно на счет «раз, два, три», Неожиданно, только больно. Не расставишь все точки над «i» И опять говоришь осторожно Про осколки и про мечты, Про наивную веру слоги. Я с тобою давно на «ты», И в глазах не прочтешь тревоги. Я с тобою давно на «ты», Все без фальши, на ощупь только. Не расставишь все точки над «i», Не сказав откровенно громко… Про осколки и про мечты, Про наивную веру слоги. Я с тобою давно на «ты»... А захочешь услышать больше?..

Этот мир придуман для двоих. Или это мне опять так показалось. Видимо, напишут эпикриз: СорвалОсь, а может быть, сорвАлось. Сорвалось простое совпаденье. Ты не спишешь все на «просто так». По крупице, по пятам терпенье Растворялось в венах и глазах. Этот мир придуман для двоих. Я уверен был и буду верить. Ты простым движением ресниц Расставляешь многоточье. Мелом На асфальте нарисуем жизнь, Загадаем «просто так» везенье. Видимо, напишут эпикриз... Чем-то большим, чем обычным совпаденьем.

Все точно так же, как вчера. Бессмысленна бравада. И за окном следы дождя На окнах и бульварах. Предновогодняя пора Не дышит Новым годом. И лишь осколки хрусталя, Как конфетти, сугробом Не плачь, ведь минул этот круг, Оставив настежь двери. И только настоящий друг Услышит сердце. Верь мне. Все точно так же, как вчера. И, вроде, я такой же. А из любимых – для тебя Ахматова в блокноте.

За полунОчным разговором Мы не заметим стрелок ход. Горчащий кофе с валидолом. И спящий на диване кот. Немного странно и невинно, И греет душу разговор, Все так банально и наивно, Но как же важен в жизни он. За полунОчным разговором Не спрячешь диаграмму слов. Вербально-невербальным фоном Срываем полог с тайных снов.

Все пишут о любви и о разлуке, О подвигах, о власти на крови, А гуттаперчевая девочка со скуки Всё ищет что-то в штормовой дали. Под куполом – все пусто и обычно, Но тысячи восторженных глазниц, Обезобразив алчущие лица, Вновь ждут ее падения на бис. Бредешь по камням бОсыми ногами, Мечтаешь встретить что-нибудь вдали… Ты – гуттаперчевая девочка – со скуки Лишь вновь проходишь в шаге от судьбы. Все пишут о любви и о разлуке, Читаешь с упоением стихи, Но слезы на глазах не скроют муки, Застрявшей глубоко в твоей груди. Быть может, все страшней, чем на канате, Страховки нет, не оступись, смотри, Как гуттаперчевая девочка... сжав руки, Идет к тебе навстречу по крови.