Жил-был один ласковый пес, А рядом с ним мальчишка рос, И так они дружили, В поля и в лес ходили, И пес в ладони мальчику совал прохладный нос. Были у пса синие глаза, И говорил такие он слова: Вот так бы жить нам вместе, - Но в городском предместье Сносили последние трухлявые дома. Где мне найти чудного пса, Где отыскать синие глаза, В квартире пыль да шторы, Закрыт я на запоры, А где-то ждет меня прекрасная страна. Ждет меня там ласковый пес, Синие глаза и холодный нос. Сломаю все запоры, Там солнце, лес и море Колышущих трав, тепла и добра.

Один на один с тишиной, Звенящей, скрипучей и сонной, Заботливой и бездонной, Бредущей под желтой луной. Ищу убегающий шаг, Выравниваю глубину, Ушедших куда-то опять, Непонятых мыслей волну. И снова, как сон, предо мной Стоишь, держась за плечо, Один на один с тишиной, А надо кого-то еще.

Над городом стлался крик, Туманом и вязким сомненьем, Роскошное воскресенье Своей темнотой задавив. Он заполнял непогоду, В квартиры, как ветра порыв, Врывался холодной змеёю, Обиду на все затаив. Мне разодрал он глотку, Обиженной, хмурой души, Одел он её в колодки, И заковал в кандалы. Отправил скитаться по дальним, По темным и мрачным углам. Остановите бедлам! Я тяжело ранен.

Отпирая, отпираюсь От двери и от судьбы, Ежечасно обнажаясь В тайниках своей души. Безответно жду ответа, Отворя в сознанье дверь, Легкой гордостью совета Удостоенный теперь. Поневоле не захочешь Волочиться по пыли Этих будней, что пророчат Мне на картах короли. А, быть может, успокоюсь, Брошу рядом башмаки, Поудобнее устроюсь Возле грешницы - Земли. Что потягивать бездумно Заповедный запах трав. Я с размаху брошу в урну Все налипшие «не так...». Повинуясь зову сердца, Солнца чистого вдохну, И вспорхнула в небо песня, - Эта сказка наяву.

Кто-то небо забил серой ватою, Не оставил отдушин на нем. Мне по сердцу прошлись конопаткой, - Для чего мы на свете живем? По пропыленным, брошенным улицам Я шагаю за прожитым днем, И надеюсь, что это забудется, - Для чего мы на свете живем? А когда, позабывшись за музыкой, Одиночество глушишь твое, Так назойливо кружится, кружится, - Для чего мы на свете живем?

Я сам себе несносен, - От женщин спасу нет, Среди берез и сосен Встречаю женский след. Боюсь себе признаться, Что этот след ловлю На пляже и в пивбаре, На танцах и в саду. О, это наважденье, - Во сне со всех планет Все женщины Вселенной Слетаются ко мне. Мне выполнять их прихоть, Ловить их каждый взгляд, Пред каждою быть милым И каждую внимать. С тобой я откровенен, Тебе я доложу: Я не могу без женщин, А с ними, как в аду.

Когда с глубокого похмелья Я в поле отыскал тот стог, В него забросил свое тело, Коварной трезвости итог. Вокруг шумело и свистело, Кричало, пело и звало, А в стоге пахло теплым сено, Как первозданное вино. И, надышавшись этим духом, Природы радостью, я стих, И показалось сено пухом Лебяжьим. И рождался стих. Он зарождался, как прообраз Всех философий и поэм, Но мне его уже не вспомнить, Но, к сожалению, я нем.

Побитая дождем, сползала пыль Бесплодных ожиданий. Зачем откладывать все время на потом Свои надежды и разочарования. Отбеленная снегом, стынет хлябь Забытых чувств, мечтаний. Зачем мы думаем о чем-то, о другом, А о хорошем забываем. Так хочется развеять сонный мир, Пусть станет удивительною явью Чудесное явление твое, Твое нашествие с туманной дали.

Здесь для тебя огонь и свет, В распахнутые двери Войди скорей и дай ответ, Ответь на самом деле. Где ты ходил, куда твой путь, Что видел в бренной жизни? Здесь можешь сесть и отдохнуть, И выпить кружку пива. Ах, как бы нам его развлечь, В глазах его нет жизни, Десятки самых толстых свеч Его не растопили. Что с ним случилось? Где он был? Куда смотрели люди? А путник молвил, - Я любил, Как вряд ли кто полюбит. Он развернулся и ушел Туда, где тьма и вьюга. Быть может, там он вновь нашел Ту, что безумно любит.

На мягкий снег упадет Дождливая зыбь, И серое небо помнет Ветром седым. Уйду в непогоду один, В ненастье мой путь, Маячит огонь впереди И надо взглянуть. Неважно, что не по пути, Что времени нет, Я знаю, мне надо идти На призрачный свет. И вот огонек вырос вдруг В пылающий круг, Совсем никого нет вокруг, Лишь стон зимних вьюг. Но можно найти здесь тепло В сиянье углей, А, значит, здесь будет полно Бесед и друзей. И в тесный их круг не войдут Разлука и мрак, И этот огонь разнесут По разным домам.

Памяти сердца, памяти мысли Мне не стереть слов набухшую накипь. Облако счастья где-то приснится, - Не ухватить, не подобраться. Будто за лесом, будто за долом Светит костер, приглашающий в круг, Будто застигнуто гипнотизером И заворожено все вокруг. Я по стеклянному льду недоверья Вечно в пути, свою тропку ищу. Вдруг один раз снизойдет вдохновенье, - Счастье свое у костра отыщу. И принесу свою грустную песню, И на гитаре ее подберу. Вот и конец, но стократно чудесней Вечно идти с своей песней к огню.

В сем мирке бесконечно обыденно, Мелочь каждая - колом в башке, Ты, наверно, это предвидела, Апельсин подавая в руке. Эта мелочь дороже бессмертия, Не хотел от тебя принимать. Как оранжево, по весеннему, Он заставил меня трепетать. Стол покрылся пылающей строчкою, Золотистой тугой кожурой. Я подумал -Сейчас тебя слопаю! Потревожен твоею рукой. Ты ласкала безудержным запахом, Вкусом сладким и кислым слегка, Слал проклятья и звал вертопрахом За свою неучттивость себя. Его съел. Сгрудил кучу Благодарных оранжевых слов, Посмеялся и выкинул в урну, А они возвращаются вновь. А они возвращаются в мыслях, И в руках, издыхающих юг. Это будто откуда-то свыше,- Апельсин из протянутых рук.

Безлюден город, в небе нету звезд, по тротуару движется смятенье, за ним собаки тявкают сквозь страх, и я один на двух своих ногах бегу, срывая на ходу оцепененье. А город глух. А город - гул, в груди его таинственной вздымается волною, а я бегу, и нету мне покоя, и добежать никак я не могу.

Унылый чемодан купе, однообразная поступь ручек, различные цвета в окне, пейзажи, каждый тоже скучен. Разнообразие внутри. Заполнено нутро людьми. Солдаты, старики, студенты меняются, как кинофрагменты. Тут девушки (а чем я не мужчина?), тут школьники с ранцами чрез спину - галдят, болтают, ждут все с нетерпеньем последнего явления, наверно. И в том, как наряжаются в одежды, и как хорохорятся, пристав с сидячих мест, мне видятся закрытые сюжеты никем не сыгранных и нерожденных пьес. Вот полчаса пройдут еще и, может, я буду дома, где забуду обо всем, и все же чувство недопонятости гложет, зачем же размышляю я о нем?

Как мне тебя не хватает, родная, Знаем лишь ты и я. Поле, холмы и леса между нами, Стылая наша земля. В кузове осенью поздней приеду, Жди ты, надеясь, любя, Тихо к окошку прижмусь, и с рассвета Вновь ты увидишь меня. Вот я пришел, распахни свои руки, В ласке согрею лицо. Встретились мы после долгой разлуки, - Песня с счастливым концом.

Над городом виснут косматые тучи, И ветер холодный стучится в дома, И сны одержимо кошмарами мучат, Наверное, это все неспроста. И дама во сне ль, наяву ли приходит, Вся в сером и синем, лицо и фата, И речи тоскливые снова заводит, Наверное, это приходит судьба. А в снах этих странных планеты смятенье, Луна в черном небе вот - вот упадет, И тени, и черти, и грехопаденье, И в небе торчащий застыл самолет. И я подхожу к этой вычурной даме, Хочу заглянуть ей в лицо, - не могу, Что скрыто в ее серо-синей панаме, Под серой вуалью - никак не пойму. Никак не пойму и, наверно, не надо Мне смысл постигать этой странной тоски. Над городом туч засиделась команда, А, может быть, просто пролились дожди.

Аркада песчаных столбов Обрушилась в серый мир, И кучи избитых томов Выстроились, словно тир. Напрасно вы ждете еще Когда он вернется с небес, Он вечен, он в нас еще, Сине-зеленый бес. И по степи в серый дождь, Грязь отлетает с колес. Напрасно вы ждете еще Голубых грез. Сентябрь давно залил Консервные банки водой. Напрасно вы ждете еще Золотой зной. Руки в краске судьбы Мочат и мочат кисть. В серый цвет один Выкрасят целый мир. Напрасно вы ждете еще Красок разноцветь. Серой водой дождь Бьет в черную медь.

Течет река вещей, Туда сую я руку. Не вытяну вообще, Иль вытяну лишь скуку. Хожу по диким снам, Босым по бездорожью, Не верю я друзьям, Врагам не верю тоже. Забытые стихи Вывешивал сушиться. Застиранные дни, Размокшие в водице. Спешу надеть колпак, Не вырезая дырок, И знаю, - все не так, Как надо - все забылось. И вот гоню коней На водопой желанья, А выгонят взашей, - Не ведаю печали. Хочу напиться пьян, - Не видеть мне запоя, Ах, это все дурман От нервного расстроя.

Середина июля, жара, средина дня, еще два часа, немного пива, не то... Душ, сквозняк, вино, из черноплодки, год стояло, в морозилку его, чтобы забрало. Еще, из куриной печени гуляш, все же обед, а что? Поджарю, добавлю лук, две головки, специй, еще макаронов Maltagliati отварю, смешаю все, посыплю перцем, вина из морозилки достану, налью в бокал, еще, поставлю на видик концерт Dire Straits, красиво... Еще, все съем и выпью, доволен... Еще?..

Распускается в стали цветок, Ты увидишь в забвении стиль. Словно неудержимый поток, Мчится времени автомобиль. Стиснув зубы, ремень затянув, Надеваешь ты маску и шлем, И тебя не догонит путь, На котором сомненья тлен. И она тебе слова не скажет, Не останется больше слов, Лишь рукою тебе помашет, Потрясая основу основ. В том, что сдвинулись грани исхода, Подтверждением женщины взгляд. На начальную фазу восхода Набегает последний закат. Может, есть еще время остынуть, На балконе цветы посадить, Остудить, осудить и отринуть, Но тогда, для чего же жить? Для чего же жизнь?