Анатолий Кузнецов-Маянский Дунет с Норда в Предместье серым. Индевеет гора Шайтанная. Купол храма, как шлем берсерка над кольчугами департаментов. Век обнЯл,- что совсем - не пара. Ближе - прОжитый,- с кочегарками, где бесхитростный мат базара проще было Душой отхаркивать. Мокнет серым колонн извёстка. Страсти прячутся за балконами. Надоело смотреть по Босху. В Новый год посмотрю по-новому. Что-то кончилось. И отпето. И поклоны прощально Отданы. А в пейзажах - вокруг - по Кенту вновь - сюжеты - по Джеку Лондону.

Ткёт паук кружева Брабанта . Вроде, Сольвейг в саду поёт. Столик вынесен на веранду, и рисуется натюрморт. Капли спелого винограда внутрь чувствительнейшей Души высекают, как от удара очень яркие миражи. Августейше царит погода. Не хватает лишь пустяка:- из периметра Огорода Птицей выпорхнуть в Облака. Если сверху, да в час погожий, да биноклем усилить взор, то - на карты Таро похожи чары древних Рифейских гор. И обидно, что лет уж двести, отлежавши в логах бока, Самородком лежит Предместье, как не найденное пока. Впрочем, вся во ХмелЮ и в Жите,- настоящих, а не во сне, Жизнь, текущая на Отшибе, полнокровно течёт вполне. Под закатные арабески и молитвенно - "даждь нам днесь" в посиделках на пост Успенский из флам

Пусть с акцентом - alea est jactа.

Горный обняв массив цепкой ухваткой гёза, зимний рассвет красив и музыкально розов. И первородно чист, словно фламандский ландыш в Городе черепиц, бригов, фортов и ратуш. Чувствуешь хруст песка, соль в рыболовном бризе, даже когда Тайга смотрит в упор - по-рысьи. Даже сейчас - когда, ох, и лютуют яро белые холода около Качканара. Хвойной душой своей, кровью смолистой - просит парусных Одиссей скрип корабельных сосен... Было всё - недосуг, не помышлялось раньше:- что очутишься вдруг в Северном Ренессансе.

Пармская Обитель Анатолий Кузнецов-Маянский ( Триптих - складень) На Урале, как в Аляске Рай Костра и Шалаша. И старательской закваской Исполняется Душа. И живёшь, где жили предки, Хоть иначе быть могло.- Всё сложней, - не как в рулетке:- Повезло – не повезло. Где-то есть на самом деле и сегодня , и давно Тёплый воздух Боттичелли, Авантюры Сирано. Там - охотничьим капканом Для других, понятно, нужд хищно клацают канканы Зазеркальных Мулен – Руж. Хорошо в сплошной Осанне, чтоб ещё Судьбе польстить. сплошь красивыми словами о прекрасном говорить. Плещет морем юг янтарный. Рыщет яхта по волнам… Мне ж досталось – Морок Пармы, комары, Тура, Маян. Здесь, скользя по биссектрисе, ладн

Без плаща, без зонта, без кареты, как лишённый наследства Виконт, продираюсь до Белого Света из больничных ау-катакомб. Разогнёшь чуть согбенную спину и капризно приходит на ум, что краснеет любовно Рябина, да и сам ты становишься юн. Пляшет в улочках рыжая самба. Провожает, обняв, до Двора. Я смеюсь, что кому-то - досадно, оттого, что не умер вчера. Что совсем не галантный Веласкес на закате осеннего дня дует Ветер в Предместье - неласков, но! - сдувая пылинки с меня.

Рдеет Лето, а воздух промозглый. Есть Небесные Силы, которые лишь способны на слабенький возглас - "Хочешь жить - доберись до Фактории". В старом доме сидишь, как в палаццо, чуть с иронией - "Ласкаво просимо". А ведь, надобно было добраться до спокойной сегодняшней Осени. Быть моложе, и бОльшего роста и, возможно, охотясь за ланями. Вроде, - вздор, а по здешнему - просто искаженные Воспоминания. Пряный дух забегаловки Равды, Таганайские горы в сиреневом. Сны бывают весомее Правды, ну, а Явь поострей сновидения... Шалым Фартом тогда укачало. Пусть дорога обратно протОрена. но нельзя расслабляться. Сначала - доберись до Фактории.