За государственность стоим, Она-то требовала крови. И хмурили владыки брови, Снимая головы своим. Так проходил за веком век, А методы не поменялись. И нынешние расстарались... Ты здесь никто, как человек. Хотя бы маленький просвет. В ближайшем будущем не видно. Чертовски больно и обидно, Но выбора иного нет. Снимают головы своим, Уже проверенные схемы. Нет человека, нет проблемы. На том стояли и стоим.

Эй, нежней потроши ! Ну и что, что не бьётся, Видишь сколько рубцов ? Всё тревоги мои. Ты, последний из тех, кто к нему прикоснётся, Пусть останется целым, попрошу - не крои. В нём без меры любви и почти нету злобы, И, наверное здесь, обитала душа. Я был в целом неплох, "ставить некуда пробы", Потому и вскрывать начинай неспеша. Не суродуй наколку - Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ МАМА. Кольщик так глубоко загонял в кожу тушь ! Для меня - часть души, для кого-то - реклама, И её, попрошу - не нарушь, не нарушь. Да, стежок за стежочком сшивай аккуратно, Вот такой уж клиент, привередлив, прости. Наперёд говорю, чтобы было понятно, Ну, а встречу, пока, надо перенсти.

Осматриваю тело. Ну, хорош ! Для роста своего вполне упитан, Ещё и по понятиям воспитан, И стою целый рубль, а не грош. Да, в меру выпирающий живот, И лысина начищена до блеска. Во мне нет недомерка, недовеска, Таланты от отпущенных есть квот. Мой ангельский, весёлый голосок, Который вырывается из глотки, Он выдаёт порой такие нотки, Что до Орфея лишь на волосок. Короче,- рубль ! Тут ни дать ни взять ! К тому же и начищенный до блеска. Возможно он души моей подвеска, Которую на мелочь не сменять.

Пуля в шею вошла, это ж надо, нашла, Окаянная. В окровавленный снег, выпал мой оберег. Рана рваная. Столько лет он берёг, а сегодня не смог. Надо значится. Думал маме моей, за своих сыновей, Не заплачется. Я, последний из них, смерть жалеет одних. Может кажется ? Раз она на пути, на крыльцо не взойти. Не отвяжется. Кровь фонтаном на снег, ею мой оберег, Омывается. Умирать не вели, за щепотку земли, Жизнь цепляется. Ещё долго прожил, даже внуков нажил, А не верилось. Мы судьбу не кроим, жалко братьям моим, Не отмерилось.

Вынос тела состоялся, Но душа при нём осталась. Как могла, сопротивлялась, Я и плакал и смеялся. Закидоны участились, Знать на этом свете нужен. Да, грехами перегружен, Но они уже простились. Я и плакал и смеялся, Как душа сопротивлялась. Сколько нам ещё осталось ? Вынос тела состоялся.

Стране нужны герои и рабы, А этого добра у нас в достатке. Такие здесь заведены порядки. Эх, заменить бы "если" на "кабЫ". История могла бы быть другой, Кабы Христос родился в Подмосковьи. Не у Святой Марии, а Прасковьи, И Вестью одарили, нас, Благой. В молитвах, покаяниях, кабы, Не оставалось ничего иного. Пока же до Пришествия Второго, Стране нужны герои и рабы. Ни нам, ни нас, вовеки не понять, Кабы ненаша миссия святая. Великая она ? Да нет, простая,- Всё время только ждать и догонять.

Сотни образов прошло через строки, В большинстве своём - реальные люди. Подноготная моя, как на блюде, Где достоинства сменяли пороки. Если выдумал, то самую малость, Уходил и возвращался к порогу. А бывало и хамил понемногу, Ты, читатель, мне прости эту шалость. Я и Музой обзавёлся такою, При любом раскладе за нос не водит. По пятам за мною смертушка ходит, Всё не к здравию ведёт, к упокою. Сотни образов прошло через строки, В большинстве своём - реальные люди...

Дурака вам не включаю, уж поверьте,- я летаю, Аки птах. Поначалу было сложно, оторваться невозможно, Жуткий страх. Может слабо разгонялся и частенько приземлялся Мордой в грязь. От неверия, бывало, тоже крепенько кидало Оземь. Хрясь ! Но на "бабку есть проруха", поднабрался силы духа, Взвился ввысь. Ещё тем слыву кадристом. Город облетел со свистом. Берегись ! Знаю, скучно вам ползучим. Ничего, летать научим Вашу честь. Не на ощупь, визуально. Стрёмно очень, но реально, Шансы есть. По отпущенным мне квотам, обучаю всех полётам. Есть успех. Стали бегать и гнездиться, но вот в небо птахой взвиться,- Не для всех.

Легко попадут под влияние, Кто духом и верою слаб. Не каждый вещей своих раб, Но всех ожидает заклание. Наш жертвенник - это судьба. К кому-то она слишком строго. Все ведают, нити у Бога, А жизнь, изначально - борьба. За место под солнцем ? О, да ! Отнимут, коль дашь расслабуху. Не спишешь потом на непруху, Когда в дом заглянет беда. Заклания ждут млад и стар. Нежданно оно, слава Богу. На жертвенник кажут дорогу, Там выпустят душу, как пар. Взлетит ли она к праотцам, А вдруг неприкаянной будет ? Заклание пыл ваш остудит. Доверьтесь НЕБЕСНЫМ СПЕЦАМ.

Европы дух - России крест, Пришлось взвалить его на плечи. Меняем взгляды, думки, речи, С насиженных сорвавшись мест. Так дальше, просто жить нельзя, Нищает вся и всё повсюду. О будущем, я здесь не буду. Куда ведёт сия стезя ? Нам в корне надо поменять,- Устои, власть и все законы. Веками строились препоны, На рожи нечего пенять. С насиженных сорвались мест, От нищеты и безнадёги. Прём по проторенной дороге. Европы дух - России крест.

Ветви елей в напряжении жутком, Снега такого не помнят давненько. Злой, как собака, с урчащим желудком, Встал на защиту твою, деревенька. Рядом напарник скрутил самокрутку, Горького дыма завьются колечки. Эх, прикорнуть бы сейчас на минутку, Вспомнилось вдруг, как с мороза, да к печке. Борщ разогрею, побольше сметанки, Зубчика три чесночка под сто грамм. Жалко, судьба вот бросает под танки. Сколько сегодня сыграется драм... ? Наш командир, - он вояка бывалый, Мечется шустро, чтоб нас подбодрить. Ветер позёмкой бросается шалый. Взрыв ! Ели шапками стали сорить ! Всё ! Началось ! В снег вцепился руками, Скоро рванёмся в промозглый рассвет. Может быть всё происходит не с нами ? Может, войны, и в помине-то нет ?

Да, сединою убелён, Но жить не хочется без риска. Судьба к черте подводит близко И шаг мой предопределён. Себе ты не принадлежишь, Ведь, что должно быть, то случится. Как с этим тяжело смириться. Зачем ? Куда ты всё спешишь ? Я задаю себе вопрос, Но вот с ответом туговато. Всё разрулит судьба когда-то... Какой с неё сегодня спрос ? И как её перекроить, Когда расписаны детали ? На каждый миг мне квоту дали, А с риском нечего мудрить.

Вы простите меня, я сегодня слегка перебрал, И по пьяному делу полуправду бичом погоняю. Своим взглядам на жизнь надо будет устроить аврал, Но когда отойду, всё равно их почти не меняю. Десять смертных грехов, нарушал. Да чего там таить, И сегодня брожу напролом по запретным тропинкам. Раз характер такой,- до конца эту чашу испить. Я не верю слезам, но всегда умиляюсь слезинкам. Вот РАСПЯТОМУ верю ! Этот ЮНОША знал на что шёл. Всем молиться пора, крест наложим, без веры киваем. Нас, слепых и глухих, ОН, как мог к покаянию вёл, Только мы, до сих пор, костыли в его тело вбиваем. Полуправда моя всё же лучше надуманной лжи, Перед вами я чист. Перед Богом потом отчитаюсь. Кто заходит читать,- зла на строки мои не держи. Переделать меня ? Даже сам никогда не пытаюсь !

Когда подводит к бездне история болезни, Есть тема. Шагнуть ли ей навстречу или пускай полечат ? Дилемма. У смерти секунданты подскажут варианты,- К барьеру ! Стреляться мне привычно, тем более публично, За веру. Состряпали бодягу ? На пулю зря не лягу. Нескромно. На жизнь смотрел с уступа, рвануться в бездну глупо И стрёмно. В сторонку все нюансы, мой доктор ищет шансы, Вздыхает. Давай, дерзай целитель, вишь Ангел мой Хранитель Порхает. Когда подводят к бездне истории болезни Есть темы...

Как не спеть, если взял шестиструнную в руки, Перебором пройтись к закоулкам души. Без тебя, однозначно, загнулся б от скуки, Городским стал давно, а живу, как в глуши. Сам себе на уме, ностальгирую тихо, Други канули в Лету, вот остался один. Тяжело пережил и потери и лихо, Да судьба добавляет всё больше седин. Я с аккордом зайду, где трещали полешки, Пахло липовым цветом и светила луна. Ах, как быстро "орлы" поменялись на "решки", И под занавес жизнь отыгралась сполна. У мелодий моих заунывные нотки, Остаётся по ним перебором пройтись. Только память зовёт, там где рвали мы глотки. Проорал бы, да возраст мне шепчет : " Окстись".

Сквозняк осенний это с чем-то, что-то, Всё тело пробирает до костей. О бабьем лете мало новостей, Закончилась отпущенная квота. Как ту позёмку ветер листья гонит, Не все ещё успели облететь. И на ветвях застыли словно медь, А старый дуб скрипит, как будто стонет. На завтра дождь и ветерок, В конце недели снова солнце. Заглянет ласково в оконце, Где я смакую кофеёк. Камин зовёт к себе теплом, Дровишки - бук и не иначе. Трещат, смеются, тяга плачет..., А со здоровьицем облом. Не стоит нынче и гроша. Нет, не предвидится поправить. Попытки надо бы оставить. И всё же осень хороша.

Сыновьям уже за тридцать, Как мужчины состоялись. Сами в жизни пробивались... Стало мне их детство сниться. Старший - это мама, точно, Тот же карий взгляд настырный. Но характер очень мирный, И стоял на ножках крепко. По округе всей рысачил И встречал меня с работы. Веселил нас до икоты, Вскоре братик замаячил. Меньший был моей породы, Малость шустрый, но спокойный И брательника достойный. Так и пролетели годы. Есть под старость чем гордиться, Сыновья у нас, что надо. Каждый - чудо, наше чадо, Мне их детство стало сниться.

Командир,- дерьмо, не боле, бросил роту в чистом поле. Сам в кусты. Бьют два вражьих пулемёта, ну кому бежать охота Пол - версты. Под кинжальным, перекрёстным, свистом пуль, душе не сносным Помирать. И рванул юнец безусый. Пули в грудь, как смерти бусы, Примерять. А за ним,- второй и третий..., на развилке перипетий У судьбы. Знать у них одна дорога. Где встречаются у Бога Нет мольбы. Так и выкосили роту, смерть забрала свою квоту. Чья вина ? Лейтенант в живых остался, но о трусость замарался. Ох, война. Ждал подавленный и кроткий. Трибунал. Вердикт короткий. Расстрелять ! От своих вонзились пули, даже душу не спугнули. Как там мать ? В дом родимый похоронку, за душой пошлют вдогонку Или нет ? Посчитаете, - вините, только в церкви помяните В двадцать лет.

Состряпаны списки. Какие там риски,- Стрелять ! Народною волей ! Нам с проклятой долей Гулять. В обнимку со смертью и лжи круговертью, Века. Простором манила, да русло сменила Река. Иссохли притоки, вскрывая пороки Вокруг. Всё,- грязною кашей да с верою нашей Недуг. Опричников в рясы и точатся лясы В церквах. Свеча за безвинных. Псалмы в матерщинных Слова. Народною волей, но с проклятой долей Гулять. Состряпаны списки. Какие там риски,- Стрелять !

Жить теперь, как раньше, не смогу. Сердца и души внимая слову, В дом принёс старинную подкову, Ясно понимая, что грешу. Стрёмность ситуации вся в том, Тот же приговор без изменений. Тянется за нею шлейф сомнений- Будет ли, не будет что потом. Ржавчину с усердием убрал, Ювелир оправил в позолоту. Но за это не продляют квоту, Жалко, веру малость замарал. Уж подкова точно не спасёт. ВЕРА. ПОКАЯНИЕ. МОЛИТВА. У меня за жизнь сегодня битва. Что она мне завтра принесёт ? Ясно понимая. что грешу, В доме водрузил таки подкову. Сердца и души внимая зову, Милости и малости прошу.