Шедевры создают на грани крика, И как закон,- в худые времена. Таланты не родятся среди шика, Его-то и не ведала страна. Но государство гениев питало, В поддержку ими эга своего. А пишущих у нас всегда хватало,- Стихи, доносы..., мало ли чего. У нас, любой пасквиль, аки поэма, А приговоры - высший пилотаж. Бездарность, гениальность - не дилемма, Всё это наш российский антураж. Талантливых с героями назначат, Безликих , бесталанных воспоют. Пииты, что от Бога, те батрачат, И слову, СЛОВУ спуску не дают.

Готовы на отчаянный поступок, Не ведая к чему он приведёт ? На время ситуацию спасёт, Но это же - смешно, наивно, глупо. Я вам не предлагаю лечь на дот, К тому же, в наше время,- это слишком. Испачкается нижнее бельишко, По той причине, что замес не тот. Наш внутренний мирок настолько хрупок, Что рухнет в миг, ни в жисть не соберёшь. Зачем же мыслям вольную даёшь ? Готовы на отчаянный поступок ?

Приходит время камни собирать, Я, во главу угла уже наметил. Хорош углами, безупречно светел, Ему весь этот гамуз подпирать. Построю лабиринт из тех камней, Что всех и вся выводит только в Лету. Впрягаться мне пора в работу эту. Уверен, интуиции видней. По одному с усердием ношу, Есть, Богом отведённая, площадка. Над нею и горит ЕГО лампадка, Не я её зажёг и потушу. Разбрасывались камни впопыхах, Теперь за каждым надо наклоняться. Приходится и плакать и смеяться, И каяться в содеянных грехах. Закладку сделал. Строю лабиринт.

Мыслю я не массово, а штучно, Не согласен сразу априори. И со мною не бывает скучно, Но о чём-то спорить, несподручно, А тем паче в частном разговоре. Фразами уделаю любого, Их как блох собака натаскала. Шанса не предвиделось иного, Подчерпнул запасы из былого, Жизненной грамматики немало. Не было и толики сомнений, Что пишу не массово, а штучно. И не надо бестолковых прений, Всё проскочит без особых трений. Есть надежда, - вам не будет скучно.

Вот это был номер, я кажется помер, Намедни. Вдруг, колокол, странно. Нежданно, незванно, К обедне. Периной укрытый, лежу, как убитый, Но сладко. Вставать неохота. А кликнуть кого-то ? Догадка. Лежу,что блаженный, ору, как скаженный. Не бредни. Вот это был номер, я кажется помер, Намедни...

Я стал сентиментальным очень, Всё чаще давит на слезу. Пришла ко мне седая осень, Эх, годы бы, как листья сбросить И босиком опять в грозу. С годами, что-то происходит, Поступки ставлю на учёт. Практичность, нынче, верховодит, Душа ответов не находит И глас в неведомость зовёт. Я стал сентиментальным, знаю, Поверьте мне, почти не лгу. И в облаках уж не витаю, Надежд напрасных не питаю, А вот взбрыкнуть ещё могу. Эх, годы бы как листья сбросить, И босиком опять в грозу. Пришла ко мне седая осень, Я стал сентиментальным очень, Всё чаще давит на слезу.

Там где читаются речи потребные, Толпы зевак завсегда собираются. Аплодисменты заслужат хвалебные, Кто словесами больнее кусается. Лобное место всё матом пропитано, Всяких мастей правдолюбцев вместилище. И поколение так же воспитано, Нынче идут через это чистилище. Сунут свои головешки соловые, Рот открывают на речи невнятные. Что им вещают их идолы новые, Но словеса-то до боли понятные. Слушать бегут, как под солнышко нежиться, Речи подай матерком подкреплённые. Здесь забывают, - когда-то заснежится..., И разбредутся брехнёй утомлённые. Чем, как ни СЛОВОМ, тогда ВЕРА мерится ? Жаль, что у вас она с делом расходится. Только народу в хорошее верится... К лобному месту,- кто сам, кто приводится. ...здесь им читаются речи потребные...

На стих не хватило ночи, В ней мысли шальные мотались. И строчки одних многоточий, В блокноте шифром остались. Со словом всегда строго, Обкатывал долго очень. Поведать хотел о многом... Глядь- утро в окне, осень. Но строчка таки ляжет, По Музе своей стеная. Возможно я умер даже, Об этом, пока, не зная. На стих не хватило ночи.

На публику пресса работает мощно,- Хорош дисиденствовать, всюду враги. Горбатим, как черти, бомбим день и нощно, Вот пиплу и надо побольше пурги. А нашей позёмкою гонит такое..., Во все закоулки успело нанесть. И пресса никак не оставит в покое, Пора бы привыкнуть - так было, так есть. Она нас пресует всё круче и круче, И власти подкинут, коль надо, картечь. Есть выбор ? Что хуже ? Что норма ? Что лучше ? Но главное - это возможность привлечь. Как черти горбатим, бомбим день и нощно, Вот пиплу и надо побольше пурги. На публику пресса работает мощно, Хорош диседенствовать, всюду враги.

Полковой комиссар наш - майор средних лет, Знает - подвиги, чаще со страху. Только любит достать наградной пистолет, И такой перед боем устроит "балет", Поневоле полезешь на плаху. Пару тезисов скрепит слегка матерком, Чтоб по-нашенски зычно звучало. И пройдутся слова по спине холодком, Да, попутным к врагу, долетят ветерком, Ждать недолго осталось начало. Кто дойдёт до конца, кто-то грудью на дот, Орденами геройство отмерят. Подвиг - страх ! И всегда перекошеный рот, Повезло с комиссаром - мужик ещё тот, Он из тех, кому нА слово верят !

У нас многого не хватало, Но любили зато, навечно. И по миру не так мотало, А хотелось взглянуть, конечно. Наши помыслы были чище, Свято верили и мужали. Тяготели к духовной пище, И детишек в любви рожали. Упрекаете, что не модны, Выбираем не те одежды ? Но от ваших «свобод», - свободны, Ибо те не несут надежды. Умудрившись, души убогость, Золотишком прикрыть сусальным. Изогнали из сердца строгость, Беззаконием виртуальным. Нас по миру не так мотало, А хотелось взглянуть, конечно. У нас многого не хватало, Но любили зато, навечно !

Нет общепринятой морали, а за чужую нас сажали, Бывало. К своей мы долго примерялись, дерьма такого нахлебались..., Немало. Меняли правила, устои, но оказалось всё - пустое, Ненужным. Беду предчувствуем подкожно, но это времечко, возможно, Одюжим. Есть к демократии подвижки, в умах свободные мыслишки. И что же ? Не раз такое проходили, недолго думали, рядили: "Не гоже" ! А общепринятой морали мы никогда не уважали, Конечно. У нас, всегда и всё по делу, своя рубашка ближе к телу, Навечно.

Как здорово, что ты стихов не пишешь, И в прозе, тоже вобщем, не сильна. Зато в постели сексуально дышишь, Да так, что я пьянею без вина. Не слышал и высоких изречений, Хоть мудрости житейской через край. Прости за мимолётность увлечений, Но роль свою, как надо доиграй. Ты в жизни обходилась без суфлёров, Всё то, что надо, знаешь наизусть. Не терпишь бестолковых разговоров, Умело за улыбкой скроешь грусть. Зато в постели сексуально дышишь, Да так, что я пьянею без вина. Как здорово, что ты стихов не пишешь, И в прозе, слава Богу, не сильна.

Бунт сегодняшний не страшен, хоть народ и бесшабашен, Но пустой. Растолкают. Встал с постели и плевть-то все хотели На устой. Глас правителей увядший, каждый слыл, как ангел падший, Весь в страстях. Кто кровищу лил без меры, кто внушает нам химеры, О "сластях". Перепели вот по новой, смысл песенки хреновой Невпопад. Не мудрее мы, а старше, так и движемся под марши, Наугад. Наш двуглавый, но безликий, щурит глаз на Запад дикий. Не склевать. А Восток, он за кустами, там привыкли вместе с нами Куковать. Бунт сегодня,- веселуха, могут дать дубинкой в ухо, Пожурить. Только время всех рассудит. На вопрос :" Как дальше будет " ? Будем жить !

Ты, память, душу мне не рви, С друзьями часты стали встречи. За упокой их ставлю свечи, А рана до сих пор кровит. Недолго этот крест носить, Друзья мои, я на подходе. Пока живу ещё, навроде, Но рок успел уже вкусить. Вот, к Богу истово молюсь, Надежда есть на наши встречи. Для вас, в стихах, готовлю речи, И прозой тоже поделюсь. А рана всё ещё кровит, За упокой поставлю свечи. С друзьями часты стали встречи. Ты, память, душу мне не рви.

О ком писать, сегодня, - легион, Творят такое, слов не напасёшься. Страна давно - военный полигон, Куда не ткни на штаб полка нарвёшься. Домашние, в углу сидят, враги, Бомбим и за пределами отчизны. С режимом только спорить не моги - Амбициозен. Особи капризны. Страна давно - военный полигон, Куда не ткни на штаб полка нарвёшься. О ком писать,сегодня, - легион, Творят такое, слов не напасёшься.

Детство пахнет костерком и печёною картошкой, Ломтем хлеба с постным маслом, что посыпан сахарком. Тех тропинок нет давно, где ступал босою ножкой, И уже виски седые обдувает ветерком. Прятался за тот валун, с деревянным пистолетом, Настоящая пилотка всё сползала набекрень. Ветерок ласкал ковыль, степь прожареную летом, И всегда, таким коротким, мне казался каждый день. Из далёких тех времён память вырвет гвалт и крики, Несмышлёнышей ватагу к речке вихрем понесёт. По колючкам и камням, по полянам земляники, И с обрыва шустро в воду ! Чем не ласточек полёт. Разлетелись кто куда, а иные уж далече, И мои виски седые обдувает ветерком. Если есть другая жизнь, соберёмся в тихий вечер, Вспоминая ломоть хлеба, что посыпан сахарком.

Народ наш сам крышует эту власть, И церковь вторит в такт,- она от Бога. Краплёная колода, но не в масть. Тасуют Русь. Не дьявола ль подлога ? О сколько провокаторов сейчас, В овечьей шкура, а оскал звериный. Не на крови построен русский Спас. Орёл двуглавый,- облик петушиный. И зреет глас - Тирана ! Палача ! Мы столько раз всё это проходили. Ушедших вспоминаем сволоча, Забыв, что их-то сами породили. Загадили, что было и что есть, А лизоблюдство названо свободой. " Смотрите, тянем ножку, ваша честь " ! Да бестолково кичимся породой. Краплёная колода, но не в масть, Тасуют Русь. Не дьявола ль подлога ? Народ ведь сам крышует эту власть, И церковь вторит в такт,- она от Бога.

Назвать бы всё своими именами,- Попытка обрести себе врагов. Ещё, но по секрету, между нами,- Узнаешь о себе, кто ты таков. Утрировано нынче чувство меры, Но бездарям-то это невдомёк. Выносятся на суд людской химеры, Такой же точно хвалит:" Нормалёк "! Как не прискорбно-это сплошь и рядом, Не где-нибудь за четырьмя стенами. Ни "передом" рискуют и ни "задом"... Назвать бы всё своими именами. Но можешь быть не принят и не понят, К тому же, наживёшь себе врагов. Ещё и со двора взашей погонят, И о себе узнаешь, кто таков.

Подранок я и не могу взлететь. Пытались сразу, но не завалили. Загнали в рамки, срок определили, Попробуй-ка теперь не околеть. В запретах многое,- не пой, не клюй, не смей... И за спиною крылышки связали. В уютной клетке место указали, Тоскливо щебечу:" Ой ей, ой ей, о ей ". Сегодня снова фельдшер осмотрел : " Нет шансов, выпустить на волю". Я, как щегол вышагивал по полю, Да отменили ,видимо, расстрел. Взмахнул крылами, не могу взлететь, От дикой боли слёзы навернулись. Неужто на круги своя вернулись ? Не мог мечтать. Готовность всё стерпеть. Нелёгким вышел прерванный полёт, Не требую ни зрелища, ни хлеба. Хотелось бы разок в родное небо, Кто в нём порхал, конечно же, поймёт.