Резко взвизгнув, гарпия бросилась вниз. Ветер трепал поредевшее оперение, срывая с него капли крови – то ли её, то ли раненого ею кентавра. Пугающе человеческие глаза прищурились – одного точного рывка когтями хватит, чтобы прервать жизнь распластавшегося на белом песке противника. Тот отчаянно колотил по воздуху копытами, пытаясь встать, но тщетно: его участь уже решили вывихнутое колено, мерзкая рана в руке и распоротый бок. У гарпии оказалась слишком хорошая реакция. Едва заметное глазу мелькание когтистых лап, жалобный вскрик, короткая агония – и кентавр, сжимая в мускулистых руках пропитанный собственной кровью песок, начал исчезать. Как и гарпия – взвившись, она растаяла в искусственной синеве Арены. Тяжело дыша, Джей снял шлем визуализации. Аплодисменты обрушились на него, как звуковая лавина, и заставили непроизвольно втянуть голову в плечи.

Твердая спинка стула неудобно впивалась под лопатки, запястья перешли от стадии «боль» в стадию «чешется» - и это был явно плохой знак. Повязанный на рот кляп удалось сдвинуть. Хотелось умереть, спать, пить и есть, и именно в таком порядке. И в туалет, но не срочно. Пожалуй, теперь он был готов назвать свой план не очень удачным. Макс поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Узлы Хайнц вязал просто отличные: что сказать, он никогда не вел себя как дилетант. Он мог быть уверен, что в его отсутствие пленник никуда не денется. Блефовал он или нет, когда говорил о страже? Хайнц не настолько самоуверен, чтобы пожелать привлечь к себе внимания властей, но, с другой стороны, вдруг власти в этом городе – это Хайнц? Амбиций у него на это хватило бы, и возможностей тоже. За пару часов Макс успел изучить нехитрое внутреннее убранство комнаты.

Профессор Данкан облюбовал потрепанный, но добротный дом недалеко от побережья. Вокруг росли традиционные сливы, дозревая и шлепаясь на землю. Деревянная дверь оказалась заперта, и Макс дотронулся до шнурка колокольчика. Тот прозвенел один раз, второй, и наступила тишина. Только сейчас Макс заметил, что на пыльных ступеньках, ведущих к двери, нет следов. Пыльная буря была три дня назад – может ли быть такое, что профессор трое суток никуда не выходил? Над дверью находилось крошечное затянутое паутиной окошко. Если подпрыгнуть, уцепиться там и там, немного подтянуться, то… Макс увидел темный холл с потертыми ковровыми дорожками, кусочек лестницы и пару чемоданов, аккуратно поставленных друг возле друга. Может, профессор все-таки дома? Но почему он не открывает? То и дело прилипая подошвами к грунту, Макс обошел дом в поисках черного хода. Никогда нельзя быть слишком осторожным, шептал ему внутренний голос, и Макс благоразумно подчинился ему.

Полдень застал их в пути. Впереди, задавая размеренный темп всему шествию, шел Осрик, за ним – Соланж, ведущая своего деда под руку. Еще утром тот настоял, чтобы ему завязали глаза – отвыкнув от солнечного света, он мог ослепнуть. За ними шел Макс, громыхая железными колесами тележки, в которой был нехитрый скарб маленькой семьи. - Долго еще до этого вашего Пле-Пло? - Миль пять. – Ответила Соланж, не оборачиваясь. – Если поспешим, успеем к закату. Максу совсем не хотелось спешить. Мало того, ему хотелось бросить все, сесть на землю, хорошенько выругаться и только потом поискать что-нибудь съедобное. И лучше всего найти. Кажется, он даже что-то сказал вслух, потому что девушка обернулась: - Пожалуйста, не ной. Но поверь, чем быстрее мы пройдем этот перевал, тем лучше. - Да неужели.

Они нашли замечательную маленькую уютную таверну, тихую и чистую. В ней был высокий потолок, подпираемый деревянными балками, побеленные стены и два ряда столов возле окон. Это была явно не та таверна, где происходят зрелищные драки с использованием подручной мебели. Скорее, сюда приходили просто поесть и расслабиться после трудового будня. Днем тут было совсем пусто, если не считать девушки за стойкой и дымчатой кошки с дикими глазами. Когда они сели за один из столиков, кошка насторожилась, и, взглянув на Осрика, уклонилась от его руки и опрометью кинулась наружу. - Что это с Мисси? - встревожилась девушка, убирая пустые тарелки и наливая им чай. — Знаете, она обычно ко всем ластится и никогда еще так не выбегала. Она понизила голос: - Я читала, что животные начинают странно себя вести перед какими-нибудь катастрофами. Как думаете, это правда? - Ммм... - неопределенно промычал Осрик, краснея.

Они говорили, говорили и говорили за каждый день, который были в разлуке. За пять лет накопилась уйма историй, которые только и ждали благодарного слушателя и длинной дороги. Осрик поделился своими злоключениями. Он очень старался, чтоб это не звучало обвиняюще, но с каждой катастрофой, что всплывала в памяти, ему вспоминался удушающий ветер гробницы. Они подсчитали его «улов»: 7 крупных пожаров, 3 кораблекрушения, 2 землетрясения и 15 ураганов разной силы. Макс (возможно, умышленно) выглядел виноватым: слова раскаяния вертелись на языке, но сказать их — это все равно что признать свою вину в по крайней половине смертей. Он не был готов к этому. И, надо сказать, его удивляло смиренное спокойствие Осрика. - Как ты спишь? - спросил он, перебивая очередную страшную историю — Я имею в виду, все эти смерти... тебя не преследует чувство вины? Осрик, глядя вдаль, задумался. - Как сказать... Поначалу я ведь не знал, что в любом случае выживу.

Часть 1 Последний город он покинул на рассвете, не дожидаясь, пока стража закончит с усмирением мятежа и тушением большого костра перед муниципалитетом. В конце концов, традиционную чашечку чая можно выпить и в любом другом месте. Ему даже не пришлось собирать вещевой мешок: в последнее время не удавалось задерживаться где-либо настолько, чтоб поспать в кровати. Итак, пока ноги несли его подальше от разгорающихся с новой силой восстаний, голова планировала маршрут. Хотя - и тут он горько усмехнулся — планы в последние несколько лет так плавно перешли в разряд фантазий. Теперь, когда будущее было не в его власти, он часто возвращался мыслями в прошлое, в тот момент, с которого все началось. Что, если бы все пошло иначе? Что, если бы тогда он не вошел в ту дверь? 5 лет назад Их новым открытием была гробница, стены которой выполнены из нескольких слоев камня, железа и прочих строительных смесей.

Рождественские истории Мэтью Никто не любил Рождество так, как Мэтью. Каждый день за неделю до Рождества начинался одинаково: он вставал рано утром, натягивал одежду, скатываясь с лестницы, хватал наспех приготовленный матерью бутерброд и бежал на улицу. Мама не боялась отпускать его одного: она знала, что Мэтью отлично ориентируется на их улице и ни за что не потеряется там. Вообще сложно было заблудиться в районе, дома в котором так плотно стояли друг к другу, что, казалось, можно легко перешагнуть с крыши на крышу. Как подозревал Мэтью в приливе вдохновения, Санта так и делает: оставляет оленей на одном конце улицы, а потом просто шагает по крышам и сбрасывает подарки в трубу. И оп! –он уже на другой стороне квартала. У Мэтью было много друзей. Он был веселым и шаловливым, но не злым мальчиком, богатым на выдумки, и если сначала приходилось доказывать авторитет кулаками, то позже даже большие мальчики прислушивались к его идеям.