Я верю в тебя, Как верит цветок В утренний солнца луч. Я верю в тебя, Как верит земля, Что солнце выглянет из-за туч. Уйдет туман с полей осенних, И высохнет роса. Падут оковы с твоих рук пленных, И заблестят глаза. Умоет дождь твой светлый лик, Услышу свободы вдох. И вот передо мной возник Не пленник, а сам Бог! Ты можешь все! Поверь любимый! В тебе сомненья нет! Как я могла отдать себя сомненьям мнимым, Ведь ты и есть моего солнца свет! Теперь пусть небо упадет. Пускай мечта прокиснет. Не победит тебя и скорбь, Уныние затихнет. Ведь рядом буду я - твоя жена. А главное, родной! И вера, и любовь моя всегда, Поверь, всегда с тобой!

Жила однажды молода семья, Обыкновенней выдумать нельзя. Жена и муж, да первенец – сынок Свекр, жена его, да кот Дымок. Все как у всех: Живут на два домишки, Копают огород, Ростят сынишку. Муж - обычный работяга, С утра до вечера все пашет, бедолага. Жена - не меньшая трудяга: Попробуй слушать вопли малыша... Но всё на благо! Проблемы есть Опять же, как у всех семей Таких же работяг-друзей: Муж то и дело выпивает, Уходит и всю ночь гуляет; Жена ложится спать одна, А пьяный дед грозится отругать сынка с утра. Но мужики всё пьют, Потом друг друга поучают. Бранят за пьянство, Но быстро все прощают. Дед говорит: «Ну ничего, с кем не бывает?» А сын в ответ: «Мы ж устаем, вон сколько работаем!» Но дни идут, переплетаясь в годы, Жене уж очень хочется свободы, Не видеть пьяное лицо с утра, Не слушать пьяные мужнины слова И ждать весь день, когда же муж проспится, А после - трудным разговором утомится. И грезит женщина в тиши своей избушки, Пока баюкает малютку-попрыгушку, Что муж иде

Серый день, обычный очень. Я чайку попить не прочь бы. Ежусь стоя подле лавки И смотрю на птиц украдкой. Важно топая по лужам, птицы ищут себе ужин. У бордюра корка хлеба, Птицы побежали следом. Клюнуть стараются, а корка не ломается. У столба стоит старик, Грустно так к столбу приник. Разглядел он пташек И пошаркал к стае важно. Раздавил носком ботинка корку И сказал при этом им негромко: «Кушайте пташки милые, Братья мои сизокрылые».

Тихо сядет подле клёна, Глубоко вздохнёт. Вынет флейту И рукой к губам своим прижмёт. Флейта тонко отзовется поцелую нежному, И раздастся в поле тихий стон. Задрожат в глазах слезинки, Ручейком падут. И растает в сердце льдинка, Звуки не умрут. Пальцы томно гладят флейту, Заплутав в листве, Звуки растворятся ночью В полной тишине. Вместе с ветром понесутся в милые края, Где жива любовь и вера, Музыка жива. Убаюкав колыбельной клён совсем седой, Тихо, чтоб не разбудить его, направится домой. Словно пьяный от вина, Шатаясь по тропе, Флейтист направится туда, Где только шум, мелодий нет. Где близится рассвет. А есть ли жизнь без музыки? Он точно знает: Нет!

На поле опиумных маков Твою жизнь покроет мраком. Цветы кажутся подарком - Как иллюзия сладка... Одурманенный, как прежде, В рваной ты бредешь одежде. Смотрит небо вниз в надежде, Что поднимешь ты глаза. Даль рябит волнами алыми, Вся усеяна душами талыми, Маки клонятся головами усталыми, Под ветром клонятся на закат. На просторах бескрайнего поля Каждый ищет: кто - счастья, кто - горя, Непрестанно с ветром споря - В конце проигрывают в аккурат. Там, где поле опиумных маков - Душ слепых земля - Все они бредут без фраков, На балу себя возомня.

Господи милостивый - отец мой истинный! Ты приди ко мне, погости в тишине. В плеске мыслей моих, благословенья жду, В глубине глаз Твоих ищу истину. Коли нечего мне сказать Тебе, Знай, доверчиво я бреду во тьме За десницей Твоей, за светом далеким, За семь морей со смыслом глубоким. Уж давно моя погибла душа, А жива лишь плоть. Воскреси меня! Белым аистом Ты поселишься, Увенчав Собой наш дом родной. Никогда Ты ко мне не изменишься, Будь я во грехе хоть одной ногой. Я уйду к Тебе, под крыло Твое По меже тех дней, что с Тобой вдвоем…

В продуктовом магазине Сервелат лежит в корзине. Источает вкусный запах И на вид совсем не плох. Но цена его кусает, А состав совсем пугает: Там есть усилители И всякие красители, Много заменителей - На вкус производителей. Может он лежать сколь хошь - Так же будет он хорош. Несмотря на этот ужас Покупают! И не хуже, Чем во времена советов, Все едят «вкусняшку» эту. И готовы тратить столько, Сколь попросят. Да хоть сколько! Лишь бы было, чем похвастать На столе в обычный праздник, Иль когда зайдет сосед, гости, Родственники… Нет! Просто как без колбасы!?

Благородная земля: Нивы, реки и поля, Всюду буйные леса, изумрудная роса, Звезды пляшут хоровод, задевая небосвод. В сей земле живет народ, он не ведает невзгод. Создателем благословлен на жизнь безбедную, Великой радостью он окрылен - служить везде Ему. Полны тела гиперборейцев силой, А души их рябячей радостью полны. Не ведают они и старости, не знают хвори. Им страх и ненависть чужды. У всех у них лишь детские мечты, А умирают они в счастье и без боли. Всю жизнь едят медовые плоды. С Богами-Олимпийцами о мироздании спорят, Находят радость в мудром споре и они. Земля их венчана горами, Те горы защищают этот рай. Не каждый знает, как туда добраться, Но всех мечта - увидеть дивный край. Создатель так любил гиперборейцев И так жалел, оставшийся окрести мир, Что всех людей благой земли забрал к себе на небо, А волнами седого океана ту землю Он укрыл. Теперь средь нас живут лишь мифы и легенды, И небылицами и толиками истины полны. Уснули на века гиперборейцы в чертогах памяти Кормилицы-