От автора: действительно "немного нервно и без сюжета" (с), незакончено. Француженка шла по Римини. Солнце этим летом шестьдесят пятого было в бешенстве. Будто исполняя на чужих нервах свой собственный, но так популярный сейчас, рок-н-рол, оно прожигало кожу каждому. Стекла домов, машин отражали лучи, опасно бликуя. Все вокруг было в движении. Люди, автомобили... Девушка огляделась. Одна женщина что-то быстро говорила ребенку, тот смеялся и бежал за ней босяком по раскаленной мостовой... Мороженница громко предлагала свой товар, активно жестикулируя. Девушка чуть улыбнулась: эти итальянки, они всегда такие живые!.. Ей же было больно. Она одна... Всегда одна. Почему же она не может улыбаться? Наверное, те женщины счастливы. Просто счастливы... Тем, что живут?.. Послышалась музыка... Она бежала странным узором по улицам, стремясь завлечь всех к её источнику. Подчиняясь каким-то немыслимым пассажам, девушка начала двигаться быстрее, шагая в такт музыке. Темп ускорился.

Зима. От автора: я никогда не была во Франции и в Японии, поэтому могла в процессе написания допустить некоторые неточности. Кроме того, не стоит понимать эту зарисовку через наличие причинно-следственных связей. Данная работа была написана через эмоционально-ассоциативное восприятие некоторых вещей и явлений. Снег падает хлопьями. Я знаю, ты любил такую погоду. Снег падает на деревья. Белое на буром. Красиво. А, может, мне просто хочется, чтобы так было. Снег падает на лед. Я его почти не замечаю, поэтому постоянно скольжу по спрятанной под покровом поверхности. И падаю... Так же, как снег. Интересно, успокоился ли ты, наконец? Я не знаю. Но мне это сейчас и не важно. Прощай, Анри. Только снег теперь напоминает мне о тебе. Неожиданно появились воробьи. Здравствуйте, милые марсельские птицы. Жаль, что в Японии вас теперь почти не увидишь. Сейчас там много железных птиц-самолетов.

От автора: автор не знакома с географией города Берлина. -- Ладно, пока Кир. Уже поздно. -- Гуд, Атка, - на том конце провода вздохнули, - Ауф Видерзейн... Беата положила трубку и подошла к окну. Звезды тихо блестели над ночным Берлином. Звезды? Странно. Сегодня днём было пасмурно, если не сказать, дождливо и слякотно. Даже экскурсию на Мюнхен отменили. Жалко... А сейчас малая и большая медведицы задумчиво проплывали над отелем. Надо было ложиться спать. Гамбург. Оставалось надеяться, что эта поездка состоится... -- Беата, хочешь увидеть мир? -- Хочу, а кто есть ты? - это был очередной сон. Да, очередной из таких. -- Ты не боишься меня...? - сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно и слегка улыбнулся. -- Нет. -- Почему? Все пугаются... -- Ты же сон. Во сне может быть что угодно. -- Другие боятся... -- Видимо, я от них отличаюсь. Он снова улыбнулся и протянул ей руку: -- Да ты отличаешься, поэтому я и пришел к тебе.

От автора: возможно, эта работа стилистически неграммотна, скучна и банальна. Но крайне важна для меня. -- Садись, Елизавета. Доктор Летвинский хочет поговорить с тобой. Молодая женщина села, подняла глаза и обвела комнату взглядом. Её брат невольно вздрогнул: черные глаза - настолько черные, что нельзя было разглядеть рисунок радужной оболочки, - смотрели с обвинительно - оскорбляющей тяжестью. Что, думаете, больная, сошла с ума? Хороши, родственники... Боитесь, вижу, что боитесь... Как неразумное существо, как бешенную собаку... Зря боитесь. Потому что сукины дети - это вы... -- Я не больна. -- Мадемуазель Невжинская... -- Не фамильярничайте. -- Но, Елизавета, доктор... -- Не стоит, поручик, - медик чуть улыбнулся, - мы можем одни поговорить с вашей сестрой наедине? -- Да, конечно... - молодой человек покинул комнату. И ты оставляешь? Ну что ж, спасибо, брат... Ты тоже предал меня...

Идея сидела за моим компьютером, читала с мрачной усмешкой тексты и курила. Я не люблю, когда при мне много курят (аллергия!) Но что поделаешь... Такая гостья не каждый день бывает... - Бред... Тяжелый бред... - сказала Идея и закинула ногу на ногу. - Почему? - У тебя больная фантазия... - Ну и что. Неужели не интересно?.. - Почему же. Но это не_реально! - Ага. А каких-нибудь любовных романах, когда описывают "безумную страсть" и "горячий темперамент" против истины не грешат... - Ну, это же жанр такой... - Вот и у меня, жанр... - Да ладно, тебе... Не кипятись. Я же сказала, что неплохо. Просто тебя читатели не поймут... - А я пишу, во-первых, для себя, а, во-вторых, "для тех, кто понимает". И думай как хочешь... - Да я разве сопротивляюсь.

Страх. Страх. Странный страх. Все же хорошо. Спокойно. Даже тепло и безмятежно. Все равно. Страх. Я поставила рядом с монитором чашку кофе. Декафенированный. Мне другой нельзя. Страх. Почему? Я не знаю. Просто потому что он есть. Вы думаете, что страх - это что-то огромное, непостижимое, цунами, которое огромной волной накрывает вас? Нет. Настоящий страх - это нечто странное. Да, странное. Жаляще-извивающееся. Внутри и рядом. Я случайно толкнула чашку. Она опрокинулась. Странно. Почему-то в такие моменты все движется медленнее. Не хочу ловить. Зачем? Кофе все равно уже вылился. Я подняла чашку и поставила рядом. Страх расползается грязно-кофейной лужей внутри вас. По чисто-бежевому и мягкому дурным и липким. Душит и заставляет чихать. Монитор уже режет глаза. Я вздохнула и потерла виски. Странно. Как много связей внутри нас. Разных связей. А ведь мы много не знаем. Потому что не чувствуем себя. Мы воспринимаем мир вокруг и трудно слышим сигналы изнутри.