Не удержусь, ей богу, и возьму - и помещу здесь статью Лаэрты Эвери (думаю, она меня простит))) Неизлечимый зуд писания* Лаэрта Эвери (Сетевая поэзия с точки зрения психологии) Искусство быть услышанным. "Нужно не только уметь хорошо играть, но и хорошо заставлять себя слушать". Ф. Ницше Человеческое, слишком человеческое. Почему люди пишут стихи? С таким же успехом можно было спросить: «Почему люди рисуют? Почему люди фантазируют? Почему людей на всем протяжении существования человеческого общества непреодолимо тянет к творчеству»? Из ответов на эти вопросы можно собрать многотомную коллекцию книг по философии, психологии, эстетике. Человечество не может обойтись без искусства как средства затрагивать особенную сферу нашего сознания – сферу чувств. Мы реагируем на окружающую действительность, и эта реакция всегда эмоциональна. Но только искусство из поколения в поколение воплощает в себе идеал эмоциональных человеческих проявлений и переживаний. Искусство, как писал психолог Л.С. Выготский – это «общественная техника чувства», совокупность приемов, направленных на то, чтобы проявить общепринятым способом свои эмоции и вызвать эмоциональную реакцию читателя, слушателя, зрителя. Специфика поэзии в этом контексте заключается лишь в средствах (слово, звук, ритм, образ), которые автор использует в достижении цели. Настоящая эпидемия «неизлечимого зуда писания» разразилась во всемирной паутине. Тысячи людей ежедневно выплескивают свои переживания в разливанное море сетевой поэзии. Какие цели они преследуют? Чего хотят добиться они от нас, читателей? Их разнообразное творчество с трудом поддается классификации. Да и какой критерий можно было бы положить в ее основу? Стоит лишь предложить на роль такого критерия «качество» поэтического произведения, как тут же оказываешься на зыбкой почве «вкуса», о котором безуспешно пытаются не спорить веками. Ответ на вопрос - хорошие стихи пишут или плохие - больше поможет в понимании того, ЧТО пишут или КАК пишут, но не ПОЧЕМУ пишут. Вопрос «почему?» больше связан не с литературными достоинствами стихотворения, а с самой личностью его «творца», с переживаниями этой личности. Именно поэтому мне хотелось взглянуть на сетевых поэтов с точки зрения мотивов, которыми они руководствуются при публикации стихотворений в сети, проследить этапы литературной сетевой социализации «творцов», изменение ценностей и норм от первого опыта начинающего автора к дальнейшему существованию в качестве сетевого поэта, от простого - к сложному, от наиболее распространенного - к реже встречающемуся. Итак… 1-ая стадия сетевого творчества – «Крики души, сердца и просто крики». Именно эти названия, по моим наблюдениям за ежедневными публикациями на литературных сайтах, встречаются значительно чаще остальных. Надо отдать должное их точности – они, как нельзя лучше, отражают и психологическое состояние авторов стихотворений, и мотивы, которые ими движут. Эмоции, владеющие человеком, изначально двувалентны – они или положительные, или отрицательные, в зависимости от того, удовлетворяет внешняя действительность потребностям личности или нет. «Крики» базируются преимущественно на отрицательных эмоциях, что роднит их с другими стадиями, о которых будет сказано ниже. На низших ступенях этой стадии творчество авторов меньше всего имеет отношение к поэзии, как к искусству создания эстетического образа, ибо уровень владения техникой стихосложения в большинстве своем чрезвычайно низок. Да и преследуемые авторами цели лежат скорее в русле психологии, а не эстетики. Какие причины побуждают человека к подобному творчеству? В детстве мы все получаем ни с чем не сравнимое удовольствие от игры, создавая воображаемые миры, проигрывая «вживую» желанные для нас роли. Повзрослевший человек не готов отказаться от наслаждения, какое приносила ему в детстве игра. Но в окружающей действительности он не может найти источник для подобного наслаждения, а игра «вживую» для взрослого стала зазорной и должна быть спрятана от посторонних глаз. И тогда фантазии начинают заменять взрослому игру. Вместо игры мы фантазируем. Именно фантазия творчески приближает нас к искусству. Эта первопричина может быть положена в основу всего искусства. Но для стадии «криков» нельзя не учитывать один важный момент – источник, причину возникновения фантазий: фантазирует отнюдь не счастливый человек, а человек неудовлетворенный. Побудительными стимулами фантазии являются неудовлетворенные желания, причиной творческого порыва – состояние невроза «творца», вызванное отсутствием желаемого в действительности. Терапевтическое воздействие подобного акта творчества очевидно. С одной стороны, человек вызывает для своей психики так называемый «эффект замещения», когда фантазия заменяет реальность, что уже само по себе способствует снятию напряжения. Даже если описываемое в произведении событие горестно по своей сути, искусство даже горе превращает в особую форму наслаждения. С другой, выплеснув отрицательные эмоции в форме возвышенного, автор ждет от читателя не эстетической реакции на стихотворение, а сочувствия себе лично, и порой его получает. Идеальным для авторов, находящихся на этой стадии, является сочувствующий, доброжелательно настроенный и не требовательный к форме изложения читатель, находящийся или находившийся хотя бы раз в жизни в аналогичной психически травмирующей ситуации. На низших ступенях этой стадии мастерства автора, как правило, еще не хватает для того, чтобы, скажем так, насильственно повернуть читателя в сопереживание мощью своего таланта, поэтому автору приходится рассчитывать только на эффект совпадения своего психического состояния с читательским. В силу этого и сам читатель зачастую не в силах объяснить, почему произведение вызывает в нем живой отклик, и все придуманные им объяснения, как правило, являются лишь последующей попыткой рационально объяснить свой бессознательный процесс восприятия. Что же является отличительной особенностью «криков» по сравнению с иными поэтическими произведениями, имеющими в своей основе ярко выраженные отрицательные эмоции? Возьмусь предположить, что данная стадия напрямую связана с возрастными особенностями авторов: как правило, это довольно молодые люди в промежутке между 15 и 20 годами, активно осваивающие новые для себя понятия, которые людям более старшего возраста уже представляются банальными. Отсюда проистекает и скудная сфера образности стихотворений, небогатый набор слов, которыми принято обозначать те или иные эмоциональные состояния: слезы, крики, плачь, горечь, печаль, жизнь, смерть, любовь, отчаянье и т.д. (я думаю, этот набор всем давно знаком, поэтому нет смысла перечислять его далее), обилия личных местоимений «я-ты-тебя-меня», а также речевых оборотов, ставших штампами еще пару веков назад. Это период активной поэтической социализации автора, освоения ценностей сетевого сообщества. Если представить себе эти слова и штампы в качестве кирпичей, давно обожженных человечеством и готовых к употреблению всеми желающими «творцами», то на данной стадии автор худо-бедно учится складывать из этих кирпичей относительно ровные конструкции. Строения эти похожи друг на друга, и редко когда удается отыскать в их череде нечто, наделенное индивидуальными чертами: скудость материала, из которого они изготовлены, не позволяет разнообразить результат творчества. А обжигать собственные кирпичи автор еще не умеет, для этого у него пока недостаточно кругозора и жизненного опыта. Было бы большим упущением не проиллюстрировать данную статью примерами. (Дабы соблюсти не только авторские права поэтов, но и корректность по отношению к цитируемым, оговорюсь, что разрешение от авторов на использование их произведений в качестве примеров было получено мною заранее) СУДЬБЕ. Эльвира Киссель Слёзы горькие. Жизнь тягучая. Как ударит - не в бровь, а в глаз! Что ж ты делаешь, всемогущая? Что, судьба, вытворяешь под час? Раны гнойные не затянутся- Солью сыплешь на них не скорбя, Не взгрустнётся тебе, не вспечалится... Эх, судьба..Ну а если б вот так - тебя? Травы вытопчешь, нервы высушишь. Поезда пустишь все под откос. Плач души моей только выслушай, Плач без стонов, без криков, без слёз. Песни дерзкие, песни звонкие Не всегда тебе, подлой, петь - Оборвётся твоя власть недолгая Если я захочу умереть... 2-ая стадия сетевого творчества – «Банальные красивости» или «Эстетический гедонизм». Перестав «кричать душой», начинающий автор сталкивается с крупной проблемой – о чем писать? С одной стороны, он уже научился рифмовать слова и считать слоги в строке, то есть кое-как овладел формой. Но форму нужно наполнять содержанием, и желательно таким, которое бы производило эстетически приятное впечатление на читателя. Эта стадия, в отличие от предыдущей, имеет в своей основе положительные эмоции. В силу того, что переживания «творца» уже не столь драматичны, из перечня тем, к которым обращается автор, исчезают глобально-философские темы жизни, смерти (в частности, суицида), судьбы. Как ни рискованно, но я решусь отметить, что данная стадия больше свойственна женской половине сетевого сообщества, чем мужской. Вероятно, это как-то связано с женской психикой. Тяга к прекрасному для слабого пола довольно легко объяснима: женщина жаждет, чтобы ею любовались. Подобно тому, как она создает «красивости» для собственной внешности, женщина-поэтесса с энтузиазмом принимается за создание «красивостей» для собственных стихов. Еще Л.Н. Толстой в статье «Что такое искусство» привел академический пример подобного эстетического гедонизма, рассказав, как одна дама читала ему роман собственного сочинения. «В романе этом дело начиналось с того, что героиня в поэтическом лесу, у воды, в поэтической белой одежде, с поэтическими распущенными волосами, читала стихи. Дело происходило в Россия, и вдруг из за кустов появлялся герой в шляпе с пером a la Guillaume Tell (так и было написано) и с двумя сопутствующими ему поэтическими белыми собаками. Автору казалось, что все это очень поэтично» За прошедший со времен Льва Николаевича период дамы мало изменились. Они по-прежнему топят читателя в обилии прилагательных, призванных доказать очевидную красоту описываемого объекта, будь то природа, времена года, любимый человек или сама лирическая героиня. На высших ступенях мастерства этой стадии уже встречаются богатые, сочные образы, создаваемые картины пестрят всеми цветами радуги, что само по себе не может не радовать. На низших же ступенях читатель сталкивается с набором тех самых кирпичей, которые заготовлены предыдущими поколениями, с одной лишь разницей: теперь кирпичи покрашены разноцветной краской. Чаще всего встречаются серебряный и золотой цвета (дальнейший перечень прилагательных, полагаю, читатель в состоянии продолжить и сам). Идеальным читателем подобных красивостей будет художник с богатой палитрой воображения, утонченный эстет, не требовательный к тематике стихотворения. Увы, содержание стихотворных текстов тут, как правило, не поражает: вы не найдете в них ни глубины осмысления, свойственной философии, ни высоты нравственного чувства. «Банальные красивости» преследуют лишь одну цель: вызвать у вас восхищение красотой, а не заставить задуматься о причинах вашего восхищения. Да простят меня авторы, что я не полностью цитирую их стихотворения для иллюстрации: Ноябрь olgerd Так мало счастья знали мы, так мало. Ах, если бы листва не опадала... Ах, если бы зима не наступила... Все начиналось так прелестно, дивно, мило. Даль занавесив звездной пеленою, Окутав ели снежным покрывалом Она прошла между тобой и мною. Светло нам было... Ничего не стало Тот же автор Но вот весна явилась – небо выше, Нет на газоне инея с утра, Как свежемытые, бликуют крыши, Кораблики пускает детвора. И мать-и-мачеха на тёплых улочках Ресницы желтые прищурила лукаво.. Тот же автор Луна миндалевидными глазами подмигивает мне. На крыше кот Орёт, что март... хотя сентябрь, и осень, листвой шурша, аллеями бредёт. Ещё день-два и хлюпающий дождь начнёт осенний сплав опавших листьев. Всё как всегда, но всё же сердце ждёт возможность сбить настрой привычных мыслей. Пока ковром звенящим так надёжно и так пестро укутана земля, С тобою мы махнём рукой на сроки и соразмерность хода бытия, Пренебрежём барьером расстояний и сдвиг по времени лишь подхлестнёт азарт... На запотевших стёклах пальцем осень нам пишет: «В сентябре немыслим март...» 3-я стадия сетевого творчества - «Воинствующий антиэстетизм» Я приступаю к описанию этой стадии, помещая ее на третье место, однако хронологически она вовсе не сменяет вторую, так что данную мою оговорку я прошу рассматривать как признание условности любой классификации подобного рода. Так же, как «банальные красивости» больше свойственны женской половине сетевого сообщества, «воинствующий антиэстетизм» в основном представлен «творцами» сильного пола. Своеобразное художественное хулиганство с установкой на шокирующие, отталкивающие, провоцирующие образы, аморализм и цинизм по сути не представляет собой ничего нового, ни в литературном плане, ни в психологическом. Будучи стадным животным, человек имеет прирожденную наклонность обращать на себя внимание других и производить на них впечатление. Ребенок плачет, требуя родительского участия, слабый пол раскрашивает лица, рассчитывая на внимание пола сильного. При больших скоплениях народу конкуренция возрастает, так что в общей массе сетевых творцов, чье количество исчисляется тысячами, привлечь к себе внимание традиционным методом, осуществляя ту же деятельность (написание стихов), что и другие, придерживаясь тех же убеждений, что и другие, не просто. Противопоставление же себя общественным этическим и эстетическим идеалам как способ самоутверждения и самоидентификации давно зарекомендовал себя в качестве одного из самых эффективных. В психологии такое самоотождествление «Я» как противоположности «не-Я» считается закономерным этапом развития любой личности. Доведенное до абсурдного предела, оно в конечном итоге превращает автора в довольно комический персонаж для узкого круга потребления. С точки зрения литературы за антиэстетизмом, конечно, стоит богатая традиция предшествующих веков, но, на мой взгляд, в его проявлениях в современной сетевой поэзии талант присутствует крайне редко. Гораздо чаще, прибегая к такому эпатажу, автор лишь расписывается в собственном поэтическом бессилии. Надо отметить, что стремление обращать на себя внимание других членов сетевого сообщества именно таким способом нисколько не зависит от литературной ценности самого поэтического произведения. Но чем ниже эта ценность, тем беднее выбор приемов, с помощью которых «творец» рассчитывает впечатлить читателя. В числе этих приемов, помимо вышеперечисленных, можно упомянуть излишний натурализм описаний, использование ненормативной лексики, ярко выраженную негативность эмоций. Идеальный читатель для данного вида творчества – психологически запущенный агрессивный подросток или «непризнанный гений» с необоснованно завышенной самооценкой, обиженный на весь мир. Bellum omnium contra omnes (1976) Алексей В. Чесноков Отвернись от людей, я прошу, мне поверь. Человек - это зверь, ненавижу людей. Ненавижу любовь, кладезь страсти и слез, Миражей глупых грез, презираю любовь. Презираю себя, грязь и слякоть в душе, От носков до ушей полон нечисти я. Человеческий род, благороден ли он, Есть ли в сердце огонь, или голый порок? Человек - это смрад, это дым без огня Лицемерно хамя в мир приносит он ад. Впрочем, среди произведений, написанных в подобном стиле, встречаются и удачные. Однако повышение их качества связано уже с иным уровнем творчества, когда на общем фоне трех вышеперечисленных стадий проявляются черты четвертой, о которой будет сказано ниже. Нельзя не отметить, что все эти стадии совершенно не обязательно должны существовать в чистом виде. Как правило, их отдельные элементы можно обнаружить перемешанными в рамках творчества одного автора, и даже в рамках одного литературного произведения. 4-я стадия поэтического творчества - «Пара сильных фраз» Наличие, условно говоря, «пары сильных фраз» поднимает литературное произведение на качественно иной уровень. Возвращаясь к сравнению слов и образов, используемых авторами в литературном произведении, с кирпичами, хочу отметить, что на данной стадии «творцу» либо удается раскопать в куче типового материала строительства стиха какой-то особенный фигурный кирпич, либо даже самостоятельно этот кирпич изготовить. На этой стадии автор в своем творческом развитии, как правило, уже довольно неплохо овладел техникой стихосложения, а также прошел курс социализации, усвоив основные ценностные категории сетевого поэтического сообщества, что не могло не отразиться на его собственной системе ценностей. Если на более ранних стадиях он руководствовался скорее общечеловеческими целями (поиском сочувствия, внимания и поддержки для своей личности, продуцированием эстетического наслаждения или самовыделением через отрицание), то, принимая групповые ценности сетевого сообщества, он уже готов воплотить эти цели на новом качественном уровне – уровне «поэта». Притязания автора возросли, и он стремится занять свое место в группе. Более того, он уже по собственному опыту знает, что некоторые приемы в достижении целей в групповой культуре поэтического сообщества не срабатывают (например, использование глагольных рифм, красивостей, пафосных слов «судьба», «душа» и т.д.). Он на собственной шкуре проверил, что за них предусмотрена сложившаяся система «санкций» в виде группового порицания. Давление авторитета группы столь ощутимо, а жажда признания - столь велика, что конфликт «творца» с групповыми интересами иногда заканчивается довольно плачевно – демонстративным уходом из группы. Будучи обиженным лишь отдельными ее представителями, «творец» необоснованно распространяет вину своих обидчиков на всю группу и стремится эту группу покинуть. Но реальность в большинстве случаев такова, что вне группы его самореализация в качестве поэта практически невозможна, поэтому демонстративные уходы заканчиваются либо тихим возвращением, либо сменой литературного сайта, как постоянного места пребывания поэта в сети. В литературном плане в основе «пары сильных фраз» теперь лежат уже иные творческие приемы: ими могут быть и принципиально новый яркий образ, и удачный речевой оборот, и глубокомысленный философский афоризм или парадокс. Все это вместе можно условно назвать «идеей». Создание таких идей для творчества – наиболее сложный, но важный момент, и возможно именно с него следует начинать отсчет самостоятельного творческого мышления, тогда как описанные ранее стадии с точки зрения формального подхода к искусству являются лишь комбинированием ранее известных «кирпичей». Отличительной особенностью этой стадии является не принципиальная новизна созданного автором объекта-идеи (хотя и такое редко, но встречается), а сам способ создания этого объекта: пусть это зачастую изобретение велосипеда, но это именно ИЗОБРЕТЕНИЕ, а не сборка того же велосипеда по чертежу из ранее известных деталей. Создав такую идею и оформив ее вербально, «творец», как правило, остальное здание стиха достраивает из уже привычного материала, демонстрируя читателю свой возросший уровень владения техникой. Но здание, украшенное идеей, уже принципиально отличимо в ряду типовых строений, идеи лишенных. Та пара фраз, которую вы вспомните из всего стихотворения на следующий день после его прочтения, и будет его идеей. Однако именно на этой стадии читателю встречаются и грамотные манипуляторы, которые с энтузиазмом выдают чужие идеи за свои, иногда преподнося их читателю в безупречной технической обработке. На низших ступенях мастерства этой ступени автор, как правило, способен к продуцированию одной более-менее оригинальной идеи, в связи с чем ему тяжело удержаться от ее повторения в рамках одного произведения. Этот эффект повторения как нельзя лучше характеризует отношение автора к созданной идее: если он считает ее главной для своего стихотворения, не сомневайтесь – он непременно ее повторит: Л*** Степ Над самым морем встало солнце, А мы по берегу идем. Нам свежесть волн передается Воздушно-капельным путем. А ветер вертится игриво, Неся соленый аромат, И воды Финского розлива Не хуже "Балтики" пьянят. На ближнем форте пьяный бомжик Гоняет чайку на ветру, Перекричать она не может Своих собратьев По перу. Собрав тех- помощь у причала, Буксует в волнах теплоход, А пушка в вечность постреляла: То недолет, то перелет... * * * И где то море? Где то солнце? Когда еще сюда придем ... Но мне твой смех передается Воздушно-кабельным путем Можно ли считать оптимальным количеством две-три идеи на одно стихотворение – вопрос спорный. Но если чувство меры изменяет автору, это уже свидетельствует о его переходе к новой стадии поэтического творчества, назовем ее условно: 5-я стадия поэтического творчества – «Заумности». (Сразу хочу оговориться, что я употребляю термин «заумь» не в том значении, какое придавалось ему в 10-20-х гг. 20 века, а именно в поэтических экспериментах по созданию «заумного языка») Заумным обычно называют нечто излишне мудреное, непонятное, перенасыщенное мыслями и образами. Как тут не вспомнить слова К. Паустовского о том, что «непонятная, темная или нарочито заумная литература нужна только ее автору, но никак не народу». В рамках этой стадии отчетливо прослеживаются два направления, назовем их качественным и количественным. Качественное направление представляет собой «заумь» в традиционном понимании слова. Интеллектуальные изыскания автора уводят его к созданию сложных понятий и конструкций, превращая творения в «литературу не для всех», что, несомненно, предает ей налет элитарности, и позволяет автору избежать распространенных в среде сетевого поэтического сообщества упреков в банальности. Сложно однозначно идентифицировать причины, по которым автор избирает именно такой стиль самовыражения. Ими могут быть и стремление подчеркнуть свою исключительность («Меня мало кто понимает, потому что я очень умный»), и азартный эксперимент по провокации читателей, и увлекательная игра для заскучавшего интеллектуала. В последнем случае подобные интеллектуальные игры, возможно, чрезвычайно интересны для самого автора, как попытка выйти за пределы обыденного сознания, сформировать принципиально новый образ и новый смысл. Но представляет ли результат этой игры интерес для читателя? Увы, в большинстве случае, читатель испытывает разочарование: он не участник этой игры, а зритель, причем зритель, абсолютно не понимающий ее правил. Если не прилагать к подобным творениям пояснительные комментарии самого автора, иногда затруднительно даже понять, о чем идет речь в стихотворении. Но бывают и счастливые исключения, о которых Ницше писал так: «Счастье неясных писателей – в том, что читатель трудится над ними и относит на их счет радость, которую доставляет ему его собственное усердие». Причина смерти. frank Его не надо звать - оно таится рядом, подстерегает нас, а мы убеждены в беспечной вечности - пришёл момент проклятый: и время не вернёшь, и царству нет цены. Полна коллекция единственной добычей, владелец чует дрожь, он обделён в любви, коричневая тень от лампы с мордой бычьей окраской льётся в глаз, как плёнкой мозг обвив. О, мы крылаты днём, обильем звёзд богаты! Абстракция вольна, роскошен выбор форм, но птица умерла, в плену смертельны траты на память о ветрах, о взгляде на простор. Количественное направление этой стадии является более понятным для читателя, и потому вызывает меньшее отторжение. С одной стороны «творцу», достигшему этого уровня, можно позавидовать – его авторская кладовая, образно говоря, до отказа забита сокровищами: предметами роскоши, драгоценными камнями в прекрасной огранке, разноцветными тканями, золотой посудой, антикварной мебелью, красивыми безделушками и многим другим. Демонстрируя свою щедрость, каждый свой стих автор без меры одаряет всем этим разномастным имуществом, которого с успехом хватило бы на то, чтобы полностью меблировать не одно «помещение». Но, с другой стороны, «творец», как правило, либо ленив, либо импульсивен, чтобы со скрупулезной точностью расставлять эти предметы роскоши по местам. Поэтому он ограничивается сваливанием сокровищ в одну большую искрящуюся кучу, на которую и предлагается с восхищением полюбоваться читателю. И читатель восхищается таким богатством, потому что групповые ценности сетевого сообщества такое богатство традиционно относят к признакам таланта, который при этом вовсе не исключает отсутствие у автора полезной привычки регулярно убирать занимаемое «помещение». Каждый предмет из этой кучи – шедевр сам по себе, но чтобы воспринять его в качестве такового, необходимо предварительно вытащить его из этой кучи, поставить на отдельный постамент и обойти вокруг несколько раз. Автор эту работу делать за вас не намерен, для этого уже есть критики. Но на каждого найдется свой читатель, и в данном случае эти сокровища – отличная приманка для коллекционеров, любителей редкостей и антиквариата. Как и всякое богатство, эти сокровища вырабатывают у автора особый запас психологической прочности, так что мнения посетителей его кладовой, по большому счету, уже не способны нанести ему ущерб. капустный квотер Леонид Терех Не было сокровищ ни в капусте Ни в других затейливых местах, Так что пусть они уже отпустят, Вечные азарт игры и страх, Пусть за нас другие тянут сроки В эпицентрах эрогенных зон - Нам уже не в тему о высоком, А о низком - просто не резон. Нам уже не сдюжить и не выжить Валидол мешая с коньяком Абы ночью не вострились лыжи Для отброса утренних коньков, Абы днём не дёргался от стука В скважине замочной горизонт Ибо время затыкает, сука, Снайперским плевком дверной глазок Расставляя заново акценты И пробелы в череде проблем - Бесполезен в кепке квотер центов И хотя по курсу - семь рублей, Тот добряк не поведёт и ухом, Что лишь в сказке и в других краях Этот квотер мог бы стать краюхой Или коркой хлеба на крайняк… Является ли эта стадия последней? Конечно же, нет. Даже сам термин «стадия» слишком условен, чтобы настаивать на его употреблении, но, к сожалению, мне не удалось изобрести лучший. Предложенное деление - лишь попытка выделить некоторые общие черты, типичные приемы взаимодействия сетевого поэта с сетевым читателем. Вы спросите: «А что же дальше? Стадии таланта? Гениальности»? Вы не нашли себя ни в одном из описаний? Радуйтесь, возможно, вы – уникальны! Автор выражает огромную благодарность всем упомянутым в статье поэтам за их самоотверженную готовность пожертвовать свои творения в качестве примеров для этой статьи, а также Соболевой Татьяне и Анне Новомлинской – за помощь в редактировании. * «Неизлечимый зуд писания овладевает многими…» Ювенал Децим Юний