ОСОБЕННОСТИ СИБИРСКОЙ РЫБАЛКИ Опус 1 Итак, Красноярск. Это один из счастливых этапов моей жизни! Счастьем были ни быстрая карьера, (я там быстро наверстал упущенное в своей военной карьере), а в том, что я попал в рай земной, (по моим, конечно, понятиям): такой богатой природы мне видеть не доводилось! Что-то похожее мне видеть довелось на Дальнем Востоке, но мне там этим насладиться, в полной мере, не пришлось по причине малолетства. А здесь я развернулся в полную силу: край имел всё сразу – степи, горы, тундру, тайгу. Даже полутропики - Минусинскую долину на юге края. Это что-то вроде Крыма – от холодных сибирских ветров, отгороженная невысокими горушками, долина, где росли и арбузы, и дыни, и даже виноград! Но что меня вводило в экстаз, то это сибирская тайга, с её соснами, кедрами, с её бесподобными реками и озёрами, с её бесконечными просторами, набитыми под завязку живностью, её ягоды, её цветы. И, главное, отсутствие толкотни на этих просторах: я здесь всегда мог найти себе место, где тебе никто не докучает неделями, не надо никому кланяться, объяснять, почему ты здесь и пр, и пр, что тебе докучает на «цивилизованных» территориях. Боюсь, что «демократия» сейчас и там на всё свои грязные, жадные лапы успела наложить, но там, во все времена, сибирские мужики эти лапы рубили, частенько вместе с головами. И это не досужие домыслы. Случай, имел место быть в Красноярском крае, в семидесятых годах прошлого века, и навряд ли утерял актуальность и в нынешние времена. В таёжной Сибири средствами выживания аборигенов, в основном, всегда были – охота и рыбалка,грибы, ягоды, кедровая шишка. Ну. ещё золотишко. Иных, просто, не имелось.Таёжные угодья испокон веков негласно были поделены между местными жителями: этот лог и эта речушка имели название – Иванов Лог, Ивановка, а эта горушка – Петрова гора, а эти «пески» на Енисее – «Сидоровы Пески». Деление такое имело смысл, и, в основном, признавалось всеми, там проживающими, дабы избегать кровопролитных переделов. И эти владения негласно передавались из рода в род, пока не находились желающие похерить положение дел. А в мою бытность, в низовьях Енисея такое положение дел ещё кое-где сохранялось, но наступление беспринципных и жадных пришельцев уже началось. Прикрываясь различными, и зачастую, мало понятными, законами, дельцы в те, вполне советские времена, начали осваивать «золотую жилу» богатств Сибирской тайги. Естественно, дело начиналось с уже освоенных и испытанных, на центральной России технологий: создания «Край охоты», «Край рыбалки» и прочих «защитных» организаций, прикрытых хитро-мудрыми законами. Вот, в низовьях Енисея и наложили лапы жадные деляги на угодья местных жителей, под хорошим, по идее, лозунгом – сохранения среды. В данном случае, краевой «Охотнадзор» наложил лапу на уловные « пески» на Енисее, лишив тем самым, средств существования целый район. Народ повозмущался, но с этим согласился: угодья, и в самом деле, стали скудеть. Но то, что произошло в дальнейшем, возмутило всех до глубины души: на этих местах началось полное уничтожение рыбных промыслов: прикрываясь рыбнадзором, рыболовецкие, так называемые, «бригады», буквально вычерпывали рыбу сетями, без всякого зазрения совести. Жалобы во все инстанции местных жителей, никаких результатов не давали, что, в конце концов, привело к трагедии. Надо сказать, сибирский народ – особый вид русского народа: он полагался только на себя. Он не умел ждать, что «барин нас рассудит», и был скор на расправу со всякой сволочью, пусть даже защищённую царскими и барскими законами. Таким сибирский люд был испокон веков, таким он остался и сейчас, и всякая наезжая сволочь, зная это, этого опасается. Та, которая этим пренебрегает, чаще всего, бесследно исчезает в бескрайних сибирских просторах. И найти их там нет никакой возможности. Да и, по большому счёту, никто этого не делает: туда и дорога! В описываемом случае, (кстати сказать, отражённом в местной прессе), конфликт назрел не шуточный. «Крайохот» обзавёлся своим корабликом и ни каким-нибудь, а настоящим: с каютами, с камбузом и даже с обслуживающим женским персоналом. Катался на нём, когда хотел, куда хотел, и однажды тёмной ночью его занесло на безымянный островок, «отдохнуть». И очень обидным главному краевому охотнику показалось то, что на островке оказались «посторонние» люди. А посторонними оказались местные два брата, испокон веков кормившиеся на этих «песках». И, самое обидное: они варить посмели там себе уху! Ну, и вздумалось, хорошо подвыпившему начальнику, покачать там права. Да, не тут было: старший брательник велел младшему убраться с острова, и сказать местным, что он готов пострадать «за обчество». А потом врубил в брюхо зарвавшемуся чиновнику дуплет мелкой дроби. После этого всю эту пьяную шайку, как корова языком, слизнула, а укрыть огласку, как бывало раньше, не удалось: как объяснить докторам, откуда в брюхе начальника оказалась мелкая дробь? Парня, конечно, засудили, но среди журналистов местных нашлись порядочные люди, и замять дело не позволили: всю верхушку "охотничью" пришлось поменять. Надо сказать, что от этого было мало толку: всё повторилось, спустя три года: опять верхушка попалась на браконьерстве - торговала вовсю шапками из угробленных медвежат! И выплыло это на поверхность только потому, что шайка прибыли не могла без драки поделить между собою! Так что, не зря Президент Медведев «выразил обеспокоенность» тем, что произвол чиновничий бессмертен, и к нему надо относиться, как к чему-то неизбежному. Ну что ж, нам только остаётся относиться к этому именно так! До поры, до времени…