Ах, как горе твоё бренчит по ночам, кричит, бузины раскалённой горючей, ну, прям беда в мокром личике, локоне, завитом от причин перепутий мужских, запутанных вдрабадан. Полно, это ещё ни темень твоя, ни мгла, ворошащая лапой одонья сухих костей. Я ссучу волоконце из шороха помела и сотку для тебя тоску, пустыря пустей. Ах, как радость твоя над фарфоровым лбом звенит – колокольцем латунным, серебряным бубенцом. Он, дид-ладо, пришёл, словно Лель, для тебя завит, на руке перстенёк и румянец во всё лицо. Полно, это всего лишь навий тягучий клич, лебедни оперенье, пушистей фаты твоей. Что сумела ты, девонька, в сердце своём постичь? Я спряду тебе счастье – тишайшее из морей…