Отпустить бы себя на волю, в шелковистые небеса. Мне грустят о полынной доле шепотливые голоса, не поют, а шуршат ковыльно, не потворствуют, а томят. Над полынью глаза кобыльи, потерявшие жеребят. Отогреть бы себя до искры от цыганских степных огней, чтоб сверкающие мониста перезванивались по мне…