(Из давних «Курортных стихов») Ни побед, ни поражений никогда не ощущал. Даже сильных увлечений санаторных я не знал. Приключались адюльтеры, как у всех, так у меня, и причём без всякой меры, – просто страсть нельзя унять там, где солнце, море, пляжи – всего вдоволь, через край, и никто не скажет даже: «По желанью выбирай здесь подружку иль партнёра – в руки всё идёт само. И потом – всё смоет море, всё погрузится на дно. Где-то в памяти осядет, чтобы через много лет вдруг тебя одёрнуть сзади: «Ну-ка вспомни это, дед!» И улыбка враз осветит постаревшее лицо: «Это было, было, дети, был когда-то я бойцом! И нисколько не жалею, что случалось на пути, на прогулках по аллеям по нужде в кусты зайти. Говорю так фигурально: адюльтеры ведь не грех, потому что натурально мучит плоть, буквально, всех. И чтоб не было мученья, на пейзаже мы морском, принимая курс леченья, занимались здесь грехом, хоть за грех его не держим ни в сознанье, ни в словах: член мужской – вселенским стержнем утверждён давно в умах. Ну, а достоянье женщин – бытия мужского цель. Путь к нему здесь быстротечен, и садимся мы на мель обоюдного желанья похоть удовлетворить. И отсюда все старанья, а порою даже прыть – без побед и пораженья и без отзвуков в душе – масса удовлетворенья, как от кушанья драже. Потому семейной драмы сцен я в жизни не видал. Знать, и ум и мудрость мамы при рожденье даровал, нет, ни мне – жене, конечно, кто-то свыше, чтобы я не чурался пылких женщин на дорогах бытия.