* * * Решимость перейти из кресла на диван Является одетая строкою: Воскресный гул двора переполняет жбан С тяжелым, как строительство, покоем. Все тяжко в тишине, и жернова картин Опережают дымовые трубы, Как будто звук дает всем веществам один И тот же вес - но чувствуют лишь губы. В любой апрель Москва растворена в окне, И смотришь, будто на сосуд с тритоном: Как перепонкой лап, окраины ко мне Несут туман и гонят дальний гомон. Как трудно небесам! Но здесь не крикнешь «как»: Излишний шум квартир - с отчетливым и нежным - Остыл на проводах, и восклицанья знак Засел в часы маховиком и стержнем. Трамвай со стороны реки, из полусна Зовет парчой завешанные залы, Где пальцев юркий класс спешит налить вина В стакан для головы - как ты сказала. Нет смысла подниматься над чертою глаз, Чтоб это обозреть, поскольку город сверху Нам виден сквозь других, и узнается в нас, И в точках птиц глядит надземной меркой. 19.04.1997