Солнце нещадно жгло кожу лица. На троллейбусной остановке скопилось много людей, и все хотели, желали, мечтали скорее уехать, испариться, с этой раскалённой солнцем остановки. Наконец, в плотном потоке транспорта показался рогатый железный конь. Мы с женой, гружёные тяжёлыми сумками с овощами и фруктами, тоже спешили домой. Мы ждали гостей, и нам во что бы то ни стало, надо было успеть на этот троллейбус, чтобы успеть к их приходу, накрыть стол. Когда до заветной остановки оставалось каких-то пятьдесят метров, красивый голубенький троллейбус причалил к пристани, и толпа страждущих пассажиров бросилась на штурм цитадели. Жена несла не такие тяжёлые сумки, как я, поэтому, опередив меня, она побежала на посадку. Удивившись такой прыткости, я споткнулся о бордюр и с грохотом упал на асфальт, сельхозпродукция рынка рассыпалась по горячему асфальту. - Растяпа, - округлив глаза, крикнула она. – Сколько мы теперь будем ждать следующего троллейбуса? Я опустил глаза и с виноватым видом начал собирать продукты. - Не можешь купить машину, занимайся спортом, бегай по утрам, поднимай гири, представляй, что это сумки. Суворов что говорил? Тяжело в ученье, легко в бою! Рубашка прилипла к вспотевшей спине. Я собрал продукты, поднял сумки и пошёл по направлению к остановке. Жена не отставала. - Сам теперь будешь готовить. Мне надо ещё успеть привести себя в порядок, не буду же я выглядеть, как золушка. Мне очень хотелось затолкать самую большую картофелину в пасть жены, дабы прекратить это нытьё. А в это время более сильные пассажиры утрамбовывали пассивных счастливчиков, находящихся внутри салона. - Ну, ещё, ещё! – кричала отчаянная молодёжь. - Куда ещё? Троллейбус не резиновый! – раздавались крики счастливчиков. Наконец, когда мы подошли к остановке, двери захлопнулись и битком набитый городской транспорт тронулся с места. - Растяпа! Теперь парься на солнцепёке. Сколько тебе лет-то? Ещё тридцати нет, а уже валишься с ног. Интересно, что с тобой будет, когда стукнет сороковник? Я не хотел ругаться и молчал. Все те, кто не смог влезть в железный аквариум, с удовольствием слушали болтовню моей жены. А троллейбус, проехав метров пятьдесят, застрял в плотной пробке. Встречный же транспорт медленно двигался. - Эх, говорила мне мать выходить замуж за Борьку. Он сейчас во Франции дипломатом, а я, дура, говорила ей, что люблю тебя, - продолжала жена. Движение, между тем, поменялось, - теперь встречный транспорт остановился, а сторона с «нашим» троллейбусом поехала. Жена продолжала пилить меня, а я с грустью смотрел вслед удалявшимся счастливчикам. Вдруг, провод под рогами троллейбуса замкнул, послышался треск, я увидел яркую вспышку, искры от которой посыпались на стоящий рядом бензовоз. В одну секунду машину охватило пламенем, раздался взрыв, троллейбус вспыхнул, как бумага. До конца жизни я не забуду этот страшный нечеловеческий крик, хлопки наколившихся стёкол. Люди горели, как факелы. Кто-то вываливался из разбитых стёкол и катался по асфальту, кого-то пытались спасти подоспевшие люди. Когда подоспела «скорая», троллейбус и бензовоз выгорели почти полностью. Мы бросили сумки и через остановившийся транспорт подошли ближе. В салоне остались несколько заживосгоревших людей. Милиция оцепила часть проезжей части, а санитары грузили пострадавших людей в машины. Слово «Растяпа» всё это время почему-то не покидала мою голову. Когда прошёл первый шок от увиденного, жена, наконец, посмотрела мне в глаза. Как странно, теперь ничего было не надо – ни гостей, ни фруктов, никуда не надо было спешить, лететь, успевать. Всё в жизни относительно. Пусть гости стоят перед дверьми, ждут нас. Мы ещё целый час стояли на месте катастрофы. Когда мы вспомнили о сумках и вернулись на остановку, их и след простыл. Это нас совсем не расстроило. Я взял жену под руку, и мы неспеша пошли домой. Мои ноги почему-то подкашивались. Наверное от мысли, что остались живы.