Константин вышел на морозный воздух из дверей поликлиники. Он умирал и знал об этом, хотя врачи и пытались его ободрить ложной надеждой. Несмотря на все его мучения и усилия: тяжелую операцию, лучевую терапию и химиотерапию, от которых жить не хотелось, все оказалось напрасным. Следующий осмотр ему назначили в январе. Как раз после новогодних праздников. Но, судя по интонации врачей, его здесь увидеть уже не надеялись. Константин решил поехать с двумя своими приятелями по несчастью, такими же умирающими мучениками, с которыми он познакомился в больнице, встречать Новый Год в деревню. Его мама умерла почти два года назад. Теперь добротный деревенский дом под Новгородом стоял в запустении. Далеко. Что уж тут поделаешь. За полтысячи километров каждые выходные не покатаешься. Конечно, дом надо бы продать. Теперь уж пусть это будет забота его наследников. А он хочет умереть в доме, в котором вырос. Константин давно написал завещание, оставив все свое имущество единственному сыну Денису, выросшему с бывшей женой, а теперь служившему в армии. Осталось сделать немногое. Он тщательно убрал в квартире, зная, что уже никогда не вернется сюда, снял все деньги с карточки и поехал со своими друзьями по несчастью закупаться едой и, главное – выпивкой. Есть им всем троим давно уже ничего не хотелось, а вот напиться и забыться сейчас было самое правильное дело. Набрали самого лучшего бухла – полную машину. И в багажник, и в салон напихали. И закуски набрали больше, чем в свое время на свадьбу они с женой закупались. Все трое скинулись – все свои деньги в одну кассу сложили. Бухать начали еще по пути в деревню. Плевать, что Константин за рулем. Даже смешно – ему-то штрафы точно не оплачивать. Пусть присылают. Сыночек не обеднеет. А отнимут права – на здоровье! Но, видимо, троица собутыльников относилась к тем, кого судьба хранит. Обычно это относится к пьяным и дуракам. Они были не только пьяные, но и умирающие дураки. Доехали мужики вполне благополучно. Ни гаишники не останавливали, ни в ДТП не попали. В доме было промозгло и стыло. Уже успел поселиться тот неуловимый запах, который отмечает все необитаемые заброшенные дома. Пахло пылью, лекарствами и ладаном. Костя взялся протопить печку и навести порядок. Его приятелям было все равно. Серега нажрался и заливался пьяными слезами, а Михаил блаженно дрых, обняв бутылку. Но Константин твердо решил прожить последние свои дни так, чтобы было не жалко умирать. Поэтому он любовно привел в порядок мамин дом, протопил печку, накрыл на стол и только после этого сел за стол. Уже один. Собутыльники его что-то совсем раскисли и сломались. После долгой дороги и домашних хлопот не только пилось замечательно, но еще и аппетит проснулся. Он смаковал ледяную водочку под лучшие колбасы, какие никогда не мог себе позволить и заедал все это знаменитыми новгородскими соленьями, прикупленными им по дороге и раскупоренными мамиными заготовками, вытащенными из погреба. Почувствовав, что ни пить, ни есть больше не в состоянии, Константин умудрился дойти до постели, раздеться и уснуть, вдыхая аромат чистого белья. Последняя мысль, которая пришла ему в голову перед сном: «Эх, как все-таки хорошо жить и как жаль умирать, оставляя живым и этот морозный воздух, и мамин дом, и свою любимую квартиру, и такие вот незамысловатые удовольствия, как хорошая выпивка и вкусная еда. Здоровому человеку этого точно не понять» Проснулся Константин рано утром. Голова болела с похмелья просто ужасно. А тут еще Серега разорался. Выпить ему, видишь ли, не с кем. Это в 6 утра. Константин прикрикнул на него. Но сон уже не возвращался. Пришлось вставать. Костя сходил за рассольчиком, налил себе полную кружку и вернулся в дом. - Константин, я не понял! Ты пить будешь? Мы сюда что делать пришли? А? Прально – пить. Упиться до смерти и умереть! Выпьем, друг, – разглагольствовал пьяный Серега. - Ну ты как хочешь, а я рассольчика попью. Веришь – глаза мои глядеть на эту водку уже не могут после вчерашнего. Тут проснулся Миша. Он спал прямо в одежде, не раздеваясь, на диванчике. Хотя Костя приготовил постели всем троим. Серега вообще спал на скамье, которая стояла рядом со столом. - Все равно, жить нам уже недолго. Наливай, Серега, - жалобно протянул со своего диванчика Михаил. Костя посмотрел на своих собутыльников и содрогнулся от отвращения и жалости. Нет, он не собирается умереть, как скотина. Если уж умирать, то сытым, пьяным и счастливым, а не в слезах и блевотине. Не в силах смотреть на своих друзей, Костя вышел из дома за дровами. Мама заботливо заготовила целый дровяной сарай, да еще сложила два дровничка, но ему захотелось размяться. Он взял напиленные кругляки и начал их колоть. Работать на морозе было приятно. Тело давно отвыкло от физического труда. За время болезни его постоянно предупреждали, чтобы он не поднимал ничего, тяжелее карандаша и не утруждал себя работой. Он привык себя жалеть. А тут – красота. Снежок хрустит, солнышко светит, воздух свежий и морозный. Удобный топор с отполированным мозолистыми ладонями его предков топорищем удобно лежит в руке. Звонко и хрустко разлетаются поленья на пахучие дрова. Костя даже вспотел. Скинул с себя тулупчик и рубашку, да растерся снежком – ах, хорошо! Забежал в дом, неся дрова. Зашел с мороза в уютное тепло и тут уж принял полстакана водочки под хрустящий огурчик. Растерся снятой рубахой. Учуял противный вонючий пот. И так вдруг захотелось попариться в баньке… А что же и не попариться? Баньку они с отцом рубили. Любовно так, ладно строили. Думали, что детям и внукам тут париться придется. А получилось вот как нескладно. Ох, надо бы попариться на прощание, чтобы унести с собой в мир иной запах дубовых и березовых веничков, распаренного дерева… Предки вот наши всегда смерть встречали чистыми. Надо и мне приготовить себя и напоследок насладиться любимым и запретным удовольствием. Врачи баню тоже запрещали. Говорили, нельзя париться. А теперь-то уже все равно. Все можно. - Эй, мужики! Кто в баньке попариться хочет? Ответил ему Миша: - Так разве можно? Нам же нельзя в бане париться! - А тебе теперь не все равно? Или выжить надеешься? - Вообще-то ты прав, конечно. А вот Серега уже спит. Его ты вряд ли теперь разбудишь. - Да ну его, Серегу. Не хочет – я никого неволить не стану, - сказал Константин и пошел протапливать баню. Скоро сыто заурчал огонь в печке, пошел душистый дымок, по баньке начало разливаться приятное тепло. Костя пошел в дом за чистыми простынями. Зашел в комнату родителей. Вот уже и мама в могиле. Ушла к отцу. Костя вынул из шкафа папину чистую рубаху. Постоял, вдыхая знакомый с детства запах, прошептал: «Папа, как я по тебе соскучился. Ничего, скоро встретимся. Ты поскучай там, родной. Маму утешь. Ваш непутевый сынок скоро-скоро будет с вами». Подумалось, что именно в этой папиной чистой рубахе его и похоронят. Он достал еще пару папиных кальсон, простыни и, конечно, большие махровые полотенца. Мама очень любила полотенца и всегда их берегла: «Вот, мамочка, и пригодились твои полотенчики» - Идем, Миша! Банька истопилась. Бери с собой водки побольше, рассолу, квасу и разной закуси. Пойдем попаремся напоследок. - Идем, дружище, идем, - откликнулся Миша. Ох и напарились они… Жарились, пока семь потов не сошло. Веничком друг друга нахлестали, а потом Костя побежал купаться в снег. Миша побоялся. Все говорил, что это вредно. А потом они сидели за столом, хлебали квас, пили водочку, закусывали. Константин удивлялся, какой у него появился аппетит на свежем воздухе. Или это стены родные так помогают. Он помнил, как не мог заставить себя съесть хоть что-нибудь. От одного запаха еды мутило. На сей раз Костя не только сам улегся в чистую постель, но еще и Михаила уложил. Попытался растолкать Серегу, но тот с пьяного сна полез драться, и Костя решил его не будить – пусть как хочет, так и спит. Наутро Костя проснулся освеженный и отдохнувший. Даже голова не сильно болела после выпитого вечером. Вышел во двор – красота какая! Ночью прошел снежок, и вся деревня теперь стояла, как рождественская игрушечка – сверкала снежными сугробами. Костя взял лопату и расчистил дорожку до калитки. Привычная с детства работа давалась легко. На душе было светло и радостно. Костя хотел съездить за хлебушком и другими продуктами в Новгород, но увидел, что дороги занесены, а трактор приедет в их дальнее село еще не скоро. Он нашел папины лыжи, взял рюкзак и пошел за продуктами на лыжах. Благо, было тут не очень далеко. Всего 7 километров. Ах, какая же красота! Тяжелые лапы елей согнулись под снегом. В лесу тишина. Нетронутый снег под ногами – только следы птиц и каких-то зверей лесных. Как жаль эту жизнь, которая утекала сквозь пальцы. Сколько, интересно, ему осталось? День, два, неделя? Вряд ли больше. И весь этот сверкающий свежий мир навсегда останется в прошлом. Как все-таки хорошо, что он выбрался умирать сюда, на родину. Как же красив его родной Новгород! Как похож он сейчас, зимой на новогоднюю открытку. И как совершенно иначе он смотрится, когда не едешь к нему на машине, а вот так, выходишь к древним стенам на лыжах из лесу. Константин представил себя древним русским воином, ходившим в лес на охоту или на разведку. Народ, конечно, смотрел на Константина странно. В его тулупчике, ушанке, на лыжах и с рюкзаком он был похож на какого-то партизана времен Великой Отечественной. Партизанский облик довершала начинающая отрастать борода. Когда она уже переросла недельную щетину и теперь явно стремится стать качественной полноценной бородой. А что? Может быть отрастить? Сейчас-то какая разница? Просто не хочется бриться. У магазина стояли и о чем-то негромко разговаривали девушки. Да… если где и есть русские красавицы, то это точно новгородские девушки. Румяные на морозе, с блестящими глазами и звонким смехом. Одна из них посмотрела на Константина, что-то сказала подружкам, они повернулись к нему и вдруг звонко расхохотались. Вот как, оказывается. Девушки на него смотрят. Или они потешаются над его партизанским видом? Да пусть себе смеются. У Кости было прекрасное настроение, поэтому на девушек он не обиделся, даже по-молодому сверкнул на них глазами, снял шапку, стряхнул с нее снег и вошел в магазин. Обратно бежалось легко, несмотря на не легенький рюкзак. Как будто этот день заколдовал его, как будто заснеженный лес поделился с ним, умирающим, своими силами. И вовсе не хотелось думать сейчас о смерти. Хотелось жить столько, сколько получится, наслаждаясь жизнью. Дома было нехорошо. Друзья собутыльники проснулись, нажрались и уже уснули. А Серега заблевал половину комнаты. Тут уж Костя не утерпел. Разбудил Сергея, заставил его умыться, переодеться в чистое, попить рассолу. Но толку от этого было мало. Михаила Костя не добудился. Костя решил убраться в доме. Ему всегда нравился порядок. И загаживать родительский дом друзьям он не позволит. Он вымыл посуду, сжег мусор во дворе в бочке, набрал воды и вымыл пол. После чего проветрил дом и затопил печь. К вечеру проснулся Миша. Стал жаловаться на плохое самочувствие. Константин сначала молчал, а потом позвал друга за стол – выпить и закусить. Странно, но Серега к ним не присоединился. Он спал на диванчике, укрывшись одеялом с головой. После третьей стопки водки под знатную новгородскую рыбку Миша повеселел. Даже начал смеяться анекдотам, которыми сыпал в этот вечер Костя. - Вот я на тебя смотрю, и меня зависть заедает! – воскликнул изрядно пьяный Миша, - Серега вон уже на тебя смотреть не хочет. Ты же и умирать забыл. Живешь себе, радуешься. Неужели тебе не страшно? - Миш, страшно, очень страшно. А знаешь почему? Вот был я сегодня в лесу, любовался на наши лесные красоты. И подумалось мне – я ведь скоро всего этого не увижу! Вот что страшно. А умирать… Я не собираюсь умирать раньше смерти. Не зря же я так долго боролся за свою жизнь. Пусть костлявая за мной еще погоняется. Я собираюсь прожить каждый свой день так, чтобы все завидовали. И ты, и Серега, и односельчане. Пусть все обзавидуются! - А я боюсь смерти, Костя. Я о ней только и думаю. Не могу ни любоваться красотами, как ты, ни лопать эту пищу, ни даже водку жрать не могу. Все мне не в радость. Как подумаю – вдруг там, за порогом мира ничего нет? И так мне муторно, мучительно жить. Скорее бы уже все это кончилось… - Да что ты раскис, как баба! Борись! - Устал я бороться. Устал. И за что бороться-то? Цепляться за последние часы жизни?! Нет уж. Как решили – ужраться до смерти и умереть во сне, так я и сделаю. - Как хочешь. Насильно жить заставить нельзя. Ладно, я пошел спать. И тебе советую. Наутро Константин приготовил завтрак и стал будить друзей. Хотел во что бы то ни стало сегодня их вытащить из дома. Новый Год скоро – пора уже за елкой в лес идти. Когда он подошел к Сереге, тот был уже холодным. Миша, как узнал о смерти друга, заорал: - Вот! Вот! Так и мы все умрем! Я не хочу! Не хочу умирать! Я хочу жить! - Вчера ты говорил мне совсем другое. Ну хочешь жить – так живи! Пойдешь со мной за Батюшкой? Надо же теперь его отпеть, похоронить. Не знаю, что там еще положено… - Нет. Ты иди, а я не пойду. У меня нет теперь ни сил, ни желания куда-то идти. Я тут, помяну душу раба божия Сергия. - Как хочешь, - с этими словами Константин вышел из дома и направился на лыжах в Юрьев монастырь. Придя в монастырь, Костя обратился к первому встречному человеку в рясе. - Простите, к кому мне обратиться? У меня умер друг. Его нужно похоронить, а я не очень хорошо знаю, что положено делать. А вот в то здание зайдите – там Вам помогут. Не беспокойтесь. Все сделаем, поможем, чем сможем. Константина поразила монастырская тишина и умиротворение. Поразила необыкновенная отзывчивость монахов. Они, действительно, взяли на себя все хлопоты, связанные с похоронами. Больше всего помог Косте в трудное для него время брат Алексий. Вот уж, действительно, божий человек. По окончании похорон Константин пришел в монастырь и попросил, чтобы Алексий выслушал его исповедь. Тут он и рассказал и о своей болезни и о том, как он с такими же, как он сам, смертельно больными друзьями решили приехать сюда умирать. - Константин, вот что я Вам скажу. Смерть – великое таинство божие. И никто не вправе решать, когда и кому умирать. Никому не дано знать дня своей смерти. Даже врачам. Я тоже человек, хоть и служу Господу. Я скажу Вам свое мнение – Вы поступаете правильно. Живите и наслаждайтесь жизнью, но подготовьте себя к кончине. Есть такой обряд – соборование. К нему прибегают, когда человек тяжело болен. После соборования он либо умирает с чистой душой, либо выздоравливает. Я бы посоветовал Вам собороваться в нашем монастыре. - Спасибо брат Алексий. Это мудрый совет, и я ему последую. Собороваться Костя уговорил и Мишу тоже. После обряда Костя почувствовал себя чистым душой и ко всему готовым. В душе уже жила благодать. Он готов был принять смерть безропотно. Она больше не страшила его. С этого дня он перестал думать о смерти. Он думал только о жизни и о том, как бы прожить настоящий день. Так прожить, чтобы было не стыдно вспомнить, если этот день окажется его последним днем и если он не проснется на утро, как Серега. А вот Мише соборование не пошло впрок. После смерти Сереги он стал вовсе замкнут и безразличен ко всему. Много пил и много лежал на том самом диванчике, на котором уже скончался Сергей. Так и встретили они Новый Год. Константин сходил все-таки за елкой в лес, нарядил ее знакомыми с детства игрушками, приготовил новогодний стол и позвал Мишу. Но Михаил только напивался, к закускам даже не притронулся. Наутро, когда Константин решил протопить баньку и носил дрова, его окликнула через забор какая-то женщина. - Простите, Вы Костя? Тети Нюры и дяди Васи сын? - Да, это я. - Вы же в Москву уехали? Вы, простите, ветеринар? - Да, у меня ветеринарное образование. - Костя, помогите нам, пожалуйста! У нас корова телится трудно. Тащить надо телка. А у нас мужика в доме нет. Я к соседу бегала – он пьяный после Нового Года. Боюсь, угробит нашу Буренку. - Хорошо, идемте. Помогу я вашей Буренке. На чистом скотном дворе он увидел корову, которая смотрела на него полными боли и мольбы глазами. Она тяжело дышала и пыталась тужиться, но телок не шел. У Кости не было инструментов и лекарств, но он умел общаться с животными. Он нашептал тихонько корове что-то успокоительное, чтобы она его подпустила. А когда несчастная роженица успокоилась, осторожно просунул руку и пощупал, где там телок. Оказалось, что теленок идет ножками. Он осторожно повернул его и потянул, когда корова начала тужиться. Через полчаса совместных его и Буренкиных усилий, на руках у Кости был мокрый лобастый теленочек. Он обтер его сухой чистой тряпицей, которую подала хозяйка дома. - Ну, вот ваш новорожденный. Как видите, мама тоже вполне здорова. - Спасибо Вам, Костя! Идемте в дом – я хочу Вас отблагодарить. - Да что Вы, не стоит… - Если Вы не возьмете деньгами, то хотя бы не откажите – посидите с нами за столом! - Ну что ж, - подумав, сказал Костя, - посижу. Как зовут Вас, хозяюшка? - Да разве Вы не помните меня? Я Света! Мы же с Вами в детстве вместе играли! Костя посмотрел в лицо женщины. Как он ни старался вспомнить деревенскую девочку Свету, с которой играл в детстве, ничего не получалось. Женщина была еще не старой, но тяжелый труд на открытом воздухе рано старит женские лица, оставляя сильными их тела. Гостеприимный дом радушно встретил человека, так своевременно пришедшего на помощь. Ему налили домашней самогонки, очищенной углем и настоенной на травах, положили дымящейся деревенской картошечки, отрезали домашнего сала с черным хлебом. И пошло застолье. После в дом заглянула подружка Светы. Света и ее позвала в гости. Та пришла с мужем и старшим сыном – парнем лет 18. Сбегали, позвали Мишу. Он, как ни странно, согласился. Пришел со своей выпивкой и закуской. Костя сам не заметил, как дом был полон гостей. Все смеялись, выпивали, шутили, вспоминали его, Костю, как он здесь жил маленький. Помянули родителей Кости. Односельчане рассказали много трогательных историй о доброте мамы и золотых руках папы Константина. Под конец вечера Костя помнил, как Миша рыдал вместе с местным агрономом Ромой. Миша рассказывал Роме о своей неизлечимой болезни и предстоящей смерти. Рома утверждал, что лучше смерть, чем жизнь с такой злой бабой, как его жена Томка. И больше Костя ничего не помнил. Проснулся Костя в чужой постели. И, надо сказать, такое в его жизни случилось впервые. Он осторожно пошевелил рукой и ощутил горячее со сна женское тело. Света блаженно спала, уткнувшись в его подмышку. Ее дивного пшеничного цвета волосы разметались по подушке. И было это так чудесно… Вот так бы лежать, слушая сонное дыхание красивой женщины – и ничего больше не нужно от остатка жизни. А может быть, он еще сможет подарить счастье этой одинокой, раньше времени состарившейся женщине. Ведь нужно ей так немного… Константин ни разу не изменил своей жене. Он женился по любви, и для него не существовало других женщин, кроме его Ольки. И, видимо, слишком сильно он ее любил. Не захотела она его любви. Нашла другого мужика. К нему и сбежала. Именно тогда у Кости и обнаружили рак желудка. Он сам знал, как это глупо, но своей Ольке он так и остался верен. До прошлой ночи. Костя ничего не помнил. Что было – он не знал. Но в постели они спали совершенно нагие. Значит, что-то все-таки было. Света… Как чудесно от нее пахнет. Парным молоком, сеном, зимней свежестью. Какое у нее упругое загорелое тело, привычное к труду. Костя решил, что ничего не скажет Свете о своей болезни. Он тихонько высвободился из Светиных объятий и пошел умываться. Затем он тщательно побрился и приготовил кофе. Он принес ей кофе в постель. Он наблюдал, как затрепетали ее ноздри, потом дрогнули ресницы и открыли чистую небесную лазурь ее глаз. - Костя… А я думала, что кофе в постель только в кино приносят… Какой вы… ты красивый без бороды… И закрутились счастливые дни и ночи у них со Светланой. Костя с удовольствием починил все, что нужно было чинить в доме, с удовольствием поиграл с детьми Светы близнецами Борисом и Глебом и замечательной девчушкой Аленушкой. Света была вдовой. О муже не любила рассказывать, а люди говорили о нем только: пил сильно, бил жену и детей, вот и допился однажды – уснул в сугробе и замерз. Света расцвела. Она оказалась настоящей русской красавицей – с пшеничной косой и синими очами, полногрудая, с гибкой талией и длинными стройными ножками. Она теперь охотно смеялась, ходила гордо, смотрела смело. Костя любовался ею и чувствовал, как сгущается тепло внизу живота и как хочется завалить эту желанную женщину на мягкую перину и любить ее со всей страстью обреченного. Отдавалась она охотно и страстно. Ему нравилось учить ее премудростям любви и видеть, как способна его неутомимая ученица. Больше всего Костю обожала детвора. Они тащили ему своих заболевших котят и щеночков, ягнят, козлят и прочих зверят. Костя обзавелся всем нужным инструментарием и лекарствами. Ему нравилось приносить людям пользу – он с удовольствием ходил по домам и лечил скотину. А односельчане на него нарадоваться не могли. Раньше был один коновал в соседнем селе. Злющий мужик. И пьющий к тому же. Но что делать – скотина заболеет, и побежишь к кому угодно за помощью. Костя собрал всю сельскую детвору, и вместе они строили и штурмовали снежные крепости, бегали на лыжах по лесу. Костя был совершенно счастлив. Первое время он страшился того, что однажды неумолимая болезнь прервет это его нечаянное счастье. Сколько слез прольется по нему после его смерти теперь. А потом он перестал думать об этом. Просто жил, любил, работал, ел и пил от души. Михаил запил. Сначала куролесил в Ромой, потом не обошел стороной ни одного пьющего двора. Под конец и его постигла участь Сергея. Костя снова пошел к брату Алексию и снова заказал похороны. Алексий встретил его удивленно: - Брат мой Константин, Вы ли это? - Я. Что Вас так удивляет, брат Алексий? - Как Вам сказать… Прошлый раз было заметно, что Вы действительно больны и умираете. Сейчас я бы ни за что Вам не поверил, если бы Вы стали мне об этом рассказывать. Скажите, как Вы себя чувствуете? - Я хотел с Вами об этом поговорить… Тут такое странное дело…. Понимаете, я знал, что у меня терминальная стадия рака и что меня в поликлинике уже не ждут. Они, конечно, не говорили мне прямо о том, как плохи мои дела, но я же видел, как они скорбно опускают глаза, как шушукаются между собой. В общем, я был готов к тому, что умру. Но сейчас я не чувствую себя больным. Я не чувствую ни тошноты, ни болей. Я ощущаю себя полным сил. Мне вот даже брюки стали малы… - Константин, брат мой во Христе, помните, что пути Господни неисповедимы. И что чудес у него много. Если Вы будете искренне верить и хотеть жить, Вы выздоровеете. Это вы, миряне, мало что знаете о чудесах, у нас же свидетельств чудесных исцелений много. Верьте и живите! - Я запомню Ваш добрый совет, брат Алексий. И постараюсь ему следовать. Тем более, все так сложилось. Как только растаял снег и земля согрелась, было много работы – тут и приплод, который появлялся у скотины, и ремонт дома после зимы, и помочь надо было посадить картошку. В общем, выбрался Константин в Москву ко врачу только к июню. - Здравствуйте, - сказал он девушке в регистратуре, - я Константин Васильев. Пожалуйста, извините меня, я должен был пройти очередное обследование еще в январе, но не смог этого сделать. Поищите мою карточку – я бы хотел попасть на прием к своему врачу онкологу. Девушка в регистратуре, отлично помнившая этого онкологического больного, побледнела, как полотно. Она уже списала карточку Васильева в архив. Его врач была уверена, что он умер у себя на родине, а оттуда просто забыли прислать сведения о его смерти. Во время очередного обследования, раковые клетки в организме Константина Васильева обнаружены не были. Он вернулся в свое родное село под Новгородом, где женился на Светлане и стал работать местным ветеринаром. Этот рассказ написан на основании подлинной истории, рассказанной мне чудесным образом исцелившимся человеком. Изменены только имена героев.