Вы видели засыпанных в забое? – не полностью, а лишь наполовину, когда твоё движение любое вдруг разорвёт надежды пуповину, что может смерть отступит, не засыплет схватившая в свои объятья «синька»**? Мной яд отчаянья был залпом выпит, когда увиделась такая вот «картинка». Салага в шахте, я не знал, что делать. А крики пострадавших оглупляли. И от бессилья леденело тело. И слёзы бурые на бурый спец стекали. Мне показалось – это длилось вечность, ну, а прошли какие-то минуты. Калашников, да, это он, конечно, в забое был уже. Скомандовал мне: «Ну ты, чего стоишь, разинувши ебало? Сюда горноспасателей живее. Да не ори им в трубку что попало, а объясни, как можно поточнее. Да, телефон в трёх метрах от гезенка. Шуруй! Учти тебя я ожидаю. Да подотрись, а то промокли зенки. А я пока сам посоображаю». На пострадавших, чтобы не орали, прикрикнул матом. И сказал потише: «Ребятки, вы ещё не пострадали. Руда висит, раздумывая, в нише. Коль испугать, она опять из течки рванётся вниз, тогда вот будет худо. Сейчас я ей поставлю в жопу свечки. А вы терпите, милые, покуда». И стал запруду делать он из досок, рискуя быть в обвале погребённым. Услышал я, вернувшись: «Недоносок! Вот я и справился с тобой, ебённым!» Слова его обращены к потоку коварной «синьки», – тих он укрощённый. Калашников – уже седьмой потомок династии горняцкой, здесь взращённый. Вот у таких мне надобно учиться и постигать талант души и рук их. У них, пусть, не изыскана речистость, и чувства внешне и скупы, и сухи, но человечность их переполняет, придут всегда на помощь бескорыстно. Пусть в мире племя их не иссякает! Желаю здравствовать и ныне им, присно. * Прочитав это стихотворение, Анатолий Жигулин, известный русский поэт убедительно просил его к опубликованию, но только, чтобы я изменил «режущие ухо» слова. Я отказал его просьбе... * * «синька» –мелкая, как песок, руда с большим содержанием железа, синего или сине-бурого цвета 1963 г.