Времечко вперёд стремилось, Лето к осени катилось. В полдни уж не мучил зной. Кое -где уж желтизной Кроны пышные пестрели. Речки тихие мелели, Обнажая берега. Золотистые стога Солнцем тёплым наливались. Птички в стаи собирались. Оглашая лес вокруг Перекличками подруг, Девки по грибы ходили. Мужики почти не пили, Ибо мужики в страду Все привержены труду. Тих твой праздник, осень! Сладок Твой изысканный упадок, Жаль, не повторить на бис Твой пронзительный стриптиз. Всё так тонко и хрустально, Тихо, нежно и печально, Что душа обнажена, И предчувствует она, Что откроются секреты, Смыслы, истины, заветы В час, когда под ветра свист Упадёт последний лист. Заметут потом метели Твои, осень, акварели, И останутся тоска, Лёд, седые облака, Мгла морозная, рассветы, Долгожданные приметы, Что весна пустилась в путь... Так протянешь как -нибудь До тепла -куда б ты делся? Впрочем, автор запизделся; Что, скажите, на напасть- К отступленьям длинным страсть! Краткость -вот сестра таланта! А изделье дилетанта- Многословная бурда - Не годится никуда! То ли, согласитесь, дело- Стих, отточенный умело! То разящий, как клинок, То -как лёгкий лепесток, То как жемчуг рассыпаясь, В чёрном бархате купаясь, Как старик Белинский сам Завещал, бедняга, нам! Знал бы он...Опять тирада?! Блин, да мне лечиться надо! Сколько раз давал зарок- И сдержаться вновь не смог! В общем, осень наступила, И царевна загрустила. Часто в горнице одна Сиживала у окна. Братьям подыскав заботу, Молодецкую охоту, Всю толпу она с утра Отправляла со двора. Но пред этим для разминки Всем она вставляла дыньки, Твёрдо помня, что привык К дынькам русский наш мужик. Так взбодрив их, отпускала, Гуляша с цепи спускала И садилась на скамью Думать про печаль свою. "Как ты, батюшка мой милый? Среди осени унылой Вспоминаешь ли ты дочь Или квасишь день и ночь? Или мачеха со смехом В гроб свела тебя с успехом И ты спишь в земле сырой Безучастный и немой? И, оставшись сиротою, Нью -боярскою толпою Русь дограблена вконец? Бедный, бедный мой отец! Если б только я умела, Я бы птицей полетела, Чтоб скорей тебя обнять Или хоть поцеловать Камень над глухой могилой; И потом уж с новоя силой С нью -боярскою ордой Я б вступила в смертный бой". Так, грустя, она сидела, На пустынный двор смотрела Сквозь оконное стекло; Незаметно время шло; Час обеда приближался. Вдруг в калитку стук раздался - Это что ещё за гость? Пёс Гуляш, оставив кость, Что он грыз с великой ленью Под сосны высокой сенью, Зарычал и подскочил, Замер, уши навострил, Со всех лап бежать пустился, Взор от злобы помутился, И зашёлся в лае так, Будто самый лютый враг К их обители подкрался! Прыгал, на забор кидался, Обезумел вовсе пёс! Так кого ж там чёрт принёс? Впрочем, это приключенье Мыслей праздное теченье Грустной девы прервало. Подивясь, как лаял зло Пёс Гуляш их добродушный, Вечно резвый и послушный, Побежала, обомлев, Разъяснить собачий гнев. "Фу, Гуляш! Ты что, взбесился? Ты чего вдруг напустился? Вовсе ты с ума сошёл. Странник к нам, видать, зашёл, Может, испросить водицы, Чтоб напиться и умыться, Аль дорогу расспросить: Как его нам не впустить? Мы пока что христиане, А не злые басурмане. Хватит прыгать по двору, Полезай -ка в конуру". Но Гуляш хрипит и рвётся, Скачет, в руки не даётся, Словно молит он в тоске На собачьем языке: Не ходи! Не за водою Он пришёл к нам, а с бедою! Не дорогу расспросить, А тебя, краса, сгубить! Не ходи, душа -девица, Пусть в калитку он стучится, Твой он недруг, так и знай, Ты ему не открывай! И тоскливыми глазами, Словно полными слезами, Смотрит на неё Гуляш, Друг ей преданный и страж. Но царевна, долг свой видя, Чтобы, гостя не обидя, Как -то с ним поговорить, Уваженье проявить, Гуляша на цепь сажает И калитку открывает. Там стоял такой типаж, Что ей поплохело аж! Вы прикиньте: одичалый Перед ней боец бывалый. Морда бита много раз; Был один завязан глаз Чёрной тряпкой по -пиратски; Шлем был сдвинут залихватски На затылок; с бородой, Клочковатой и седой; Две медальки на кольчуге За какие -то заслуги; И к тому же был он хром И с гитарой за плечом. О, читатель! То блядина, Как зловещая судьбина, Мрачный ужас тёмных дней, Вдруг предстала перед ней. " Пожалейте ветерана Битвы возле Тегерана! Я не жрамши уж три дня, Нету мочи у меня! Трудно, матушка, скитаться Мне в надежде пропитаться! Ночью я совсем продрог- Дай мне хлеба хоть кусок! Чай, теперь уже не лето! А уж я тебе за это Песнь, красавица, спою, Как я ранен был в бою". Но царевна изумилась: "Как, служивый, так случилось, Что из всех далёких стран Занесло вас в Тегеран? Разделяют нас доныне Горы, море и пустни. Долго ехать, да и плыть; Как такое может быть? "Ох, не помню, как по пьяни Оказались в Тегеране, Но до первой же звезды Получили там пизды. Батюшка наш, царь -надёжа, Не дурак был выпить тоже! Засосал седьмой стакан И повёл нас в Тегеран. Вот уж было приключенье! И, томимый вдохновеньем, Песнь сложил об этом я. Слушай же, душа моя". Слабый пол наш, всякий знает, Метроманией страдает. Изливается в стихах То в девичьих дневниках, То друг дружке по секрету, То пошлёт стишки в газету, А уж сколько интернет Претерпел за много лет! И, кося под пилигрима, Зудом авторским томима, Инструмент сняла с плеча И, ударив сгоряча По всем струнам сразу с силой, Песнь свою весьма уныло Завопила сучья дочь! Вот слова её точь -в -точь. Песнь блядины Цей Тли Ной. "Скажите мамане! Что я в Тегеране! Что я в Тегеране! Пробит был стрелой! А девчонке, девчонке! Скажите в сторонке! Скажите в сторонке! Что уж я -не живой! Басурмане, как тучи! Обстреляли нас с кручи! Дождь из стрел их летучих! Накрыл пацанов! А в России морозы! А в России берёзы! А у девушек слёзы! Нет у них женихов!" Ну и всё в таком же духе Да ещё при скверном слухе! Песнь свою она орёт Попадая мимо нот. А царевна уж не может, Душу ей сей вопль корёжит, Ибо в классике она С югых лет была сильна! И имела вкус недурный В области литературной, Так что ей, сомненья нет, Резал уши этот бред. И, пока та надрывлась, Тихо так ретировалась, Положила в узелок Пирога большой кусок, Да ещё изрядно дичи Из охотничьей добычи И, вернувшись, выкуп сей Предложила она ей, Благо в творческом запале Та осмыслила едва ли, Как царевне невтерпёж Прекратить её галдёж. Только та её прервала, Улыбнулась и сказала: "На, служивый, подкрепись, Только, извини, заткнись. Песнь твоя весьма уныла, Душу мне растеребила, Истерзала сердце мне! Насладилась я вполне Воем горестной былины; Ты поди под куст рябины, Закуси -да и вперёд, Просвещать честной народ". А блядина уж немало К стрелке той оголодала! И при радости такой, Узелок схватив рукой, Убежала под рябину, Отожрала половину, Только лишь тогда смогла Вспомнить, с чем она пришла. И блядина, ухмыляясь, Тощим телом извиваясь, Вновь к царевне подошла И в бумажке подала, Серебристой и помятой, Нечто, пахнувшее мятой. "Это что ещё за срам?" "Это, дева, бубль -гам! Запада всего основа! Жуй смиренно, как корова, Причащайся их свобод! Если б наш тупой народ Стал жевать однообразно, То б не жил так безобразно! Это ж культовая вещь! Не карась там и не лещ- Символ самовыраженья! И моё такое мненье - Что для нас, к примеру, храм, То для них там -бубль-гам!" Вот, блеснув таки умишком, Сунув свой костыль под мышку, Захромала сучья дочь По лесной дороге прочь. А царевна повернулась, Тихо в горницу вернулась, Вновь уселась на скамью Думать про печаль свою. Только ей неладно было; Что -то душу ей томило; Что? Никак ей не понять. То она вздохнёт опять, То печально улыбнётся; То сердечко в ней забьётся; Томно, грустно было ей. Ветер вдруг подул сильней, И берёзы зашумели, Словно б застонали ели, Туч тяжёлых хоровод Заслонил весь небосвод. Вот их молния, играя, Рассекла, затем другая, Покатился тяжко гром, Потемнело всё кругом, Пёс Гуляш завыл из будки... Раньше эти предрассудки Были по фиг ей как раз; Но, видать, не в этот час! "Что же сердце моё ноет? Что ж Гуляш так грустно воет? Уж давно простыл обед, Только братьев нет как нет. Загулялись в чистом поле; Пожевать мне жвачку, что ли? Стрёмно как -то; ну и пусть. Но зато развеять грусть Мне поможет это диво. Люди бают вон правдиво, Что на Западе народ Днями целыми жуёт. Выглядит, конечно, глупо Челюстями двигать тупо, Но, однако ж, им видней. Вон у мачехи моей Страшно посмотреть, какая Челюсть выросла лихая! Знать, жевала часто там Этот самый бубль -гам! Аль попробовать разочек Пожевать хотя б кусочек? Не погубит же меня Эта мятная фигня". И царевна золотинку Развернула и пластинку Белой рученькой берёт, В ротик алый свой кладёт, Пожевала очень мило, Вкус ментола оценила, Думает: "Какой пустяк! Право, извратили как Суть сей безобидной штуки! Будто пожевать от скуки Уж такой огромный грех Иль апофеоз утех! Все мы ищем подоплёки, Смыслы скрытые, намёки, Где их не было вовек! Если б русский человек Был чуть -чуть полиберальней, Поразвязанней, нахальней В лучшем смысле как -нибудь... Что -то мне сдавило грудь... Всё поплыло...вот как чудно... И дышать мне стало трудно... Не успеть мне ничего... Этот ратник ...где б его Я могла увидеть ране?.. Всё смешалось, как в тумане... Да, знаком его мне взгляд... Видно, он подсунул яд... Ратник тот была она... Эта злая Цей Тли На..." Приложила к персям руку, Очи выразили муку, Опустилася на пол, Ток от судорог прошёл, Сотрясая её тело. И царевна побледнела, Потянулась, замерла, А душа её плыла Над землёй её прекрасной, Над страной её несчастной, Пробиваясь, словно луч, Из -за мрака чёрных туч. Да, и в это же мгновенье Пёс Гуляш в остервененье Вдруг завыл и завизжал И рванулся...Цепь порвал, Бедный пёс! Ну дверь царапать, По -собачьи громко плакать И к хозяям через лес Полетел наперерез. Ну а те, уж запоздало, Торопя коней усталых, Всею дружною толпой Ехали к себе домой. Серых уток постреляли, Бодрость духа нагуляли И отличный аппетит. Смотрят: к ним Гуляш летит, По лесной дороге мчится, Цепь стальная волочится Вслед за ним!..Какой пассаж! Братья встали. Пёс Гуляш Подбежал, скулит и плачет. "Братья, что же это значит?- Молвил мрачно старший брат. - Я бы ошибиться рад, Только чую, в нашем доме Мы найдём царевну в коме. Поспешим". Хлестнув коней, Поскакали они к ней, К ней, сестре своей названой... Входят, видят: бездыханно На полу лежит она Возле самого окна. Лик её и строг, и светел. Старший брат тотчас заметил: В золотинке срам лежал. Взять хотел, но задрожал Пёс Гуляш, остервенился, Прыгнул и зубами впился В эту гадость...Заскулил, Дёрнулся, упал, застыл... Долг исполнив благородно, Не под палкой, но свободно, Так погиб их пёс Гуляш, Друг им преданный и страж. От такой двоёной потери Пару дней, по крайней мере, Братья были в шоке. Но В свой черёд им суждено Было долг исполнить скорбный. Обсудив весьма подробно, Вот, смогли они решить, Как царевну хоронить. Младший брат сгонял, печальный, В славный город Гусь -Хрустальный, Прикупил там хрусталя. Горе общее деля, Братья гроб ей смастерили, Весь цветами обложили И, поставив на столе, Тело бренное земле Предавать уж собирались; Только вдруг засомневались: Точно ль дева умерла? Как -то, блин, она была Подозрительно нетленна! Никакая перемена, Смерти чёрная печать Не сумела увенчать Дивный образ беспримерно! Братья, глядя суеверно На царевну в эти дни, Даже дрейфили они! Щёки были так же алы, Губ пленительных кораллы Не теряли тоже цвет. Не коснулся смерти след Ни лица её ,ни шеи. Кожа, что нежней лилеи, Вся светилась. Два холма Персей девечьих с ума Их по -прежнему сводили. Ног округлости будили Зверя страсти! Словом, вид Был такой, как -будто спит Сном красавица спокойным. Братья же сочли достойным Этот повод, чтобы ей Сделать как бы мавзолей. Вот, найдя большую гору, Братья вырыли в ней нору. Гроб подвесив на цепях На шести резных столбах, Постояли обреченно. Старший брат проникновенно Речь сказал им. Де она, Пробудив их ото сна, Раздолбаев, пьяных вечно, Досадила тем, конечно, Недругам Руси вполне. Злобясь, не хотят оне, Допустить, чтоб русь окрепла, Возрождалась бы из пепла, Каждый ворог, типа, рад... Тут заплакал младший брат, Не дослушав важной речи! Содрогались его плечи, Зарыдал, лицо закрыв, Шлем свой наземь уронив! Первой, чистою любовью, Сладостной душевной новью, Смыслом, страстью, мукой был Юноши к царевне пыл! Тайной, бешеным желаньем, Жизни всей очарованьм, Что ж осталось? Ничего. Есть надежда у него, Что недолго вереницей Тусклых дней ему томиться, И в кровавом он бою Вскоре сложит жизнь свою. Братья все его обняли, Рядом молча постояли, Повели из склепа вон. Покорился братьям он. Смолкло всё. в тиши печальной Лишь качался гроб хрустальный На шести резных столбах При пылающих свечах. * * * * * * * * * * * * * * * * Продолжение следует!