Две тысячи двенадцатый год Для нас даёт сто шагов вперёд. Имеем право присутствовать В этой временной борьбе, Уверено шагаем в крепкий Двадцать первый век Слово за слово наши души берёт. Словно сиренью осыпает каждый вдох, Замесил опару, в тесто всех жмёт. Этот век нас за руку вспять ведёт, Расстояние в семь десятков И четыре единицы гнёт и гнёт. Семьдесят четыре общей суммой Обращает в тридцать восьмой год. Коммуналка ветхая, ругань столбом бьёт, Общее-Житие. Коммуна цветёт дворовая, Верёвка натянута, увешен бельём коридор, Кухня общая, грохочет посуда, хохот несёт. Разъедает глаза едкий дым папирос, Грязные сплетни плетут « свитерок», В сундуке заготовлен сухарей узелок. Звонок не работает, в двери стучат, Сердце ёкает, в пятки уходит душа, Замок сорван, не отдана честь. Плечо левое, все в сапогах, Плечо правое, держат ордер в руках. Геометрией ярко петлицы горят Цвет синевы и малиновый кант, Звёздный проблеск, ужас в глазах: Пятьдесят восьмая ожидает нас. Клеят, в строке запятой не найдёшь, Модельер - самоучка сам кроит и шьёт, В лицо тычет грубо, телогрейку суёт, Родина зовёт вперёд, вперёд, вперёд. Дверка захлопнулась, жизни конец: Ждёт тебя небольшой переезд, Замена жилья на подвальные своды, Бурный есть с тобой разговор. Яркий свет жжёт, разъедает глаза, Фигура мерзкая, потирая ладони, Унижает каждого, личность сжимает. Руки багровые, словно он дирижёр, Гордо на столе дела перекладывает, Судьбоносного повышения ждёт. Френч на вешалке, чистый подворотничок, Без предупреждения меня валит с ног, Накрывает табуреткой, в бетон вгоняет, Гнёт во мне Иуду, в себе Пилата жнёт. С грохотом, хохотом и радостью Пресс-папье в руки берёт, Наши души умело осушает Дело с ухмылкой закрывает. «Жуткий» умишко у власти стоит, Каждый его взгляд, каждый шаг Без музыки погребеньем звучит. Вслепую жадно винтом загребает Шагает вперёд, вперёд, вперёд. Каждый шаг столб пыли поднимают, Гуталином до блеска начищенные, Офицерские хромовые сапоги…