Ты не любишь интимных стихов. Вообще, в разговорах об “этом” перечислила столько грехов, что мне, право, не только поэтом, страшно просто мужчиною слыть! Я шучу, но неможно представить, что не хочешь целованной быть, что не хочешь мужчиною править, что признания в страстной любви не захочешь, упорствуя, слушать… «Знаешь, я все причуды твои постараюсь, однако, разрушить» – это молча себе говорю, твоему улыбаясь задору. «Хорошо, я тебе подарю стих бездушный про сельхозконтору, про удои и про урожай, про победы в соцсоревновании. От него не возникнет желания ни любить и ни деток рожать»… Между тем по коленям твоим мои пальцы щекотно блуждают и на лёгкий, фривольный интим всё упорней они намекают. Сделав вид, что ты не поняла, пропускаешь их выше и выше. Вот уж, вроде, во рту удила: мнёшь слова и порывисто дышишь. Не стряхнувшая руку с колен, проявив, так сказать, беспринципность, вот сама уже держишь мой член… Как природы сильна неизбывность! Со времён наших прапраотцов, Богом изгнанных зря из Эдема, у великих и у подлецов это жизненно главная тема. И хвали её или хули – люди лучшего в жизни не знают! Всё кончается актом любви, как поэты его называют. А слова… Это так себе – финт, ничего они не выражают. Или как у тебя – парафин, что на жарких губах наших тают. Ты не любишь интимных стихов. Что ж, с тобою согласен я ныне. И готов до седьмых петухов утопать в бессловесном интиме. Краснодар-1955г.