Он жил тем, что давал его промысел. За многие годы, выбелившие его голову, его страсть стала ремеслом. Способом прокормить себя и дать время пожить еще, чтобы снова и снова гнаться за своей мечтой. Он был птицелов. Каждой пичуге он знал цену, выраженную в серебре или меди. Денег от его ремесла едва хватало на жесткую солому вместо постели в его лачуге и простую скудную пищу. Он состарился в погоне за своей мечтой. Когда он был мальчишкой, бродячий монах рассказал ему легенду о голубом журавле. По словам монаха, сам Будда принимает облик голубого журавля, который является на землю, чтобы исполнить желание того, кто его поймал. Скольких журавлей он повидал в своей жизни. Журавль (цуру) - священная птица в Японии, символ долголетия. Но ему не нужно долголетие. Он прожил уже множество зим. Именно зима была сезоном охоты на журавлей. Сезон, когда в его родной горной деревушке властвовал холод. Холод сковывал старое тело, холод забирался в рукава, холодная вода хлюпала в соломенных сандалиях на его ногах. У него была своя лачуга старая, но неподвластная ветрам. Он терпеливо латал крышу и дыры в стенах. В отличие от других крестьянских домов, в его доме не водилось ни мышей, ни тараканов, ни блох. Вечером он возвращался домой, чтобы хлебать чай, в котором соломы было больше, чем чаинок, заедая чай рисовой лепешкой. В еде он был неприхотлив. Порой и чашка горячей просяной похлебки была для него целым пиром. В юности птицелов был красив. Многие девушки заглядывались на него. Его родители даже пытались женить его на богатой невесте. Но он верил, что, когда он поймает голубого журавля, у него будет самая красивая, самая умная, самая покорная и богатая невеста, каких в его селе никогда не видывали. Что с него взять? В деревне его стали считать дурачком. Наловив птиц, смастерив им клетки, птицелов отправлялся в придорожную лавку, где, не имея склонности к торговле, продавал свой живой товар перекупщику, не торгуясь. Лавка стояла на большой дороге, соединявшей две столицы: Эдо и Киото. Держать птиц в клетке было в моде у придворных дам, а простолюдинки, не желая отставать, заводили себе птичек попроще. Да хоть воробья, лишь бы сыпать ему золотистое просо на глазах у завистливой соседки. Поэтому торговец процветал. Благодаря странному птицелову, лавка торговца становилась все больше, но места в ней было все меньше от обилия богатых клиентов и сундуков с добром. Однажды, когда на улице было промозгло и сыро, а ветер грозил сорвать ветхую крышу лачуги, старик возвращался домой с пустыми руками. И вот ,как на грех, прямо под его ногами пронзительно пискнула и забилась маленькая птичка. Просто грязный комок перьев. Никто за нее не дал бы и одной медной монеты, так она была грязна и худа. Птичка была так обессилена тщетной борьбой со смертью, что даже не трепыхалась в руках птицелова. Ей было уже все равно, какую смерть она примет. Старик хотел выкинуть бесполезное существо, но что-то шевельнулось в его одинокой душе, и он принес несчастную в свой дом. Поделился просяной кашей, напоил чистой водой. Оказалось, что это синичка. И у нее было сломано крыло. Старик корил себя за неосторожность, терпеливо выхаживая пичугу. Но вот пришла настоящая беда. Старик заболел и слег. Он был так одинок, что некому было развести огонь в его очаге, некому было даже поплакать, если вдруг он умрет. Он лежал под ветхим одеялом на соломенном тюфяке и медленно терял тепло. Птичка тоже страдала от холода. Она забилась птицелову за пазуху. Ему казалось, что этот бьющийся, дрожащий горячий комок и есть его сердце, которое он придерживает рукой, чтобы оно не выскочило из груди. Сколько так пролежали они в забытьи - никто не знает. Некому было видеть их, некому было отсчитывать мгновения, оставшиеся в их жалких жизнях. Но вот понемногу болезнь все же начала отступать. Старое закаленное тело не сдавалось на милость победителя. В бреду ему все мерещился голубой журавль. Казалось - протяни руку и коснешься его нежных глянцевых перьев... Однажды бред и лихорадка отпустили его, он смог встать, развести огонь согреть чай, приготовить лепешки. Поел сам, накормил птичку. Они оба нашли друг друга. Им было хорошо зимовать вдвоем. Они поправлялись. Было ясно, что синичка так и не научится летать, но она всюду прыгала за стариком, заглядывала любопытными бусинками глаз ему в глаза. Он говорил с ней, и ему казалось, что птичка понимает его речь. Иногда он злился на себя: "Ну что я, сумасшедший что ли, разговариваю с птичкой, как будто она что понимает!" Но у птички был такой уморительный вид, когда она наклоняла головку в одну и в другую сторону, как будто птичка пыталась лучше разглядеть и расслышать что говорит птицелов, что он начал верить в то, что синичка понимает его. Понимает лучше, чем кто-либо в его странной жизни. Тем ясным зимним днем он снова вышел на охоту. Журавли были рядом. Он слышал их, он чувствовал их. Продав журавля, птицелов смог бы купить хорошей еды и свежей соломы, но, что было сейчас важнее - целебных трав и ароматного чая. Уходя из дома, он выпустил синичку на улицу. Не дело вольной птичке жить взаперти. Да и опостылела она ему. Всюду следовала за ним по пятам, мешалась под рукой, путалась под ногами. Ничего, как-нибудь проживет и без него. У птицелова появился охотничий азарт. Тело казалось молодым и сильным. Его цель была так близко. Когда он нашел стаю, журавлей в стае оказалось очень много. И все красавцы, не стыдно преподнести самому Императору. И вдруг старик вздрогнул. Он узнал его сразу. Его голубое оперение горело в свете восходящего солнца. Это был его голубой журавль. И начался поединок. Птица была царственно умной и горделивой. Она не раз обманывала старика. Как будто заманивала его в ловушку. И вот, когда старику казалось, что до журавля уже можно дотянуться, он оступился, не заметив старого, сгнившего колодца, засыпанного листвой. Он провалился в свою последнюю ловушку, из которой ему не суждено было выбраться. Он застрял в склизком зловонном склепе, полном вонючей гнилой воды. А над ним, высоко в небе кружил голубой журавль. Умирая, птицелов жалел о том, что не остался дома и вспоминал, как жарко билось маленькое тельце синички. Единственного существа, которое любило его в его одинокой жизни. Только умирая, он понял, какое чудо было послано ему. Настоящее чудо, которое он не смог оценить. Чего стоит богатство, слава удача рядом с одним маленьким любящим сердцем? И с последним ударом его старого сердца, замерло сердечко синички, там, на пороге его дома. Она так и осталась сидеть там, не желая сдвинуться с места, чтобы спасти себя от голода, холода и хищников.