Какое сегодня волшебное утро! Солнце, тепло, а на дубах - розовые пока ещё листочки))) И настроение - потрясающее! Дорогие читатели! Вот ничего другого и представить не могу в такой день. Только позитив! Текст написан: 14.10.2008 Лёша дрожащими руками прикоснулся к пышной гриве волос соломенного цвета. Потом очень нежно собрал их в хвост и принялся целовать бархатную кожу, покрытую золотистым пушком у самой мочки аккуратненького ушка. Лёшка урчал, как сытый кот! - Моя булочка! Бу-бу-булочка! Мяяягонькая, такая сладенькая! Тёёёпленькая! Просто обожаю каждый грамм твоего сдобного тела! – Выдохнул мужчина, зарываясь лицом в роскошные груди. Руки его блуждали по бархатной коже, по пышным бокам, спускаясь ниже, лаская влажный шёлк золотистых завитков. Кто соврал, что красота – это параметры 90-60-90?! Один неудачно пошутил, а нездоровые умы растрезвонили и принялись убеждать весь мир в истинности этой глупости! И почему вкусно поесть – это сытно, смакуя нежную свининку, а вкусно пожить – так обязательно с современной бледно-спирохетной моделью? Алексей Бардаков прожил уже тридцать два года, и даже пять из них был женат. Как он для себя определил: не жил, а сидел на жестокой диете целую пятилетку. - Лёха, что ты за бык?! Такую королеву имел во всех отношениях, и удержать не смог! – Посмеивались друзья-дальнобойщики, когда Алексей разошёлся с Наташей. Парень только грустно улыбался и отмалчивался. Не мужское это дело - свои отношения с женой выносить на обсуждение мужицкой братии. Наташа действительно была похожа на королеву. На снежную королеву. Высчитывая каждую калорию и морщась при виде здорового аппетита мужа, утончённая, даже хрупкая Наталья чертила себе торжественную белую линию, которая непременно должна была привести её к окончательному и бесповоротному выходу из замужества. Ладно бы, только гастрономические фобии,- супруга ко всему своему воздержанию избегала ещё и супружеских обязанностей! - Наташенька, давай, сегодня ночью… - Обнимал супругу Лёша, забираясь руками под халатик, силясь раздвинуть длинные стройные ноги своей законной фотомодели, и стараясь растопить айсберг. А можно ли паяльной лампой растопить даже самый маленький айсберг? Наталья отдавалась мужу с видом жертвенной лани, при этом не позволяя теплу проникнуть внутрь себя. Она шевелила губами, считая количество фрикций и вслух мечтая об их минимуме. Обычно на пятидесятом колебании жена просила побыстрее заканчивать эту возню! И диету, и не стиранное бельё, и царство косметики вместо квартиры Бардаков мог бы скрепя сердце пережить, но вот без секса… Надоело всё Лёхе. Детей на почве вечных страхов Натальи за свою драгоценную фигуру супруги не нажили, а чего тогда держаться-то за восковую куклу? После развода Алексей устроил грандиозный мальчишник. Здесь и сауна с пивом, и друзья – всего вдоволь! Заказали проституток: какая сауна с друзьями без жриц? И надо же – приехали две молодые юркие селёдочки и одна пышечка. Как увидел изголодавшийся Лёха лакомые килограммы после истощённых граммов, так чуть слюной не подавился. Как же взыграло всё, закипело, пеной к самым мозгам поднялось! Тут-то Лёшка душу и отвёл. Какая же Эмма была до секса охочая: будто и не проститутка вовсе, замученная многочисленными клиентами, а изголодавшаяся солдатская жена, дождавшаяся мужа с войны! Лёшка и не предполагал, что при эдакой полноте женщина может быть такой гибкой и темпераментной. Младший возбуждённый братец пыхтел и выдавал умопомрачительные показатели скорости и дистанции «автопробега». В самый ответственный момент в голове, помутнённой приближающейся лавиной оргазма, вдруг возникло опасение: а вдруг младший брат оторвётся? Да как возникло, так и испарилось, когда цунами пульсирующего жара обрушилось сначала на пах, а потом затопило все существо Бардакова! После того случая Алёша призадумался: должна ли красота приносить только эстетическое наслаждение и игнорировать чувственное удовольствие? Нельзя ли сочетать эти вещи? Да и кто выдумал, что полнота женского тела непременно уродлива? Почему же тогда в нём, в Лёшке, при виде выписываемых пышными бёдрами восьмёрок, голова идёт кругом и ширинка трещит, безжалостно разрывая ни в чём не повинные джинсы? Что-то тут не так… Лидушка была несчастной обладательницей пышных форм общим весом 101 кг. Несчастной она себя считала искренне. Со школы только и слышала насмешки в свой адрес. А что делать-то – ведь не зря биологи-зоологи придумали выражение «конституция тела». У Лиды Стебельковой конституция была непоколебимо-устойчива на своей внушительности удельного веса. Но тело Лидочки не было обезображено убийственными целлюлитными наслоениями. Да: много в бюсте, ещё больше в бёдрах, выдающаяся попа,- но всё это упругой массой разрасталось по периферии тела Стебельковой. Расхожее выражение «хорошего человека должно быть много», как нельзя лучше характеризовала Лидочку. Про неё часто говорили «большой души человечек!». Доброта и лёгкость буквально струились из глаз девушки, обволакивая нежным покрывалом её всю. И через этот маскирующий туман полнота не была уже так заметна. Стебелькова, после окончания мединститута, пошла работать в роддом, а спустя четыре года – в медицинский центр защиты материнства и детства. Подвижная, весёлая, очень добрая Лидия Дмитриевна была любимым врачом у мамочек с осложнёнными беременностями. Как-то Алексея послали в соседний город увезти оборудование для детского медицинского центра. Парень сначала погнал свою фуру в Германию, куда частенько мотался, а потом вернулся на Родину, и даже совсем недалеко от своего города. Светлое здание улыбалось всеми окнами, ловя солнце и отдавая его людям весёлыми солнечными зайчиками. - Где здесь кабинет главного врача? – Спросил подтянутый, стильно подстриженный и чисто выбритый Бардаков. Такие вот дальнобойщики пошли! - По коридору и направо, по лестнице. Вторая дверь слева. Здравствуйте! – Молодая медсестра Зоя чуть не вывалилась из окошка регистратуры, провожая восторженным взглядом спину симпатичного шофёра. Лёша взялся за ручку двери, как вдруг эта самая дверь распахнулась, бросив в объятия Бардакова нечто очень большое в голубом халатике. - Ой! – Испуганно выдохнула женщина, вцепившись в напрягшиеся бицепсы Алексея. Мужчина явственно ощутил теплоту и дразнящий, какой-то слегка ванильный, запах. Мозг человека – это самый чувствительный и быстрый компьютер. Мозг Лёши моментально обработал поступившую от зрения и осязания информацию, сопоставил факты личной жизни и тут же выдал результат: «Ты, Алексей, безумно хочешь эту женщину!». Шла вторая секунда тесного контакта двух пока ещё незнакомых тел и душ, но и в одном и в другом существе уже произошли необратимые процессы! Лида вскинула голову, что бы посмотреть: кто её бьёт чувственным током высокого напряжения, от которого волосы и волоски на теле встали дыбом! Закончилась вторая секунда контакта, которая укрепила Лёшу в мысли, что он пропал! Утонул в океане доброты, который раскрылся его взору, когда он заглянул в глаза попавшей в его объятия женщины. - Лидуша, не уходите! Судя по всему, этот богатырь привёз нам долгожданную аппаратуру! – Раздался из глубины кабинета бодрый женский голос. Бардаков буквально внёс Стебелькову в кабинет, и аккуратно посадил на кушетку. Скольких усилий воли понадобилось мужчине, что бы заставить себя отпустить неожиданно приобретенную драгоценность! Лида сцепила руки в морской узел, что бы как-то скрыть мелкую дрожь, переходящую в крупную вибрацию. Самое страшное – это незнакомое ощущение внизу живота: казалось, что простуда вместе с испугом танцуют танго, неистово закручиваясь и раскручиваясь в безумном ритме. - Здравствуйте… - Начал было Алексей и запнулся. Он, наконец, посмотрел на главного врача. Если бы не голос, Бардаков не сомневался бы в половой принадлежности хозяина кабинета: внешность главного была ярко-выраженной мужской. Даже тёмная полоска усов над верхней губой! - Мариам Муратовна, а все называют Мар-Мур! Мне нравится: лаконично и где-то даже по-кошачьи. Дорогой Вы мой, надеюсь, добрались хорошо? – Исключительно женским голосом спросила усатая Мар-Мур. - Спасибо, всё замечательно! – И снова перевёл взгляд на пышнотелую фею из своих ночных фантазий. Из-под незатейливой докторской шапочки-панамки на залитую неловким румянцем щёку, выбился золотистый локон. Лёшка готов был провалиться сквозь землю! Как предусмотрительно он надел свободный длинный свитер. Иначе запросто опозорился бы, явив пред ясны очи Мар-Мур свою богатырскую ипостась нижнего этажа собственного натренированного тела. - Пойдёмте, голубчик! Я сейчас санитаров Ванечку и Вовочку приглашу. Да можно ещё и слесаря Венечку позвать. Лидуша, а твои практиканты-третьекурсники где? - В лаборатории. – Пролепетала Стебелькова, прожигаемая уже почти осязаемым вектором неистовой страсти. Целых два часа с предельной осторожностью мужская часть медицинского центра разгружала и переносила оборудование. Мариам Муратовна достойно и без суеты руководила работами. Лидочка не появлялась. У Лёши засосало под ложечкой, потом заломило темечко, а после защемило сердце. Как же он хотел снова увидеть предел своих тайных мечтаний! А Лида в это время пыталась совладать с собой и не впасть в панику. Ей было стыдно и одновременно сладко! Вся женская суть восстала в теле толстушки, и требовала немедленной реализации. «Мерзкое толстое животное! Да посмотри на себя в зеркало, если сможешь! Если в зеркало поместишься! И ты туда же – страсть! Стебелькова создана для помощи другим, для облегчения страданий, но никак не для чувственных наслаждений! Заткни подальше свой взыгравший гормон!» - Ругал Лиду разум, а сердце тихонько, робко так, пыталось оправдаться: «Но ведь я чувствовало, что этот парень искренне потянулся ко мне!» Однако, комплекс неполноценности и стыд за собственные ощущения, возымели верх над голосом сердца. Набросив просторный плащ на плечи, и схватив зонт, Лидуша выскочила из клиники через служебный вход. Необычно лёгкой для её фигуры походкой девушка пробежалась по скверу и вышла за калитку. - Убежать решили, Лидуша? – Разорвал тишину приглушённый шёпот. Женщина застыла на месте. Казалось, даже листья на берёзе замерли. - Решила. – Поразительно спокойно ответила Стебелькова. Но чего стоило ей это спокойствие, одному Богу известно! - Пригласи меня к себе в гости! – снова атаковал мужской шёпот. - Нет! – Застонала Лида, стараясь удержать рвущиеся наружу рыдания. Лёшка прекрасно видел, как борется в женщине «хочу» и «не верю». Он достаточно в своей жизни насмотрелся на притворство, нерешительность, на безразличие и искусственность. В Лиде ничего этого не было и в помине. Сердце мужчины кричало, что это оно и есть, его счастье! - Погоди, не горячись. Я устал с дороги так, что сесть за баранку – значит, погибнуть. Ты хочешь, что бы я погиб? – Незаметно перешёл на «ты» Алексей. - Нет! – Снова выкрикнула Лида, отворачиваясь от Бардакова. Правда, в этом возгласе уже не было того накала горечи, как в первом «нет». - Я чай с вареньем люблю. И с булочками. – Так примирительно и ласково промурлыкал Алексей, что Лида даже рассмеялась. - У меня дома ни корочки хлеба нет. – Не поворачиваясь, ответила докторша. - Так ведь я предвидел, что в этом городе мне так сразу булочек никто и не предложит! Купил по дороге. Тут, недалеко. - Знаю. У тётки Оксаны в пекарне? – Нерешительно подняла голову Лида, и снова океан доброты вышел из берегов её глаз! - Точно! Таких булочек ещё нигде не видел! Только в вашем городе! – Фраза была очень двусмысленной. Странно: Лида ощущала себя уже не такой мерзкой. Неужели можно так искусно претворяться? Нет, нельзя. Да и сердце подсказывает, что искренне тянется этот красавец к ней! Алексей почувствовал перемену в женщине, и тут же взял инициативу на себя. К дому Стебельковой подъехала новенькая фура, расписанная латиницей. Со стороны водителя открылась дверца, выпустив высокого моложавого мужчину, который оббежал кабину спереди и помог выйти толстушке с ангельскими глазами. ……….. Вечер, не прощаясь, ушёл, отдав все законные права ночи. Лёша был нежен, как пух гагары, ласков, как сто сытых котят, настойчив и одновременно трепетен, когда забирал у Лидушки девственность. Нет! Не забирал, а принимал как драгоценный подарок, даримый искренне и с безграничной любовью! Лида металась в постели и не могла насытится переполняющим её счастьем. Она принадлежит Алексею – сильному, нежному и такому желанному! - Ты пахнешь ванилью, изюмом и пекарней тётки Оксаны! – Шептал Лёша, ощущая животом, бёдрами, всем телом любовь неизмеримо бОльшую, чем сама Лидуша. Как же сладко было с этой пышной феей! - Лёшику тридцать пять исполняется завтра, а Саньке – ровно год! – С неизменной улыбкой произнесла Лида. - Ну, вы и мастера-математики: умудриться сына родить в день рождения папаши! – Расхохоталась Мар-Мур, качая на коленях годовалого крепыша Сашку - малыша с папиной фигурой и мамиными глазами.