(юмореска) Аэробус - это, братцы, Многотонный механизм, Где так просто обосраться Из окошка глядя вниз. Там ни рюмкой, ни газетой От чернухи не отвлечь И все мысли лишь об этом: «Как бы жизнь свою сберечь...» «AirbUs A340» - Безопаснейший летун. Вот бы мне на нём во вторник Улететь в Караганду... Но да «Ан-двадцать четвёртый»..., - Больше я не заслужил... А пошли бы вы все к чёрту, Если я уже решил... Здравствуй, тесная квартира, С полнотой на сорок мест, Где всё сжато до притира И, увы, без стюардесс. Ни с тележкой ни с подносом Им меж кресел не пройти... Безответные вопросы. Страх воздушного пути. «Ну, к рассядьтесь, пассажиры, С одного на два борта! Если быть хотите живы, Вашу мать, ка-ра-ган-да… Это ж вам не карусели! Кувырнёмся на лету... Ну ка быстренько расселись! Чё сидим? в караганду! - Дядька в штурманской фуражке Прогудел, как паровоз И добавив, - Чё т то тяжко..., - Разогнулся в полный рост, Но ударившись башкою О какой-то там лючок, Простонал, - ну чё, по коням? Не салон, а чёрт те чё!» Разогнались, растряслися, Оторвались кое-как, Мысли в воздухе повисли, Словно сопли, без платка... И вибрация по телу... Не отбойник ли в руках? Пять секунд – и пропотел я, Пять секунд - и в облаках. Знаю я, летают люди По привычке, каждый день, Независимо от куда Да по всякой ерунде. Только я не той породы, И держу "косу", дрожа, И всё кажется мне, в одурь, Что её не удержать... Глянул я в иллюминатор И представилось мне вдруг, Будто начали мы падать, - Сердце в горле - «тук-тук-тук». И всё ближе геокарта... КрУжит, душит, не могу... А сосед суёт с азартом Мне полрюмки коньяку. Всё дрожит и всё трясётся: Крылья, кресла, голоса... А коль сердце оторвётся Иль отпустится «коса»? Коньячок клокочет в рюмке, - Нет, до рта не дотянуть... «Ну, ты чё, сосед, безрукий? Тут всего-то - на "глотнуть". В животе пошли броженья. По вискам - холодный пот. А сосед мне про крушенья... А меня почти уж рвёт... Побывав в воздушной яме, Я едва собрал себя И сказал - «браток, отвянь а...» Через силу, через "бля". При своём не малом росте, Я решился на туалет, И пошёл к сартиру в гости После маминых котлет, И чем дальше продвигался Я по узкому хвосту, Тем всё ниже нагибался Унижаясь ко стыду. А туалет – рундук метровый С дыркой в рубель, - попади... Знал бы кто, как мне херово - Так быть, может, наградил... Мне и лифт - большая мука, Если вниз да с бодуна... Ну, а тут с испугу пукни И подумают - "война". Я над формулой уборной Долго голову ломал; За всю жизнь таким проворным, Сколько помню - не бывал; Всё искал, как ненормальный По углам и стенам слив... Ни фига себе фекалий! - Но попробуй - удали... Я теперь уж и не помню, Где скрывался тот рычаг... А за дверью выл японец Бледно-жёлтый, как моча. Я ему согнувшись, молча, Уступил квадратный метр. Ну, а он мне: «Нету моси! Осень-осень в туалет!» Снова ямы, ямы, ямы... И коньячный мой сосед Уж нарезался, упрямый И... несёт какой-то бред. Говорит: «А не пойти ли Нам посрать на брудершафт?» Видно точно без извилин, Неразумная душа... В голосах - реверберато И смеюсь я, рот скривив. Вот уж час как я, ребята, Не испытывал позыв. Адаптировался что ли? Или крылья отрасли? Иль соседи муми-тролли, Хохотком меня спасли? При заходе на посадку, Сделав мёртвую петлю, На провалы в ямах падкий, Снова лайнер мой нырнул И нырнул он так, что, братцы, Я почувствовал в мозгах Вместо страха свои яйца, - А вот это, точно - страх. Но рыгать мне не пришлося. Чуть коснулись мы земли: Сердце радостью зашлося, Долетели, как могли… Капитан - два метра ростом, Еле выбравшись в салон, Произнёс легко и просто: «Прилетели». Окрылён Камикадзе наш воздушный... Но, да из-за потолка, Был он вынужден, согнувшись Обращаться к башмакам, Что блестели на дорожке, По которой час назад Я бежал до неотложки, Будто кто мне дал под зад. И с тех пор я не летаю Ни на «боингах», никак... Пеший ход изобретая, Убеждаюсь, что пока Застрахован я надёжно И уж месяц, как иду С батогом по бездорожью Я в свою Караганду.