Андрей Василец ЧОКНУТЫЙ КОСМОНАВТ Рассказ 1. Автобус с картонкой на лобовом стекле, на которой было написано красным фломастером «Военкомат. Таганрог» уже готов был отправиться в путь, все кандидаты в курсанты летного училища, приезжавшие на медицинскую комиссию в Батайск, что под Ростовом-на-Дону, были в сборе, как вдруг в проеме двери появился мужчина в белом халате. Окинув взглядом салон, словно считая свободные места, он обратился к водителю: - Вы же через Ростов поедете? - Знамо дело! - Тогда прошу подбросить до Ростова членов медкомиссии, наш автобус сломался. Возьмете? - Знамо дело! Загружай! Сергей Бородин располагался на переднем сидении один, второе место было свободно. На него и села женщина-врач, в которой Сергей сразу узнал председателя комиссии Валентину Марковну. Все, что творилось у него на душе, можно было безошибочно прочитать в его глазах, наполненных слезами. - Что, не прошел? – тихо спросила она, когда автобус тронулся с места. В ее голосе звучало сочувствие, доброе участие, но Сергей в тот момент ненавидел всех врачей на земле, поэтому огрызнулся довольно грубо, хотя голос его дрожал от обиды: - С вами пройдешь… - Так, значит, мы виноваты? – сказала она после небольшой паузы. - А кто же еще?- Сергей отвернулся к окну и украдкой смахнул слезу, не желая показать своего состояния. - И что же у тебя нашли? - Гланды, видите ли, увеличены… Да они у меня всегда такие! А горло в жизни никогда не болело… - И больше ничего? - Абсолютно! Да я же здоров, а вы… Третий раз пустые придирки! Кому и как эти гланды могут помешать? - Сергей вдруг уловил в голосе Валентины Марковны тонкий намек на надежду, и это заставило его поднять глаза. В них было столько горя, а искорка надежды придавала взгляду такую трогательность, что женщина сама поспешила отвернуться. Минуту, другую она молчала, словно что-то обдумывая, а Сергей медленно опустил голову, потому что слезы уже готовы были брызнуть ручьем, искорка надежды гасла в молчании председателя медкомиссии. - Третий раз, говоришь?- Нарушила тишину Валентина Марковна. - И четвертый буду, и пятый! – Ощетинился Сергей. - В другую область уеду, раз вы такие! Все равно поступлю! - Ну, ну, не ершись, в другой области будет то же. Попробуем сделать иначе. Ровно через неделю будет следующая комиссия, - тихо сказала Валентина Марковна, словно не хотела, чтобы ее услышал кто-нибудь еще. - Нужно сделать операцию, вырезать миндалины. Успеешь? - Да я… - Сергей буквально захлебнулся так неожиданно обрушившимся на него счастьем, боясь поверить и вновь потерять так ярко сверкнувшую надежду, похожую на чудо. - Да я их сегодня же!... - Экий ты горячий! – Улыбнулась Валентина Марковна. - Не так это просто, как тебе кажется. Только имей в виду, что предстоящая комиссия будет последней в этом году, постарайся успеть. - Успею! Еще как успею! – теперь в лице этой доброй женщины-врача Сергей боготворил всю мировую медицину. - Как приедешь, сразу ко мне, ни к кому другому не подходи. Не забудешь? 2. Сергею казалось, что автобус едет невероятно медленно. Душа требовала действия, в ней бушевала такая энергия, что он готов был выскочить на дорогу и помчаться впереди автобуса. Пятая Таганрогская больница располагалась на пути следования автобуса, Сергей попросил водителя остановился, машина еще не успела затормозить, как Сергей выскочил из нее и бегом помчался прямиком в хирургическое отделение, которым заведовал известный в городе профессор Френкель. - Здравствуйте! - запыхавшись, Сергей буквально ворвался в кабинет врача и, не дав ему даже ответить на приветствие, заявил: - Мне срочно нужна операция! Профессор – мужчина крупного телосложения, с большим массивным носом, на котором возлегали не менее массивные очки, абсолютно седой, но без лысины, что-то сосредоточенно писал. Даже шум и необычное заявление так бесцеремонно ворвавшегося пациента не смогли оторвать его от работы, и только поставив точку, профессор поднял голову, пристально посмотрел на Сергея поверх очков. - Так, голубчик, что будем отрезать? Что у вас так внезапно выскочило? – с иронией в голосе спросил он. – Вас, молодой человек, скорая привезла? - Гланды! То есть, эти… Миндалины! Не выскочили, а они у меня всегда такие, от природы! И никакой скорой, я бегом… - Ну, если «не выскочили», если «всегда» и если «бегом», то давайте посмотрим, сколько у нас таких в списках очередников, - профессор достал из ящика стола большую тетрадь в твердой обложке, долго листал ее, нашел нужную страницу, повел по ней пальцем сверху вниз, и наконец изрек: - Вот, ровно через два месяца приходите, юноша, записываю вас на двадцатое августа. - Да что вы такое говорите? Какой август! Мне сегодня нужно! Ведь у меня всего неделя до следующей комиссии! – Сергей едва не задохнулся от гнева и обиды на профессора, о неприступную холодность которого разбивалась надежда стать летчиком. - Что за комиссия? Вы собрались в космонавты? – профессор говорил все тем же невозмутимо спокойным голосом, не скрывая иронии. - Может быть,- ответил Сергей, - но сначала в летное училище. - И у вас есть направление из военкомата? - Н-нет, - ответил Сергей растерянно, заикаясь от внезапного осознания всей серьезности возникшего препятствия. - И анализов, необходимых для операции, полагаю, тоже нет? - Т-тоже нет, - машинально повторил Сергей слова профессора, в мыслях уже пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. - Вот видите, голубчик, все вернулось на круги своя – приходите в августе, я вас уже записал на двадцатое число,- с этими словами профессор положил свою тетрадь в стол, поднялся и медленно вышел из кабинета, наказав медсестре: - Проводите будущего космонавта до выхода из отделения. Профессор удалился, медсестра, которую Сергей раньше не заметил, поднялась из-за стола в углу кабинета, отгороженного ширмой, и жестом указала ему на дверь. - Послушайте, девушка, а после операции сколько дней надо лежать? - Кому как. Иногда неделю, а бывает и две. - А какие анализы нужно сдавать? И где? – Сергей упорно не хотел смириться с поражением, у него еще не было конкретного плана действий, но он лихорадочно искал выход из создавшегося положения. - Вот вам список анализов, а вот адреса лабораторий, - медсестра протянула Сергею два листочка. – Только имейте в виду, что люди на сбор анализов неделю тратят, не меньше. Очереди везде сумасшедшие, лаборантов не хватает, реактивов тоже… С последними словами медсестры Сергей уже мчался по коридору, теперь он знал, куда ему нужно бежать. 3. Первая остановка такси – у гастронома: коньяк, шампанское, конфеты. Вторая – у военкомата. Дежурный подсказал, в какой кабинет надо идти, при этом загадочно усмехнулся. Сергей пулей влетел на третий этаж, нашел нужную дверь, отдышался минуту, успокоился, тихонько постучал. Тишина. Еще постучал – опять тишина. Осторожно толкнул дверь – подалась, скрипнула. За столом сидел, вернее, лежал грузный майор. Он безмятежно спал, уронив голову на стол и подложив руки под пухлые щеки. Сергей вошел и остановился у стола, не решаясь разбудить майора. Пока он подбирал способ побудки, его внимание привлекла стопка бумажных бланков, лежавшая на ближнем углу стола. «Направление в медицинское учреждение» - было написано на верхнем бланке. Учащенно забилось сердце: это же то, что надо! Только даст ли майор такое направление ему, Сергею? А вдруг потребует еще целый ворох каких-нибудь бумажек? Решение созрело мгновенно: несколько бланков перекочевали в карман, а на столе осталась бутылка коньяка. Майор так и не проснулся. На выходе из здания дежурный с удивлением спросил: - Что, нет майора на месте? - Почему нет? Есть… - А чего же ты так быстро назад? - Да решил не мешать, дело у него серьезное, зайду в другой раз, - невозмутимо ответил Сергей и побежал к ожидавшему его такси, распахнул дверцу, скомандовал: - Сначала к магазину канцтоваров. - Это еще зачем? – удивился таксист, которому Сергей еще на пути к военкомату успел коротко рассказать свою нехитрую историю и стоящую перед ним задачу. - Нужен красный карандаш, - хитровато улыбнулся в ответ Сергей. 4. Лаборатории действительно были переполнены очередями, однако направление из военкомата с размашистой красной надписью «Срочно!!» наискось в левом верхнем углу действовало безотказно на пути к «амбразуре», а уж там надежно довершали дело плитки шоколада и коробки конфет. Шампанское пришлось применить только один раз, так что в горбольницу Сергей вернулся не с пустыми руками. - Как – всего за три часа? – Медсестра с удивлением и недоверием рассматривала принесенные Сергеем бумажки, тем более удивляясь тому, что все они оказались подлинными. В кабинет вошел профессор: - Что, голубчик, разве за окнами уже август? - Спросил с привычной иронией, остановил взгляд на растерянной медсестре, державшей в руках ворох бумажек, испещренных медицинскими терминами и значками. - Это что, анализы уже готовы?! Медсестра молчала, только утвердительно кивнула головой, профессор тоже потерял дар речи, а про иронию и вовсе забыл. Сделав несколько шагов по кабинету, он успокоился и спросил: - А направление из военкомата есть? Сергей привычным победным жестом вынул из нагрудного кармана рубашки чудодейственный бланк с волшебной надписью и… похолодел: бланк-то был не заполнен. В очередях это никому не было нужно, а профессор с его дотошностью непременно захочет прочитать содержимое. - Так, так, - к профессору вернулось самообладание. – С этой филькиной грамотой вы пробились через толпы старушек и стариков, но со мной этот номер не пройдет, будьте так любезны, голубчик, покинуть помещение и раньше означенного числа месяца августа на глаза мне не показывайтесь. Сергей был близок к отчаянию. Он понимал, что официальное направление из военкомата ему быстро не получить, тем более, если там выяснятся обстоятельства его сегодняшнего визита… Но согласиться с поражением он тоже не мог. - Товарищ профессор, послушайте, пожалуйста, - заговорил он горячо, - мне никак нельзя пропустить эту комиссию, она же последняя, потом целый год ждать, я и так третий год теряю, а без полетов мне тоже никак, ведь мечта всей жизни… - Ну, предположим, вся жизнь у вас еще впереди, - перебил профессор Сергея. - Мечты тоже могут изменяться в зависимости от обстоятельств. Оставьте попытки разжалобить меня, этот номер тоже не пройдет. Прошу покинуть кабинет! Профессор всем видом показывал, что разговор окончен, а рукой указывал на дверь. Сергей поднял на него глаза, с языка уже готова была сорваться колкость или даже грубость, но вдруг ему почудилось, что во взгляде профессора едва заметно блеснуло что-то озорное, во всяком случае выражение глаз не соответствовало строгости произно-симых слов. Может, Сергей пытался выдать желаемое за действительное, но догадка стала той самой последней соломинкой, за которую хватается утопающий. - А вот никуда я не уйду! - Решительно заявил он и сел на стул, крепко уцепившись руками за сидение, словно ожидая, что его будут отрывать силой. - Ах, так? Значит, не уйдете? И долго вы, голубчик, будете здесь сидеть? – в уголках профессорских губ скользнула улыбка. - Пока операцию не сделаете! - Как интересно! Ничего подобного в своей сорокалетней практике я еще не встречал. Чтоб пациент так отчаянно, прямо-таки нахально рвался под скальпель - такого еще не было! Что ж, голубчик, тогда уйти придется мне, не могу же я вести прием больных в вашем присутствии! И он действительно ушел! Медсестра, получившая знак от профессора, последовала за ним. Сергей остался в кабинете один. До окончания рабочего дня было еще около часа. 5. Ровно в шесть профессор заглянул в свой кабинет, не входя в него: - Сидишь? – спросил, переходя на «ты». - Сижу, - спокойно ответил Сергей. - Ну, сиди-высиживай, а я домой пойду. И на что надеешься?.. - На здравый смысл. - Это как понимать? - Медицина и равнодушие, а тем более бюрократическое бездушие, просто не совместимы. - Так, так. Воспитывать меня решил. Вот сейчас тебе тетя Клава шваброй без всякой бюрократии воспитает - сразу забудешь про свои космические фантазии и вернешься на грешную землю. С этими словами доктор закрыл дверь, а через две минуты его слегка сгорбленная фигура медленно проплыла под окном в сторону ворот. «Все, кажется, приехали,- подумал Сергей, – финита ля комедия». Надежда почти улетучилась, пора уходить. Но именно это «почти» продолжало удерживать его в кабинете, не позволяло уйти, хотя по логике событий следовало прекращать ставшее бессмысленным сопротивление беспощадным обстоятельствам: что-то нелогичное было в поведении профессора. Сергей принялся анализировать его действия. «В самом деле – ему ведь ничего не стоило просто вышвырнуть зарвавшегося мальчишку из кабинета, поручив исполнение, скажем, медсестре, дежурному или даже вызвать милицию, обвинить незадачливого пациента в хулиганстве, тем более, что все признаки такового налицо. А он ничего этого не сделал. Почему? Выходит, профессор вовсе не ставил себе задачу избавиться от него, а вел какую-то игру. Какую? Просто забавлялся? Не похоже, не профессорское это дело. Проверял «на вшивость»: на стойкость, на уверенность в себе? Пожалуй, что так. А иначе зачем вся эта комедия? Точно! Именно так! И что из этого следует? А следует то, что профессор должен непременно вернуться! Значит, еще не совсем «финита»!». Но… Но думает ли так профессор?.. 6. Прошло немногим больше часа. За дверью послышались шаги, Сергей даже подпрыгнул от радости, что его догадка оказалась верной. Дверь распахнулась, и… - Ты чего здесь расселся? Это тебе не вокзал! Быстренько уматывай отсюда! Ну, кому сказано? Кончай дурить! Не то сейчас огрею шваброй, враз мозги просветлеют! – Тетя Клава, а в том, что это была именно она, сомневаться не приходилось, решительно наступала на Сергея, угрожающе подняв швабру над головой. - Ну, ну, вы полегче с дубиной-то! – Он отступил к окну, на всякий случай прикрывая голову руками. – Меня сам профессор не выгнал, так что и не надейтесь, никуда я не уйду! Вот тут, на топчане, ночевать буду! - Зачем же на топчане – в палату тебя определим, - это был голос профессора, доносившийся из коридора сквозь открытую дверь. Вслед за голосом появился и он сам: - Если уж тетя Клава не смогла тебя сломить, то будем считать, что экзамен на преданность мечте всей жизни ты выдержал. Иди к дежурной медсестре, сдай свою одежду, получи больничную и отправляйся в палату. Пилюльки-капельки прими - сестричка даст. Утром операция. Тетя Клава широко улыбалась, прижимая к себе древко швабры, словно гордилась тем, что ей была поручена такая ответственная задача – проверить на стойкость будущего военного летчика. Сергей готов был обнять и расцеловать и профессора, и тетю Клаву, и дежурную медсестру, и всю мировую медицину. Он стоял счастливый и растерянный, боясь сделать шаг, чтобы не спугнуть волшебный сон – он еще не вполне верил в реальность всего происходящего. - У тебя что, столбняк? – Профессор засмеялся. – Небось, за день ни крошки во рту? Голод, голубчик, это тоже своего рода болезнь, от нее даже умирают. Вот, возьми, жена передала тебе пирожки, принимай как таблетки, коль скоро ты в мои руки попал. - Какая жена? – Сергей ничего не понимал. - Моя, конечно! Своей ты, надеюсь, еще не обзавелся? Как рассказал ей про чокнутого космонавта, она напустилась на меня чуть не с кулаками, сухарем обзывала. Пришлось стать переносчиком пирожков. Бери, не сомневайся, она у меня по пирожкам больше, чем профессор! – Он протянул пакет Сергею, а тот буквально онемел от радости, пребывая на седьмом небе. В тот момент он даже представить себе не мог, что не все барьеры на пути к цели остались позади, что судьба еще не исчерпала запас своего коварства. 7. Больничную робу цвета кофе с молоком Сергей надевал радостно и даже как-то торжественно, словно примерял как минимум королевскую мантию. В палату шел пританцовывая, в ушах звучала веселая мелодия радости. После отбоя долго не мог уснуть, зато потом всю ночь видел волшебные сны. Он летал, парил в облаках, легко преодолевая расстояния и высоты, словно белым мелом рисовал на синем небосводе фигуры высшего пилотажа, взмывал за облака и стремительно пикировал к земле, крутил «петли» и «бочки». Только проделывал все это он как бы без самолета, крыльями ему были распахнутые руки, управлял полетом мысленно, летел туда, куда устремлялся взгляд, ощущал лицом тугую упругость ветра, влажную прохладу облаков, испытывая при этом непередаваемое наслаждение, сумасшедший, пьянящий восторг. Проснулся от скрипа колес вкатившейся в палату коляски… - Эй, космонавт, сколько можно спать, ракета уже на старте! – Веселым тоном обратилась к нему медсестра. - Так все царствие небесное проспишь! Даю тебе пять минут на умывание, проглотишь вот эти таблетки и занимай место в карете! «Карета» представляла собой хлипкое кресло на таких же хлипких скрипучих колесиках. Медсестра усадила Сергея в этот «агрегат», накинула клеенчатый передник, дала в руки маленькую эмалированную ванночку и покатила в операционную. В небольшом белоснежном помещении никого не было. Сестра оставила «карету» с «пассажиром» возле стола, накрытого белой простынкой, и вышла, уже в дверях произнесла с улыбкой: - Не боись, орелик, такие операции для нашего профессора – просто семечки, зевнуть не успеешь! Сергей и не думал бояться, скорее наоборот, ждал этого действа, как награды. Легкий холодок побежал за ворот, когда в операционную вместе с профессором вошел… Сергей не сразу подобрал слово, как назвать вошедшего: это был огромный снежный человек в светло-зеленом халате и в таком же чепчике. Все видимые части тела были сплошь покрыты густой черной шерстью, свободные от нее нос, губы и глаза выдавали грузинский колорит. - Так, юноша, вы все помните, чему я вас учил? – Профессор обращался к «снежному человеку», и Сергей догадался, что перед ним студент-практикант из медицинского института. - Канэчна! – Сверкнув глазами, громогласно произнес «юноша». - Тогда приступайте, меня ждут в другой операционной. «Снежный юноша» рывком сдернул простынку со стола, обнажив хирургические инструменты. Громко хрустнул волосатыми пальцами и снял крышку с блестящего ящичка, ухватив ее одной рукой, как ковшом землеройного грейфера. Правой рукой он взял предмет, очень похожий на пистолет, у которого из ствола торчала тонкая проволочная петля, левой достал из ящичка скальпель, постоял в нерешительности, словно что-то вспоминая, потом поменял инструменты в руках и повернулся к Сергею. - Аткрывай рот! – приказал сурово и решительно, но вдруг растерянно замялся, потоптался с минуту, переминаясь с ноги на ногу, смущенно захлопал огромными глазищами, повернулся к столику, вернул в блестящий ящик инструменты, взял в руки шприц и со словами: «Нэ закрывай!» направил иглу в рот. «Забыл сделать укол новокаина, двоечник, - Сергей невольно напрягся, ожидая неприятной встречи с острием иглы. – Только бы не промахнулся, юное медицинское дарование…» «Снежный двоечник» не промахнулся, но уколол с таким усердием, что Сергей невольно дернулся и едва не вскрикнул от боли. - Патэрпи, эта быстра, - пробасил практикант, - Тепер закрой рот. Сергей чувствовал, как немеет и теряет подвижность язык, деревянеет горло, отступает напряженность. Но когда волосатик потянулся к скальпелю, волнение вернулось опять, возникло опасение: что еще может забыть этот студент? «Жаль, конечно, что не сам профессор делает операцию…» «Двоечник» жестом потребовал от Сергея открыть рот, закусил нижнюю губу вместе с клочком бороды и дрожащей рукой направил скальпель к левой миндалине. Металл с хрустом погрузился в живую ткань, но боли Сергей не ощутил. Еще несколько погружений – студент делал надрез вокруг миндалины. На лбу у «снежного студента» появилась испарина, он резко промакнул ее рукавом и взял в руки «пистолет», стал неуклюже прилаживать проволочную петлю к миндалине. У него явно что-то не получалось, от усердия он кряхтел и сопел, то высовывал язык, то кусал губы, еще несколько раз брался за скальпель. «Никак петлю не накинет», - догадался Сергей, терпеливо снося экзекуцию. Наконец, в глазах практиканта сверкнула искорка удовлетворенности, он нажал на «курок», втягивая петлю в ствол «пистолета», чтобы обрезать корешок, на котором еще держалась миндалина. Но что-то в волосатых руках опять не сработало, миндалина не отделилась, студент резко дернул «пистолет», и Сергей почувствовал резкую боль далеко от миндалины где-то под языком у самых зубов: «двоечник» проделал во рту борозду, полосою отрывая живую ткань… Сергей застонал от боли, в этот момент открылась дверь и в операционную вошел профессор. Сразу сообразив, что происходит что-то неладное, он прыжком приблизился к месту событий, виртуозно перехватил из волосатых рук «пистолет» и скальпель и одним едва уловимым движением прекратил муки Сергея – миндалина плюхнулась в ванночку. - Сплевывай сюда же, ничего, потерпи, сам ведь хотел быстрее, - произнес доктор тихо и как-то виновато, словно принося извинения за своего незадачливого ученика, потом повернулся к нему и сердитым тоном сказал: - Становись за мной поудобнее и смотри, как надо делать! Сергей глазом моргнуть не успел, как вторая миндалина оказалась в ванночке. И только теперь профессор разразился такой «непрофессорской» бранью, что «снежный бракодел», как показалось Сергею, резко уменьшился в размерах. - Пошел вон! – Профессор топнул ногой, заканчивая свою гневную речь и указывая на дверь, потом обратился к Сергею, разведя руками: - Прости, голубчик, но другого на сегодня не было, а ты очень торопил… Сергей хотел сказать, что, мол, ничего страшного не произошло, все обошлось, неприятные мелочи уже позади, но язык ему не подчинился, поэтому удалось извлечь только невнятное мычание. - Не надо, не надо, голубчик, оратор из тебя сейчас никудышний, потерпи, завтра поговорим, а сейчас поехали в палату. Однако ни завтра, ни через день поговорить не удалось, ибо операция, вернее, ее первая часть, прошла далеко не благополучно: во рту у Сергея все распухло, от малейшего шевеления языка горло пронизывала острая боль, глотнуть вообще было невозможно, поднялась температура… Ни есть, ни даже пить Сергей не мог четыре дня, даже не пытался. На пятый по строгому настоянию доктора отважился глотнуть воды, но она вылилась через нос, не попав в горло. Профессор сам делал Сергею процедуры, подменяя медсестру, и все приговаривал: - Вот тебе и спешка, вот тебе и «побыстрее», и мне, старому, урок, и тебе, молодому, наука: понятия «быстро» и «хорошо» редко уживаются между собой, запомни это, голубчик, и старайся учитывать по жизни… Вечером он пришел в палату после ужина, который Сергей в очередной раз пропустил, им принес в бутылочке молочный коктейль. - Это нужно обязательно выпить. Сергей все еще не мог разговаривать, только выдавливал из себя отдельные звуки, поэтому показал жестами, дескать, все равно не пройдет, выльется через нос, как уже было с водой. - Ничего, это мы поправим, зажимай нос пальцами и глотай через «не могу». Сергей выполнил указание, все получилось, правда, закружилась голова, он впервые за последние дни улыбнулся. Улыбнулся и профессор: - Завтра будешь глотать манную кашу, только не спеши, пусть остынет, тебе горячее пока нельзя. - Манную ашу я лублу, - с дурацким акцентом произнес Сергей, еще не все звуки были ему доступны, а буква «к» вообще не поддавалась. - Ну, вот, видишь! – Широко заулыбался доктор. – Все проходит, пройдет и это, скоро опять будешь петь и плясать! - Да, онечно, мне же выписываться послезавтра… - Что?! – Гневно воскликнул профессор. - Как минимум недели две и не мечтай об этом! - Послезавтра омиссия, последняя в этом году… - Не пущу я тебя ни на какую «омиссию»! – Стоял на своем профессор. - Убегу… - Вот свалился псих на мою голову! Я тебя на цепь посажу! - Перегрызу и убегу… - Профессор задохнулся от гнева, стал нервно ходить по палате, широко жестикулируя руками и воздевая их к небу, потом вдруг остановился, как-то обмяк и голосом, полным отчаяния, обреченно произнес: - И ведь убежит же, каналья, как пить дать, убежит. Что мне с тобой делать? - Пить дайте, - тихо попросил Сергей. - Извини, коктейля больше нет. - Я теперь и воду смогу… - Спасибо, я очень рад! Симулянт несчастный… Утром следующего дня Сергей, морщась от боли, съел две порции манной каши, а когда вернулся из столовой в палату, на столе стояли еще три тарелки с кашей – соседи по палате принесли свои пайки… Еще через день профессор наставлял его, отпуская из больницы: - На солнце не выходи, горячего не пей и не ешь, не бегай, не прыгай, никаких резких движений, знай, если с тобой что-нибудь случится, то у меня будут крупные неприятности, пожалей старика, у меня пенсия через год. Да, после комиссии сразу ко мне! Вот тебе деньги на такси… - Спасибо, не нужно, у меня есть… И вообще, спасибо вам большое… За все… - Сергей не стал говорить профессору, что вернуться он не может, что ему уже завтра нужно прибыть в училище. - Ладно, иди уж, больной… Сергей при этих словах коснулся рукой шеи. - Да не на горло, на всю голову ты больной! Давай, проваливай, надоел! – Воскликнул профессор, с трудом стараясь сохранить серьезное выражение лица. – Откуда ты только взялся на мою голову? - С неба свалился… - Вот, вот, ангелочек выискался… - Так я – того, возвращаюсь?.. – Сергей показал пальцем вверх, а сам попятился к двери. - Катись на все четыре стороны! – Профессор уже не скрывал улыбки. – Но после комиссии – непременно ко мне! – Прокричал уже вслед удаляющимся по коридору торопливым шагам. Сергей вышел за ворота больницы, купил в киоске роскошный букет цветов и вернулся в кабинет профессора. - Что? Опять ты?! А это еще зачем?.. На такси деньги приберег бы… - А это не вам, это жене… - Какой еще жене? – Растерянно произнес профессор. - Вашей, конечно, своей-то я еще не обзавелся… 8. Пять таксистов один за другим отказались ехать «в такую даль», произнося словно под копирку одни и те же слова: - Назад порожняком придется, разве там найдешь обратного пассажира? Сергей стал «голосовать» частникам. Выслушав, они мотали головами из стороны в сторону и катили дальше. Наконец, престарелый владелец громыхающей всеми железками «Волги» кивнул головой утвердительно, назвал цену, Сергей торговаться не стал, молча запрыгнул в салон, пропахший бензином и еще чем-то необъяснимым, не поддающимся скорому определению. - А она быстро ехать может? – Спросил Сергей, коснувшись рукой приборной доски старенькой легковушки, когда-то самой престижной в стране. - Врать не стану, я на ней в былые времена такие скоростя выжимал! – Горделиво вскинул голову владелец антиквариата. - А сейчас что, доедем хоть? - Врать не стану, попробуем… - Лет-то ей много? - Чего говоришь? - Год ее рождения, говорю, помните? - Врать не стану, годков много, только я ее из разных собирал, у каждой части свой возраст… - Может, пора поменять? - Врать не стану, старуха тоже донимает, меняй да меняй, дряхлая, мол, говорит. А я ей в ответ – ты, выходит, тоже на замену созрела? Больше не пристает… - Правильно, старых друзей нельзя предавать… - Врать не стану, у меня такой же подход, в этой я каждый винтик знаю, а в новых сейчас сам черт не разберется, если что, а я привык все своими руками… - А прибавить ходу можно? У меня времени в обрез, не опоздать бы… - Врать не стану, все можно, я и не такое… Водитель «Волги» поерзал на сидении, несколько раз крутанул руль вправо-влево, словно изготавливаясь для высокой скорости, сделал целеустремленное и суровое выражение лица, однако стрелка указателя скорости своего положения нисколечко не изменила. В Батайск успели приехать еще до обеда, однако в больничном дворе, где всегда толпились претенденты, было подозрительно пусто. У Сергея все похолодело внутри: неужели опоздал? - Пять минут, как уехали доктора, абитуры сегодня мало было, - объяснил дежурный. - Куда уехали? – Машинально произнес Сергей, понимая всю бессмысленность своего вопроса. - В Ростов – куда же еще… - Областную больницу знаете? – Спросил Сергей у водителя «Волги». - Врать не стану, никогда там не был, бог миловал… - Поехали, я покажу… - Врать не стану, но придется доплатить… - Не вопрос, поехали! Возле больницы Сергей отсчитал нужную сумму, передал водителю «Волги», прощаясь, спросил: - Зовут-то вас как, за всю дорогу не познакомились… - Врать не стану, Иван Михайлович я, но все просто Михалычем кличут, а тебя как? - А я Сергей, просто Серега. - Так ты, это самое, назад не поедешь? - Мне отсюда прямо на вокзал нужно, завтра должен прибыть в училище на экзамены. - Врать не стану, думал, что и назад пассажиром будешь… Ладно, бывай! - Счастливой дороги! Валентина Марковна была еще у себя в кабинете, но уже оделась и держала в руках ключи, приготовившись запереть дверь, через которую вихрем влетел в помещение Сергей. - Все, молодой человек, рабочий день окончен, приходите завтра… - Завтра уже в училище надо быть… Вы ведь сами говорили, что нужно сразу к вам, а сами раньше времени… Я же гланды удалял, выписали только сегодня… - Ах, это ты? Да, да, припоминаю, тебе, кажется, только подписи лор-специалиста недоставало? По-моему, она еще не ушла, пойдем-ка посмотрим… В кабинете «ухо-горло-нос» сидели две старушки, пили чай и мирно беседовали. К одной из них, как видно, хозяйке кабинета, обратилась Валентина Марковна: - Как хорошо, что вы еще здесь. Тут у нас последний пациент из военкомата, у него все есть, кроме вашей подписи, примите его, пожалуйста, я ему обещала, потом пусть ко мне зайдет, печать нужно будет поставить. Валентина Марковна ушла, а «старушка», продолжая прерванный разговор с подругой, жестом руки указала Сергею на кресло, в котором пациентов вращают, проверяя вестибулярный аппарат. Так, беседуя, она отсчитывала обороты сначала в одну, потом в другую сторону. Уже под конец процедуры она вдруг заметила, что у Сергея со лба стекают капельки пота. - Что это с вами, молодой человек? – Испуганно спросила она. – Ну-ка, откройте рот… Боже мой, да почему же вы ничего не сказали? Ведь вас нельзя было вращать! Что же я наделала, дура старая… Вы как себя чувствуете? Вставайте, только осторожно… Идти можете? Это хорошо… Вот ваши документы, я все написала, теперь к главврачу, она ждет… Валентина Марковна молча расписалась в итоговом документе медицинской комиссии, поставила печать и так же молча протянула папку Сергею. - Спасибо вам, до свидания, - тихо произнес Сергей, с трудом преодолевая спазмы, подступившие к горлу вовсе не от боли. - Не стоит благодарности, я всего лишь сделала свою работу, желаю тебе успехов в учебе и стать космонавтом, такие настырные там нужны. - Спасибо, но еще экзамены нужно сдать… - Сдашь, я не сомневаюсь, первый, очень важный, ты уже сдал. Будь счастлив! - Спасибо, Валентина Марковна, я тоже желаю вам здоровья и счастья! - И тебе спасибо! Прощай! Сергей вышел на улицу и медленно направился к автобусной остановке. Кружилась голова, ноги подрагивали от слабости. Вдруг за спиной он услышал шаги, обернулся и увидел, что его догоняет Михалыч. - Врать не стану, хотел было уехать, но потом подумал, что могу тебя и до вокзала добросить… Нет, нет, совсем не из-за денег, просто так, бесплатно, очень уж ты опечален был, когда мы в Батайск опоздали, а я вроде как виноват, будешь потом лихом поминать… Поезд твой во сколько отправляется? - Врать не стану, - с улыбкой ответил Сергей, - не знаю, но это уже не важно, все равно дождусь своего!