… и вот я ползу домой… Я, наконец-то, ползу домой. Конечно же, я иду, еле переставляя ноги, но человек, использующий такой стиль передвижения, очень напоминает озабоченную и целеустремленную черепашку. Ещё метров 200 и я окажусь около волшебного оазиса, именуемого «любимым диванчиком». Скромный, обитый мебельным бархатом нейтральной, коричнево-бежевой гаммы, любимый диванчик стоит у стены небольшого уютного зала. Эта комната принадлежит мне, только мне и никому, кроме меня! Вот каких-то 100 метров, и тело дежурного администратора, потрёпанное двумя сутками беспрерывной работы, получит свою дозу заслуженного сна. Ноги налиты свинцом. Они ватные. Странно, неужели и то и другое? Ноги гудят, они налиты свинцовой ватой. Да! Именно так! Ничего-ничего, вон уже виден подъезд. А там - героическое восхождение на третий этаж и… Что такое рай на Земле? Для меня он сейчас заключён в двухметровой горизонтальной поверхности, застеленной бледно-зелёной простынею со спрятанным под пушистым тёплым одеялом мааааленькой подушечкой, пахнущей хвоей. Мамочка стирает бельё каким-то порошком, который имеет аромат соснового бора. Для меня рай пахнет сосновой хвоей… Ещё один лестничный пролёт, и новая повесть о настоящем человеке будет написана обо мне! Я – герой! Я иду! Я пришла! - Лерушка, с Новым годом, радость моя! – Целует меня мама. Рай пахнет сосновой хвоей и маминым поцелуем! - Мамуля, я посплю немного, хорошо? – Бормочу я, прислушиваясь, как усиливается дрожь в коленях. - Лерочка, пойди в душ, постой под горячей водичкой, а? Ну, а я тебе кофе сварю и мюсли молочком залью, да? - Мамочка, я посплю, хорошо? – Голос дрожал, переняв эстафету дрожи у коленок, и теперь весь организм вибрировал, как Токио во время землетрясения. Следующая картина полностью слизана из фильма про Маресьева: с трудом перебирая руками по стене, начинаю последний путь до дивана. Пять, четыре, два, од… Спотыкаюсь и падаю в свою разобранную заботливыми мамиными руками постель. Ещё минуту вожусь, стаскивая с себя одежду. В комнате тепло, шторы плотно задёрнуты. Зелёный глазок индикатора телевизора заверяет меня, что техника исправна. Вытягиваюсь во весь свой 175-тисантиметровый рост. Позвонки поскрипывают, суставы постукивают, мышцы ноют, а из глаз катятся слёзы. Я плачу от счастья, уюта и полного умиротворения. Подушка пахнет хвоей…Я ухожу прогулочным шагом в сказочную страну снов… Вы думаете, что это конец? Да, это конец истории, но ведь должно быть начало? А вот и оно! 2-го декабря, во время дежурства, ко мне подошёл Пётр Афанасьевич: - Лерочка, ты знаешь в округе всех, посоветуй, кого бы можно было бы пригласить в качестве воспитателя для группы детей. Дело в том, что в новогоднюю ночь гости- родители уйдут на банкет, а детей надо куда-то пристроить. Я понимаю, сама ты откажешься, ведь твоё дежурство – первого. Директор гостиницы давно уже вычислил характер своего администратора – меня собственной персоной - который был прочен, но гибок. А ещё, когда речь заходила о детях, бездетная холостячка просто таяла и приобретала консистенцию нагретого пластилина. - А сколько детишек будет? – Спросила я, уже понимая, что никого искать не стану. - Лерочка, незаменимая моя! Всего ничего – пять человек. Я и денежек дам. Много не смогу, но долларов 20 обязательно выделю. Вот так я и обеспечила себе весёлое новогоднее торжество! Будучи исполнительной и очень ответственной особой, мне тут же пришло в голову продумать и составить сценарий новогодней ночи детского раскроя. - Алло, Мила? Послушай, подруга, у тебя в библиотеке нет ничего про детские праздники? Мила с готовностью обеспечила меня целым вагоном литературы спецназначения. Боженька милостивый! Это ж сколько интересных вещей можно накопать на этом Клондайке эстафет, конкурсов и фокусов?! И дома, и на работе по ночам, я с миноискателем искала интересные конкурсы. Комната превратилась в мастерскую по изготовлению реквизита. Блёстки, дождик, фольга, всё это клеилось, связывалось и крепилось степлером. - Леруша, такое впечатление, что ты собираешься с Коперфильдом соревноваться! – Посмеивалась мама, помогая дочери вырезать какие-то детали для секретных манёвров. И вот оно, 31-е декабря! Поднялась я рано, не спалось. День ушёл на приготовление традиционного «оливье» и «шубы», украшение квартиры и ревизию реквизита. - Всё, мамуль, кажется, всё взяла, ничего не забыла! – Выдохнула я в 19-33 по киевскому времени. - Это значит, что я тебя только в будущем году увижу? Доча, как же ты двое суток выдержишь? Не прилечь, всё время на ногах, толпа гостей? - Ой, мам! Люди Отечественную Войну пережили! А тут каких-то 36 часов продержаться. Ерунда! – Я обнимаю свою мамочку, и выхожу в тёплый последний декабрьский день. Да, тёплый: у нас, в Ялте, холод начинается только в феврале. Но тогда приходится не сладко: ветер, свинцовое море, мокрый снег честно отрабатывают звание «зима». До гостиницы всего ничего – каких-то пятнадцать минут ходьбы. - Лерочка, привет! Тут такой дурдом, ты не представляешь! – Встретила меня радостным сообщением сменщица. - А мы в этот «Скорбный дом» группу психиатров в краповых биретах запустим, и всё! – Парировала я, и проскользнула в дежурную комнату. Понадобилось всего 15 минут, что бы я себя не узнала! Из полутораметрового узкого зеркала прямо мне в глаза смотрела белокурая бестия, оснащённая грудью почти третьего размера! Откуда я столько свободного тела взяла, и как мне удалось сформировать из скромного потенциала этакую роскошь? Фантастика! Платье под цвет моей же бледной кожи обтекало стройное тело, которое смело выглядывало в глубокое декольте сверху и совсем нескромный разрез снизу. Красота откровеннейшая! - Добрый вечер, Пётр Афанасьевич! С наступающим! – Вышла я из дежурки, и нос к носу столкнулась с директором - ???????? – Непроизвольно отвесил челюсть нарядно одетый руководитель, провожая меня странным взглядом. - Привет, Юленька! Работаем? – Ошарашила своим внешним видом я барменшу. - Это как же так ты смогла-то? – Даже не стараясь быть потактичнее, выдавила из себя Юля. Вечер начался с триумфа. Потом я закрутилась-завертелась, всё приготовила, и только вздохнула, как в зал кафе потянулись гости со своими разодетыми в пух и прах чадами. - … семь, восемь, девять…тринадцать! Чёртова дюжина детишек! – Радостно я закончила счёт-перекличку. Последними вышли два папы. Я только услышала, как они тихо переговаривались за дверью: - И почему всё лучшее – детям? А чё б эту бомбоподобную снегурку на наш банкет не отписать? - Ага, точно! И там взорвать её. Илья, тебе есть за что мстить жене? Твоя Галка-танк обревнуется до срыва башни! Пойдём уже, отморозок-взрывотехник! Сказать, что мне это не понравилось, значило бы не просто соврать, а нагло и огульно завраться! Комплементы, услышанные в этот момент, были из тех, которых я не часто удостаивалась даже в молодости. Сейчас-то мне уже сорок! Не слабый подарок новогодний… - Здравствуйте, маленькие господа! Позвольте представиться: леди хороших манер. Мой дедушка был профессором развлекательных наук, а тётушка – сама Мери Поппинс! Так я начала свой спектакль, который сразу увлёк всю дюжину. «Пираты Карибского моря», «Лужайки», эстафета кеглей, «капризный стул», «Ручное чудо», «Мумия» и ещё пара десятков конкурсов и эстафет, высосали все силы. С детьми умахалась, как бригада стахановцев в забое! Только к четырём ночи родители разобрали большую часть не желающих выходить из сказки ребятишек. Двое самых стойких были изъяты из кафе лишь к пяти утра. Только к шести убрали с Юлькой зал, к семи привела себя в обычный вид, смыв раскраску ирокеза, сняв парик и приняв душ. Строгая блуза, пиджак и брюки сделали меня узнаваемой для факса, компьютера и фикуса в кадке. Сантехник Вовочка тоже меня узнал. - Лера, ты вчера была такая! А сегодня… - Вовочка всегда немногословен, а сейчас и вовсе ушёл в добротный и длительный ступор. Первое января вобрал в себя суету наступающего года. Всего года, причём, авансом! Там кто-то переел, здесь двое замёрзли, на пятом этаже троим жарко, в сауне веника не оказалось, неугомонный ребёнок Костенька в кадке с фикусом закопал два бильярдных шарика, а Варенька из апартаментов захлопнула родителей в ванной комнате, вывернула каким-то волшебным способом ручку и выбросила её в бассейн. К трём ночи второго января я уже начала странно похохатывать, но вовремя пресекла начавшееся было помутнение сознания. Ночь выдалась не скучной! Фейерверки, хлопушки, визг, отборный мат, вой сирены «пожарной машины», хор взбунтовавшейся автосигнализации, лай перепуганного насмерть пса охранников Графа. К семи, когда уже законно рассвело, я поняла, что скоро усталость приобретет необратимый характер. В девять я выползла из гостиницы… Сегодня Крещение и я уже отдохнувшая и хрустящая, как молодой огурец. К 31-му декабря готовлюсь загодя… За год… Дяяяяя!