Аделина Яковлевна в свои шестьдесят девять отличалась от остальных горячих поклонников собеса особой энергией и кипучей деятельностью. - Валечка, я курочку потомила, кашка на плите, носочки на стульчике, рубашечка в шкафчике. - Мам, я же уже здоровый мужик и сам со всем прекрасно справляюсь! Зачем меня так опекать? - Сына, я - мать! Валентин был поздним ребёнком, безумно любимым и очень одарённым. Папа, Иннокентий Георгиевич - полковник, профессор и просто замечательный человек – умер ещё десять лет назад, когда сыну едва исполнилось 17 лет, оставив мальчику в наследство безукоризненное воспитание, рассудительность и аналитический склад ума. Валя с успехом окончил университет, и остался в нём же, разрабатывая что-то очень перспективное в чём-то глубоко математическом. Но Серебрянский не вырос «книжным червем», ушедшим с ушами в свои формулы и расчёты. Какой там! Вэл (так его называли друзья) прекрасно сочетал научную деятельность с деятельностью полярно иного направления. Успешно и радостно лишившись девственности ещё в 14 лет, Валентин раз и навсегда решил, что лучше математики может быть только секс с женщиной в квадрате! Родители подозревали сына в неожиданно-раннем развитии, но не чинили преград. А если бы они увидели, или хотя бы из далёкого далёка услышали своё чадо в момент интимных откровений?! Это жестоко…Выбирая в партнерши дам не менее, чем на десять лет старше себя, Валечка совершенно не испытывал чувства неловкости. Щадя явное пуританство собственных родителей, Вэл никогда не откровенничал с ними на тему своего возмужания и практических занятий в этом нелёгком, но таком увлекательном деле. А как выручала дедова дача?! Что бы не шокировать старый диван современным искусством активного секса, все мероприятия проводились прямо на полу, застеленном пятью шкурами медведей, когда-то убитых самим дедом. Как же такая экзотика заводила городских барышень! Видя со всех сторон огромные головы бурых гигантов, девушки буквально зверели, кидаясь на молодого самца, такого живого и сильного на фоне мохнатых безучастных чудовищ! Обладая повышенной сексуальностью, Валентин, тем не менее, был парнем чутким и понимающим. После бурных свиданий с девушками, Вэл всегда всё убирал так, что невозможно было даже догадаться о имеющем совсем недавно месте безумного утоления огня страсти. Многократного утоления. При всём при этом, в квартире Серебрянских царил девственный покой, иногда нарушаемый беззлобными замечаниями Аделины Яковлевны. - Мальчик драгоценный, не укорачивай мою жизнь своими протестами! Надень шарфик и шапочку. - Исключительно только ради того, что бы страна приобрела первого долгожителя, дожившего до ста пятидесяти! – Еле сдерживая негодование, выдавливало из себя 25-тилетнее дитя, наматывая на могучую шею полосатый шарф. Череда любовниц неожиданно прервалась и рассыпалась у ног маленькой рыжей бестии с глазами, цвета горячего шоколада. Ираида Гольден ворвалась в институт и в жизнь самого Валентина со скоростью урагана «Катрина». Эта малышка обладала гениальной, математически выверенной логикой, круша все устоявшиеся традиционные догмы, по которым женщина вообще ничего не может смыслить в точных науках, особенно в высшей математике! Гелий Виленович, руководитель проекта, как будто бы испытывая самолюбие Валентина, дал Ираиде тему, которая шла параллельно теме Серебрянского. Теперь Гольден была негласным соперником самого удачливого баловня математической судьбы. - Гольден, Вы не боитесь обогнать собственную тень в погоне за результатом? – Смерив оценивающим взглядом фигурку в белом халате, спросил Вэл. - И если мне это удастся, я обещаю взять Вас, Серебрянский, к себе лаборантом! – Тут же парировал рыжий чертёнок, повернулся на месте и убежал на свой этаж, победоносно цокая копытцами. Противостояние длилось полгода, грозясь перерасти в откровенное неприятие с агрессивной антипатией в придачу. - Сына, ты в последнее время какой-то угрюмый, совсем неразговорчивый. Случилось что? – Спросила как-то утром мама, стряпая у плиты что-то очень аппетитное. Неожиданно для себя и тем более, для мамы, сын ответил: - Мам, что мне делать? Она и на самом деле очень умна, усидчива, видит всё так, будто бы смотрит в кристалл судьбы! Рациональная, лаконичная, даже жёсткая. Женщины такими быть не могут! Она не женщина, а самый реальный бес! Думаю, если пощупать её голову, то легко можно оцарапаться об рожки. - Ну, конечно! На самом деле странная - даже не прыгнула к тебе в постель! Серебрянский моментально забыл, как жевать и глотать! Мама, его пуританская надоеда-опекунша, совершенно неожиданно поддержала не любимого сына, а нелепое рыжее недоразумение?! - Ты? – Это было всё, на что подвигнулся насмерть удивлённый организм сына. - Я. Валечка, конечно же, твоё право жить по своему усмотрению и желанию. Но ты, дорогое моё сокровище, превратился в циника. Я в курсе, что ты переимел половину женского населения в радиусе десяти лет от собственного возраста. Да-да, и уже примирилась с этим. Я даже рада, что Ириса тебе не поддалась! - Откуда? – Снова хватило Валентина лишь на одно вопросительное слово. Возможно, по причине маминого откровенного «переимел». Где она нахваталась этого сленга?! - Удивлён? Ты всегда упрекаешь меня в излишней опеке. Да, я волнуюсь о твоём здоровье, но твоя мать хорошо видит водораздел между позволительным и недопустимым! Вот только нынче Вы, господин Серебрянский, палку-то перегнули! Ириса – достойнейшая из всех женщин! Ум её, видишь ли, тебя коробит! Что, почувствовал, как пьедестал покачнулся? Слава Создателю, нашлась та, которая в первый же день не бросилась расстегивать твои штаны! Валентин рухнул на табурет и немигающим взглядом уставился на что-то одному ему видимое. Он отказывался поверить в факт подмены собственной мамаши! Домашняя хлопотунья-наседка вдруг перевоплотилась в стрижа, пикирующего с угрожающим стрекотом у самых глаз монументального Мужчины с самой большой буквы «М»! Аделина, с нескрываемым торжеством во всей фигуре, мыла тарелки, не произнося более ни звука. - Ириса? Ты сказала Ириса. Почему не Ираида? – Попытался сменить тему сын. - Её в детстве мама называла Ириской. - Так ты знаешь эту девчонку?! - Девчонка всего на три года моложе тебя! В свои семнадцать ты, в сумасшедшем угаре погони за сексуальным опытом, не заметил рыжего воробушка из соседнего дома. Вот и выросла огненная фея, которую ты бестией прозвал! – Мать замолчала, а чуть погодя продолжила уже совершенно спокойным голосом – У Гольденов дача недалеко от нашей была. Они её продали, чтобы дочке достойное образование дать. Девчонка в Англии училась и стала лучшей на своём курсе! Вот что я тебе скажу, драгоценный мой сынок: только попробуй Ириску обидеть – пожалеешь! Если пять минут назад подменили только маму, то сейчас подменили целого человека на грозную фурию! Невысокая, но всё ещё не потерявшая привлекательность женщина, искрилась праведным негодованием. Можно было подумать, что её родную дочь намеревался обидеть какой-то чужой злодей-искуситель. Валентин ушёл в стопроцентный ступор. Аделина Яковлевна после выданной тирады сама была в шоке. Понадобилось не менее десяти минут, чтобы хоть как-то начать соображать. Женщина глубоко вздохнула и села рядом с сыном. Она так же медленно придвинулась к родной ссутулившейся фигуре, и обняла Валентина за плечи. - Сына, я уже бабушка. Я внука хочу! *** Апрель выдался каким-то холодным, промозглым. И вдруг уже перед самой пасхой солнце пинками вытолкало тучи с их слезливой сутью. Валентин встал со скамейки и сделал несколько шагов навстречу Ираиде, на удивление медленно возвращающейся домой. - Ириса, ты не просто умная - ты гениально умная девушка! Честно! - Что я слышу?! И ни слова о попранных правах сильной половины человечества? Мужчина откинул капюшон куртки и девушка, глянув на голову соперника по научному цеху, невольно вскрикнула: в волосах запутались небольшие рожки. Пластмассовые. Несколько секунд она боролась с невыносимым желанием расхохотаться. - Давай мириться, а? Я приглашаю тебя сегодня на ужин в одно замечательное место, где никто мне не помешает загладить свою вину за свинское поведение! - Ужин? Сегодня? – В один миг с Ираиды слетела наигранная дерзость. Рыжие волосы из неистовых языков пламени превратились в нежное трепетное сияние нимба. Девушка моментально перевоплотилась в небесного ангела! Она давно, ещё с детства, боролась со своей тягой к этому разбитному красавцу с мозгами гения. И математикой девчонка увлеклась исключительно из-за Валентина. И вот оно, случилось: сам Серебрянский признал в ней нечто большее, чем бездумную красоту. Сам Бог пригласил её на ужин! Ресторан «Ливерпуль» расположился в очень неудобном месте – далеко от города и от трассы. Зато окружающий его лес был поистине сказочным! В зале царил полумрак, столики располагались в отдельных уютных нишах. Еду язык не поворачивался назвать «едой». Яства, каких свет не видывал! Вино, какое пьют сами боги и то, - по большим Олимпийским праздникам! Всё притворство, нарочитое равнодушие и отчуждённость испарились, уступив место одному большому чувству. Одному на двоих! - Леди, позвольте пригласить Вас на танец? – Протянул руку Валентин. Ириса поднялась со своего места и нерешительно шагнула к партнёру. Тонкие нервные пальцы пробежались по спине и застыли на талии. Девушка закусила губу, чтобы не вскрикнуть от жестокого и одновременно сладкого удара током. Никакие слова и даже взгляды не могли передать больше, чем неуловимые подрагивания пальцев, прожигающих ткань платья. Другие женщины? Они остались в прошлой жизни! Полугодовое противостояние? Последняя молекула этого противостояния тоже исчезла! Она, и только она – огненная повелительница! Валентин прикоснулся губами к бледному виску, и почувствовал бешеный поток горячей крови. Кипящий шоколад глаз обжог Вэла и полился по организму, безжалостно уничтожая такие понятия, как приличия, этикет и сдержанность! - Я … - Начал было фразу Серебрянский, и закашлялся, не справившись с волной слюны. - Да, хочу! – Испепеляющим шёпотом Гольден убила последнюю нерешительную мысль о сдержанности. При ресторане имелось три весьма уютных номера, один из которых и стал объединяющим руслом для двух огненных рек страсти. Валентин пил стоны своей темпераментной колдуньи, бившейся в страстном танце и высекавшей искры из его тела. Поразительно! Серебрянского невозможно было удивить техникой секса, но впервые в жизни мужчина испытал полное удовлетворение, которое может дать только настоящая любовь, одушевляющая телесную страсть, превращая её в смысл. Мощный огненный шар своим накалом расплавил два существа, перемешал их, объединив в единое целое и неделимое отныне! Какой-то щелчок разбудил Валентина. Он прислушался. В номер кто-то зашёл. В этот момент рука Ирисы скользнула под простынь и уверенно сжала «генеральный штаб», который как по сигналу «свистать всех наверх!» принял боевую стойку. Коридор от спальни отделяла дверь с толстым матовым стеклом. Валентин увидел, что ручка медленно стала поворачиваться. Молниеносно Серебрянский вылетел из-под одеяла и схватил дверную ручку, стараясь предотвратить вторжение незваных гостей. - Ой! Что это? Кто там? Кто там балуется? – Раздался немолодой голос. Неясные тени за стеклом не давали разглядеть гостью, но одно было ясно: какая-то женщина пытается войти в спальню! Вэл налёг на дверь. И тут же за стеклом возобновился разговор: - Это кто там такой любопытный своим носиком к стеклу прилип? Это кого там такого славного мальчика родители заперли, а? Ты там не плачешь, малыш? Вот родители пошли: закрыли дитя в номере, а сами где-нибудь кофе пьют! К этому моменту Ириса совсем проснулась, и до неё дошёл смысл воркования сюсюкающего голоса за стеклом! Девушка тихо застонала, и этот звук напоминал плач ребёнка. - Золотко моё, успокойся! Сейчас тётя-горничная дядю-слесаря позовёт! Надо же, дверь как заклинило! Гольден завыла! К ней присоединился басистый хохот Серебрянского. «Носик карапуза» стыдливо опал, а испуганная «тётя-горничная» со скоростью фашистского фугаса вылетела из номера! Первая ночь любви запомнилась супругам Серебрянским на всю жизнь.