Пашка, втянув голову в плечи, опасливо выскочил из машины и огромными поспешными шагами, перепрыгивая через пузырящиеся лужи, заскочил в распахнутый зев автомойки. Там было тепло и душно, пахло свежим пластиком и хвоей, почему-то именно хвоей. - Много машин? – спросил он, отряхивая плечи. - Да не, - буркнул паренек в резиновых шлепках и растянутых на коленях дешевых спортивных штанах, яростно напенивающий крышу какой-то машины, темной, марку за белыми хлопьями определить было невозможно. – Вот эти две в работе, ниссанчик перед вами, и все. Дождь то зарядил, какой дурак мыть то щас будет. Паренек развернулся к Паше и обезоруживающе расцвел в улыбке. Пашка вынужденно улыбнулся в ответ и вытянул вперед руку с ключом на указательном пальце, вопросительно приподнял брови, как бы спрашивая, кому их отдать. Парень выглянул на улицу, через Пашкино плечо. - Фокус ваш, да? Вы над столом на гвоздь повесьте. Тока где то минут двадцать, если не полчаса, я один работаю. Пашка кивнул и побрел к столу, все также опасливо обходя лужи, но теперь уже пенные и коричневые, от смытой грязи. - Там наверху комнатка есть, - бросил ему в спину парень, включив распылитель, и перекрикивая его гул. – Там кофе и диван, если че. Пашка еще раз, не оборачиваясь, кивнул, повесил ключ на гвоздь и начал подниматься по железной и не очень надежной лесенке к небольшой зеленой двери, одиноко торчащей просто посреди стены на уровне двух метров от пола. Он вошел внутрь, закрыл за собой гул распылителя и влагу, огляделся. Одинокий кофейный автомат в углу, приглушенный телевизор на коренастой тумбочке, старенький, но аккуратный и чистый диван у окна, женщина, стоящая к нему спиной, скрестив руки на груди, смотрела на начинающий гнить август на улице. Пашка на всякий случай кашлянул. Пошел было к автомату. - Привет. Я тебя еще на улице увидела, - сказала Марина, не оборачиваясь. - Привет, - чуть помедлив, ответил Пашка, и запустил в рот автомата две помятые десятки. – Кофе хочешь? - Да, у меня как раз мелочи нет. Каппучино без сахара. - Я помню. Марина обернулась и медленно пошла в его сторону, взяла кофе и села на диван. - Спасибо, - сказала она в августе, когда лето прощалось нудным мелким дождем. - Если открыть шкаф любого человека, то в нем найдется множество масок, - сказала она однажды в июле, когда нежданная гроза дала раскаленному городу маленькую передышку. Сказала, сбросила одеяло, спустила ноги на пушистый ковер и села, уставившись на всполохи в прочерченном дождевыми извилинами окне. - Когда ты встречаешь кого-то, - словно про себя продолжила она, - твой мозг начинает работать на автомате и решать, какую маску вынуть из шкафа. Он просчитывает, нужен ли тебе человек, или ты поскорее хочешь от него избавиться, хочешь ли ты от него что-либо, или наоборот, защищаешься от его желаний, стоит ли произвести впечатление, или наоборот, оставить дистанцию. Да и просто смотрит, какое у тебя сейчас настроение. Посчитает, подумает и вытянет что-то с одной из полок, приложит себе к лицу и закрепит крепко-накрепко скотчем. И потом уже маску не оторвать. Она намертво приклеена, и появляется одновременно с этим человеком. Сначала темную комнату на мгновение залил яркий белый свет, а чуть позже от громового раската заложило уши. Марина задумчиво молчала и чуть щурилась. Потом неожиданно обернулась и спросила: - И знаешь в чем счастье? Найти такого человека, при котором маска не приклеивается. И ты не чувствуешь себя при этом голой посреди толпы. Пашка повернулся на бок, подпер кулаком голову и посмотрел на нее. - Ну и какую же маску ты надеваешь для меня? – спросил он. Марина улыбнулась, протянула руку и, схватив пальцами кончик его носа, потрепала его из стороны в сторону. - Не знаю, - ответила она, - Какую-нибудь да надеваю, наверное. Но не очень плотную, это уж точно. Пашка провел тыльной стороной ладони по носу и потянулся за сигаретами. Дым причудливым узором расплылся в очередном белом всполохе. Пашка затянулся в июльскую грозу, а через несколько лет выпустил дым в приоткрытое окно под августовскую пелену. - Как мама? - спросил он. - Да хорошо. Они зимой расписались с Палычем. У него инфаркт был, вот с перепугу и поженились. После семи лет то. Даже венчались, в церкви на выезде, где настоятелем Кирилл. Пашка засмеялся. - Тот, который нас вытаскивал, когда застряли. Ну, с дачи Мишкиной ехали. Матершинник то который. Он нас потом когда в церковь умываться повел, я сдержаться не мог и ржал. Марина тоже засмеялась. Потом они помолчали. Пашка последний раз затянулся, выбросил окурок и закрыл окно. - А Джастин как? – спросила Марина. Пашка опять заулыбался. - Достал, силы нет. Я все грожусь его кастрировать. Но жалко, черт возьми. Терплю уж из мужской солидарности. - Ты ему уши то вылечил? - Да еще два года тому назад. Хоть и намучались. Ты ж его с такой холодрыги принесла. Там не только клещи в ушах были, но и отит застарелый. Но сейчас уже все хорошо. Пашка дыхнул на стекло в августе. А когда-то в декабре он провел пальцем крестик на оконной изморози. - Паш, - окликнули его. Он обернулся. Гришка, воровато озираясь, торопливо шел к нему. Со второго этажа гремела музыка, вокруг гардеробной толпился народ. Гришка, стараясь быть, хотя бы видимо, вежливым, распихивал людей и спешил к нему. - Че случилось? - спросил Пашка. - Тут, это… - начальник его службы безопасности растерянно хлопал глазами и оглядывался. - Ну что такое? – нервно спросил Пашка. Настроение было паршивое, голова болела, да еще и Гришка что-то мямлит. - Тут, она пришла… - Кто? - Марина. Пашка отодвинул Гришу, его рот чуть искривился, а Марина в это время зашла внутрь, отряхнула густые черные волосы от снега. Они встретились взглядом. Марина, чуть прищурив ледяные синие глаза, медленно, но твердо подошла к нему. - Здравствуй, - сухо сказал он, и сжал скулы. - Здравствуй, - ответила Марина, криво и чуть заметно улыбаясь. Они молча стояли и смотрели друг на друга. - Зачем ты пришла? – наконец тихо спросил Пашка. – Ты же знаешь, что я не хочу тебя тут видеть. Марина отдала ему сумочку, Пашка ее автоматически взял. Она выскользнула из шубы, сложила ее на локоть - Знаю, - ответила она. – Но город один, совсем не встречаться не получится. Не я виновата, что ты хозяин этого клуба. Просто у меня тут встреча. Пашка, скривив рот, опустил лицо и закивал. Потом мотнул головой, и, смотря в сторону, проговорил: - Хорошо. В последний раз. Назначай себе свидания со своими ебарями где-нибудь в другом месте. Придешь еще – охрана тебя выставит. - Какие мы злые, - тихо проговорила Марина, приблизившись к его уху. Потом взяла сумочку, холодно улыбнулась и отошла. - Когда же ты меня все-таки отпустишь?... – хотел бы он сказать про себя, но Марина расслышала. - Ты узнаешь об этом первым. Я просто перестану тебе сниться, - ответила она, не оборачиваясь, и прошла мимо него внутрь. - Поменьше в контакте сиди, - крикнул он ей, но это она уже не услышала. - Кофе мерзкий, - сказала Марина и выкинула недопитый стаканчик в ведро. Пашка, не поворачиваясь и разглядываю улицу, молча кивнул. - Ты с кем сейчас? – спросил он и затаил дыхание. Ему показалось, что его связки чуть треснули. А может, и нет. - Я… - ей показалась, что пауза была слишком долгой. А может, и нет. – С мужчиной. Но мы не женаты. Пока. Думаю, после нового года поженимся. А ты? Пашка, наконец, выдохнул, чуть заметно тряхнул головой, словно просыпаясь. - У меня тоже кое-кто есть, - ответил он. Ему показалось, что слишком поспешно. А может, и нет. – Пока о свадьбе не думали еще. Мы не так давно вместе. Дверь открылась. Краснощекий и улыбчивый парень держал на ладони две связки ключей. - Готовы обе, - радостно сообщил он. – Вышел напарник, наконец-то… … В августе он снял с вешалки тонкий бежевый плащ, Марина повернулась спиной и запустила руки в рукава. А в июле Пашка подошел к ней сзади и положил руки на плечи. Вместо того чтобы застегнуть платье, он поцеловал ее в шею, между лопаток, потом встал на колени и поцеловал поясницу. Провел руками по бедрам, ногам, положил ладони сверху на обнаженные ступни и начал подниматься руками обратно вверх, задирая платье. Марина засмеялась, волчком вывернулась из его рук, развернулась и резко плюхнулась на колени лицом к нему. - Так вот какое твое настоящее лицо, господин Ларионов. Вот какой похотливый и нежный самец скрывается за маской холодного практичного циника, - задиристо проговорила она. Пашка зажал между указательным и безымянным пальцами прядь ее черных волос, слабо улыбнулся и прошептал, глядя ей в глаза. - А я уже давно и не ношу при вас маски, госпожа Свиридова. Он потянулся к ней губами, но Марина только нажала на кончик его носа указательным пальцем и вскочила на ноги. Они стояли под козырьком подъезда, а дождь ровными шелестящими стенами сползал по нему на покрытый толстым слоем воды асфальт. - Давно я не бегала под дождем, - глубоко втягивая влажный воздух, проговорила Марина. - Может, все-таки возьмешь мой зонтик? – предложил Пашка. Но она только отрицательно мотнула головой, вытянула вперед руки, подставив ладони под водную стену, окатив и себя, и Пашку холодными брызгами. - До завтра, - прошептала она, чмокнула его в щеку и выскочила под воду, моментально растаяв в дождливом и темном мареве. - До свидания, - проговорил Пашка в пустоту в июльскую грозу ранним утром. - Ну… Удачи, - сказал он, чуть поеживаясь в августе на выходе с автомойки. - И тебе, - тихо ответила Марина. – Привет Джастину. Она слабо улыбнулась. Только губами. Потом приподняла воротник и быстро побежала к чистому ниссанчику. - Приезжайте и завтра, - все также улыбаясь, сказал ему паренек и протянул сто рублей сдачи. – В такую погоду хоть каждый день мыться. - Да… Как дурак… - сказал Пашка себе под нос. … Пашка нырнул под одеяло, включил телевизор и закурил. Джастин запрыгнул ему на голую грудь и недовольно заурчал. - Ну не ругайся, братан, - сказал Пашка и потрепал его за ухом. – Но если холостяцкая хата не прокурена, то считай и не холостяцкая. Вот найдем себе по девочке, тогда и бросим. Я курить, а ты ссать по всей квартире. Джастин плюхнул морду на сложенные на Пашкиной груди лапы и зажмурился. … Марина лежала в ванной почти час. И чуть не уснула. Она завернула волосы в полотенце, протерла запотевшее зеркальце и посмотрела на себя. Потом взяла щетку, пасту и начала чистить зубы. Долго и основательно, чуть наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, разглядывая себя в зеркале. Сплюнула, прополоскала рот, вымыла щетку и поставила ее в стаканчик. Второй щетки не было.