Новогодний Грозный стал настоящей западней для федеральных войск. Без боеприпасов, провизии и поддержки, люди, грязные, голодные, забытые, мало походили на солдат могучей армии. Подразделение капитана Вольфина, несмотря на непрекращающийся шквальный огонь, держалось, заняв позицию в развалинах. К ним пыталась прорваться помощь со стороны Первомайского шоссе, но колонна попала в засаду и вернулась. Об этом никто не знал, связи не было… - Большов, Павлович!- крикнул капитан.- Шуруйте к западной части, осмотритесь хорошенько, чтобы нам в спину не ударили. В бой не вступать. Там нас майкопцы прикрывают. Что у них? На всякий случай, поставьте пару растяжек у входа и назад. Ответа не последовало, но два бойца мигом юркнули в стенной проем… Открывшаяся перед ними картина ужасала. Площадь перед зданием была вся усеяна трупами молоденьких мальчиков-солдат. Внимание привлек лейтенант, который собирал погибших. Он с кем-то разговаривал, хотя в живых остался один, смеялся, таскал тела, укладывая, их друг на друга, словно насыпая курган. В офицера никто не стрелял. Видимо противнику самому было интересно, что происходит. - Што ён робиць, Андрей?- спросил удивленный Павлович. За несколько лет до призыва, его семья переехала в Россию из Гомеля, поэтому белорусский язык сидел в нем крепко. - Я, доктор? Сколько раз тебе говорить, ты же российский солдат, говори по-русски,- немного возмущенно ответил Большов. - Извини, Андрюха. А чего эти в него не стреляют? - Ты можешь, что-то полегче спросить, Алесь? - Давай к нему?- сказал Павлович и попытался подняться. - Стой, дурак,- осадил его Андрей,- у нас приказ в бой не вступать, только наблюдать. Это они в него не стреляют, пока он делом занят, а в нас шмальнут как пить дать. Лейтенант работал без устали. Пирамида из мертвых тел увеличивалась на глазах. Вскоре он остановился, смотрел на свою работу и смеялся. Потом начал карабкаться на вершину сооружения... Стоял там, словно на пьедестале. Его лицо было черное от грязи, бушлат заляпан кровью. Хохоча, офицер достал пистолет, поднес его к виску и выстрелил… Павлович погиб на следующий день. Закрыл собой Большова. После смерти друга, с которым были вместе еще с «учебки», Андрей забился в какую-то дыру, кричал, плакал, звал маму. Ему было страшно, очень хотелось жить. Потом, вдруг, пришло осознание того, что мама не придет, слезы не спасут. Если он хочет выжить, то нужно драться. Боец вылез из этого логова безжалостным матерым волком. Вскоре, после предварительного авиаудара и артподготовки, началось новое наступление российских войск, путем захвата города поквартально. Осажденным шли на помощь. Через неделю подразделение Вольфина вырвалось из окружения. Еще несколько дней и боевики начали отходить за Сунжу. Потом бой за Президентский дворец. В день, когда Большову исполнилось девятнадцать лет, объект был захвачен. Через полтора месяца федеральные войска заняли последний район Грозного – Черноречье… 25 апреля 2007 года Большов включил телевизор. В прямом эфире траурная процессия медленно двигалась к месту погребения усопшего. Глядя на экран, Андрей задумался и вспомнил лейтенанта на пьедестале из мертвых российских солдат. Прекрасный получился бы памятник на могилу тому, кого так помпезно хоронили…