Судил мне кто-то как награду, – за что, я, вправду, не пойму, – с любимой полстолетья рядом быть в изумительном дыму не детского очарованья, а взрослой преданной любви без ощущенья увяданья и разжижения крови от истощенья чувств друг к другу, от погруженья в липкий быт, от беганья всегда по кругу, предел которого размыт, а запределье вечно в драмах: то денег нет, то нет дождей, поступки, мысли в жёстких рамках и тусклость, как у всех людей. У нас всё было по-другому, хоть тоже быт жестоко грыз. Но шли по берегу крутому с возможностью сорваться вниз, держа друг друга за запястья, чтобы надёжней и верней. И было полстолетья счастья с тобой, любимою моей.