«Я сегодня простояла целый день за потрохами. Очередь бока намяла и изрядно обругала. А безрукий образина мне орал: «Жидов на мыло! Из-за них ведь в магазинах нет того, что раньше было!» И хотя его я внука в детстве много врачевала, он кричал: «Жидовка! Сука! Ты здесь вовсе не стояла! Эти гады виноваты, что в стране сейчас такое!» Благодарна я солдату – гаркнув, деда успокоил. Что творится?! Злятся люди, а в глазах туман испуга, всех и вся безвинно судят и готовы бить друг друга потому, что кушать надо, а еду нигде не купишь. Как в блокаду Ленинграда, в магазинах только кукиш. Жизнь теперь – одно расстройство, человек – себе обуза. День прожить – почти геройство: вот, что дал развал Союза. В нём не вижу я успеха, а тем паче, нету чуда. И не радость вовсе: ехать, пусть в Израиль, но отсюда, где родились, где мы жили, где стране отдали силы, где детей своих растили и где отчие могилы. Ну, а ехать всё ж придётся в незнакомый край из дома: здесь, мы чуем, кровь прольётся – подступает смрад погрома. Украина, рiдна нэнька, почему нас отторгаешь? Разве ты не понимаешь, что тем самым ты, серденько, себя тоже убиваешь?» 1992 г.