Я хотел бы для Вас стать беспечной весной, Той весной, что врачует нам души. Я б хотел, вместе с мутной апрельской водой, Превратиться в обычные лужи. Чтобы Вы, майским утром по ним пробежав, Своим смехом казнили печали. Чтобы Ваша улыбка зажглась в небесах Стаей птиц, не успевших растаять. Я ласкал бы Ваш взгляд взглядом дикого льда, Обреченного солнцем на гибель. Я бы шумным прибоем укрыл берега Ваших снов, Ваших детских открытий. Я хотел бы стать летом нежданным для Вас, - Тем, что дарит нам вечную жажду, Жажду чьей-то любви, чьих-то песен и фраз, Чьих-то глаз, промелькнувших однажды. Я б хотел стать пустыней среди городов, Чтобы в ней только Вы отыскали Одинокий родник, что не видел ни кто, И ни кто не испил той печали. Чтобы Вы, прикоснувшись устами к нему, Вдруг, узнали, что где-то есть Чудо, Неподвластное даже ему самому - Ручейку, что бежит Ниоткуда. Я хотел бы для Вас стать осенней листвой, - Той, чье золото так же бесценно, Как бесценны года, что даны нам судьбой На свершение мечты сокровенной. Я б хотел стать дождем, где-то там, за окном, Обронив на асфальт слезы неба, Чтобы Вы вместе с ним погрустили о том, Что не сказано и не допето. Чтобы Вы отворили свой дом для меня, - Бессловесного странника-ветра И, подставив ладони под капли дождя, Тихо спели мне песню про лето. Я хотел бы для Вас стать седым колдуном, Подарить Вам все радости мира. Все, что есть... Все, что прячется в сердце моем. Все, что сможет сыграть моя лира. Но, увы, я смогу стать лишь зимней тоской, Беспробудной, как горечь утраты. Я смогу стать для Вас только белой землей, Белым льдом, обжигающим раны. Вместе с дикой пургой я заставлю Вас ждать, Я заставлю Вас плакать от боли, Чтоб потом, наконец, Вы смогли бы понять, Что Любовь – это наше надгробье. 1994 год.