22.08.05. Редкая, очень редкая булочка доживала до старости! Среди булочных изделий было дурным тоном умереть от старости. Булочки рождались и с радостью шли в рты и ротики, желая только одного – быть съеденными, что говориться, с пылу с жару. Вот такое хлебное суицидное начало. Кондитер замесила тесто и, когда прошло время, начала очень проворно отрывать от огромной бледной массы небольшие шарики, бросая их не особенно ровными рядами на огромный деревянный стол. - Ух, здорово как! Быть самостоятельной единицей хлебного общества! – Воскликнул очередной шарик из теста. Рядом уже падали другие такие же шарики, но они молчали. Тесто было воспитано в ключе ожидания и терпения, и только разговорчивый кусок старался пристать ко всем сразу и к каждому в отдельности. - Слушай, сестричка, а когда в печь? Интересно, какая температура внутри? А когда нас на противни выложат? Бесформенный кусок для начала скатился к краю стола и упал на пол. - Вот, зараза! Прям как в сказке про колобка, ей Богу! – Хмыкнула кондитер и подняла колобок. Пришла помощница, и уже вдвоём женщины начали ваять изделия. Одна плела жгуты, а другая формовала кренделя. И никакого тебе волшебства! Только ловкость рук! Непоседливому колобку суждено было стать пирожком с повидлом. - О как! Суть-то у меня сладкая! Все без начинки, а я – с изюминкой! – возгордился пирожок. - Валь, я к булочкам пирожок положила. Этого я домой Настёне унесу. Она обычные булочки не любит! – Предупредила кондитер помощницу, и вышла из цеха, перед этим поставив противни на печь для расстойки. - Видите, братья и сёстры! Я уже имею предназначение в своей жизни. Это так приятно, когда тебя растят, воспитывают и готовят к предстоящей миссии! – Разглагольствовал пирожок, увеличиваясь в объёме. Соседи были неразговорчивыми, они лежали и толстели в жаре, сосредоточившись на том, что после выпечки им надо как можно скорее стать покупкой и быть съеденными. Их к этому готовили тогда, когда они были ещё мукой. Пришло время, и противни отправили в зев печи, где было так жарко, что за какие-то пятнадцать-двадцать минут все пассажиры металлических листов подрумянились и полностью поменяли свою тягучую суть на пышную и ароматную. Кондитер, переодевшись, вечером прихватила пирожок , положив его в бумажный пакет. - Я не обычный пирожок! Я чувствую в себе какое-то высшее предназначение! Всех моих родственничков погрузили на деревянные лотки и увезли куда-то, а меня несут в отдельном пакете! - Настёна, смотри, что тебе мама принесла! – Крикнула женщина, снимая в прихожей туфли. Ребёнок резво подскочил и выхватил пакет. - Ой, как пахнет! Мамулечка, а можно я ма-а-аленький кусочек Фунтику дам? – Глазки девчушки сияли чистым зелёным светом. - Ты моя маленькая колдунья! Дай, конечно! – Мамаша поцеловала своё чадо и, хлопнув по попке, отпустила. Девчонка кинула весь пирожок в окно, под которым сидел бело-рыжий дворовой Фунтик. - Я повидло не люблю! – Фыркнул собачонок, и убежал за угол. Во двор въехала машина и развезла пирожок по асфальту, да так, что даже воробьи не позарились на получившуюся размазню. А молчаливые булочки были с успехом распроданы и съедены, выполнив своё предназначение.