«Здравствуй, Сахар-Рафинадович из десятого подъезда! Это я кручу «Катюшу» на своем магнитофоне, Чтоб ты вечером немножко отдыхал от мрачных мыслей: Кто ворует помидоры на твоей убогой даче? Кто ворует? Кто ворует? Здравствуй, Вера Сарафановна из девятого подъезда. Это я кручу «Катюшу» на своем магнитофоне, Чтобы ты крутила груши вечерами энергичней. Помнишь, что там, в прошлой жизни? Здравствуй, друг Помятобрюкин из подвального подъезда С комаром на голом торсе. Знамо дело, помидоры выпивоху обобрали. Это я кручу «Катюшу». Что-то там внутри заело. Это я ночами плачу, жизнь проходит, жизнь проходит. Кто ворует? Кто ворует?» (Татьяна Кадникова) Понравилось мне это стихотворение, родило оно во мне отклик, достаточно бурный и продолжительный, как аплодисменты. Я бы, конечно, отчества сократила бы до фонетического написания (для ритмики и для стилистики): «Здравствуй, Сахар-Рафинадыч из десятого подъезда», «Здравствуй, Вера Сарафанна из девятого подъезда», спросила бы автора, почему это «Знамо дело, помидоры выпивоху обобрали» (в каком, собственно, смысле-то?), но это мелочи. И, может, не понравилось бы мне это стихотворение, если бы не напомнило оно мне немного Александра Левина и если бы не последние щемящие строчки: «Это я кручу «Катюшу». Что-то там внутри заело. Это я ночами плачу, жизнь проходит, жизнь проходит. Кто ворует? Кто ворует?» Стихотворение «настроенческое»: и само по себе и по воздействию. Мне понравился способ выражения чувства безысходности: не в лоб, не тупо-прямо-словами-расставляя-все-точки-над-и, а опосредованно. Можно же было написать, «тоска», мол, заела, «одно-и-то-же», мол, и т.п., как, собственно, делают многие авторы, не оставляя читателю никакого пространства для фантазии и додумывания. Но здесь – «это я кручу «Катюшу» на своём магнитофоне» - всё, больше ничего не надо, «достаёт» ЛГ бедных соседей своим магнитофоном, от отчаяния достаёт, в жизни одно-и-то-же, - вот вам, мол, и одна-и-та-же-катюша, куражом прикрывающая тоску. Психологически очень верно. Досада на «свою-загубленную» замещается досадой на кого-то. Вспомнила, кстати, строки из замечательного стихотворения Татьяны Соболевой «Вот такая ерунда»: «Серый день в моем окошке: Христарадничают кошки, Осень, осень, холода. Вот рубины на рябине, Вот замок на магазине, Вот такая ерунда. […] Серый день в моем окошке. Постою еще немножко… Скучно, право ж, господа! Я включаю свет повсюду, Мою чистую посуду, – Вот такая ерунда» (Т.Соболева) Похожее настроение создаётся этими строками, правда? Вот это «мою чистую посуду» в десять раз лучше, чем «мне-так-тоскливо-что-делаю-одно-и-то-же-лишь-бы-что-то-делать». И «это я кручу «Катюшу» лучше, потому что «Что-то там внутри заело», и только одно упоминание «Это я ночами плачу» говорит о тоске, «одноитожности» и «ничегонеслучаемости». Только у Кадниковой есть ещё и этот, как сейчас модно говорить, «челендж», горький кураж, так углубляющий смысл стихотворения. Ах, как я люблю вот этот смех, когда хочется плакать, этот шёпот, когда хочется кричать, и такой смех, и такой шёпот воздействуют гораздо сильнее и точнее, чем просто плач или крик. Помните фильм Михалкова «Пять вечеров»? Помните эпизод на почте, блестяще сыгранный Любшиным, когда он ёрничает, пускаясь в пляс, а бабка какая-то говорит что-то типа «Дурдом на прогулке»? Похожее настроение? Похожие средства выражения? А помните, как герой Любшина в ресторане всё время подходит ко всем, спрашивая, не знает ли кто песню, в которой есть слова «Не для меня придёт весна»? Я потом узнала слова этой песни, слышала, как её поёт казачий хор. Но однажды мне довелось услышать вовсе не профессиональное исполнение, просто какой-то дядька пел эту песню на какой-то вечеринке: «[…]Не для меня ПасхА придёт И сердце радостно забьётся, По рюмкам водочка польётся В последний раз не для меня» И спел он эту песню так лихо, так весело, с тем самым куражом, вуалирующим давнюю и привычную горечь, что, когда песня кончилась, все сидели притихшие и ошеломлённые: оказывается, такой отчаянный кураж способен гораздо глубже проникнуть в душу и достать до таких струн… Психологически верны и такие детали, как мрачные мысли соседа по поводу воровства помидоров на его убогой даче (особенно это «Кто ворует? Кто ворует?» - звучит как дразнилка, здесь ещё интонация важна! Знаете, как обычно передразнивают человека, который что-то повторяет без конца?), вялое консервирование груш (которых, вероятно, объелся муж), и комар на голом торсе Помятобрюкина – да надоели эти одни-и-те-же-соседи! И здесь же – аллюзия к Николаю Заболоцкому (судите сами): «Целый день стирает прачка, Муж пошел за водкой. На крыльце сидит собачка С маленькой бородкой. Целый день она таращит Умные глазенки, Если дома кто заплачет - Заскулит в сторонке. А кому сегодня плакать В городе Тарусе? Есть кому в Тарусе плакать - Девочке Марусе. Опротивели Марусе Петухи да гуси. Сколько ходит их в Тарусе, Господи Исусе! "Вот бы мне такие перья Да такие крылья! Улетела б прямо в дверь я, Бросилась в ковыль я! Чтоб глаза мои на свете Больше не глядели, Петухи да гуси эти Больше не галдели!" Ой, как худо жить Марусе В городе Тарусе! Петухи одни да гуси, Господи Исусе!» Имена-отчества-фамилии также порадовали. Это тоже некая издёвка над надоевшими соседями из надоевшей жизни, в которой всё крутится по надоевшему кругу, как кассета в магнитофоне, и над самим собой. А конечные строки – ещё и горькая досада на свою собственную жизнь, которую неизвестно кто ворует. И рефрен «Кто ворует? Кто ворует?» в конце стихотворения воспринимается уже не как издёвка-дразнилка, а почти как герценовский вопрос «Кто виноват?» Вот, собственно, что я хотела сказать по поводу этого стихотворения. Как всегда, желаю автору успехов и новых стихов. С уважением, ЕК