(продолжение "Под солнцем Самарканда" ч. 22. печатается с сокращениями) Полоса препятствий мне легче давалась, тут победа - скоростью-ловкостью (а не выносливостью) достигалась, слева по ходу, родная столовая, там есть закоулки-потёмки - где скрыться (с пищеблоком, площадь здоровая!) Угорелым зайцем, петлял я по пустынной столовой, по сквозным помещениям подсобным, (как пять пальцев руки, по нарядам знакомым), с грохотом круша со столов стулья, создавая за собой завалы, и - как загнанный зверь, метался по залам, с проворством и грацией кошки, влетая в узкие-низкие, для выдачи пищи, - окошки! Три раза считал, что - хана, - попался! И лишь, один раз, - что уже оторвался, - но Иванов - как голодный волк мне в спину дышал- не отставал. Выбегая в дверь из столовой, решал: за задний двор в темноту, пока не устал! Но тут я ошибся, на всей скорости - с чем-то большим, сходу сшибся, и падая в арык, услышал истошный крик: "Курсант Анисимов, стоять! Я вас узнал!" Я его - тоже, это был майор Ирашов, наш замполит (коровья рожа! ..) Был в нашем взводе дешёвенький патефон, (скинулись мы всем колхозом, по 2 рубля на него, с получки), и - граммпластинок, маленькая такая, кучка, средь них - Ободзинский, Мигуля, Кобзон. А - Песняров песни! - Не было их чудесней! Слушая их, - улетаешь из пустыни в неведомый лесистый край, представляя себе так, - Рай! Вот, как то по долгу службы, замполит к нам заходит и - в ней долго копается, и тут, на глаза ему попадается, - невесть - как туда затесавшаяся, пластинка та, - с концертом симфоний …Шуберта… На его, вдруг ставшую, свекольного цвета физиономию, смотреть всем стало страшно: - "Шуберт! Я вам покажу - Шуберта! (Да - ещё с ударением - на - "е"), и - хрясь её, - об пол! Но подобное наказанье ему показалось неполным: - "Старшина! - - Вырезать из "ихнего" радиоприёмника - …все средние волны!..." Бедная наша старушка "Латвия"! Сначала - "коротких" лишилась, а теперь и "средние" им помешали! Да оно и понятно, ведь они, (как и - Чапай когда то), - академиев не кончали!… Если б мне кто про то рассказал, я бы тому не поверил, но я ведь, - сам, за дверью стоял и всю эту чушь, из уст замполита - лившуюся в уши нам, слушал!... Стыдно мне стало - и за СА, и - за её замполитов, и - за тех, - кто таких - на должности те назначал, ведь, политрабочий, - главный отец солдата, можно сказать,- начало - начал! Выпускники полит ВВУЗов, - (какая интеллигенция!) - о себе и должностях своих, - самого высокого мнения! Они - будто витают в каком-то ином измерении, и что то - такое, обо всех нас, остальных сирых знают, что это даёт индульгенцию (за - все их грехи, - наперёд, прощение) - Или они - не понимают, (ясно, по моему, - и ребёнку!) - что мировоззрение, (даже людей, одетых в военную форму, и стриженных - под одну гребёнку), - - особым своим, репрессивно- назойливым методом воспитания, - на - нужное им, - не поменяют?... Мне вспомнилась, кстати, частушка старая, неведомо - где и когда подслушанная: " Замполит - мне мать родная, старшина - отец родной! - На хрена, - семья такая? - Буду лучше, - сиротой!..." Когда меня привели, пред светлые очи комбата, - глянул он на меня, не ласково очень, и по отечески сказал: "Я то, думал - амбал! А тут и плюнуть то, - не во что!" И - …плюнул! Я увернулся, и он ротному в глаз попал - - тому, который меня поймал, и у меня за спиной всё время стоял (наверно, награду за поимку, падла, ждал…) Из-за отсутствия машины - дежурки, (до гарнизонной "губы" – час езды), запёрли меня в подсобке караулки, где хранились валенки-тулупы, вёдра, лопаты-метёлки, в тесной, без окна и потому - очень душной светёлке, ярко освещённой высоко под потолком висящей, в решётке, и никогда не гаснущей, лампой – двухсоткой,. Свалил я до кучи, все овчинные полушубки вонючие, и попытался заснуть, перед отправкой в нелёгкий путь, мы там бывали уже, (в карауле), теперь я там попаду в руки к урюкам! (Как Жилин - в плен, в горном ауле!...) Карцеры там, - воплощение ада и дефицита общения, а хлоркой залитые камеры, - поражают воображение! А с утра, - экзамен по тактике, и пропуск его, - серьёзный удар, по подготовке реферата моего, по практике… Но посетивший с проверкой, ту караулку, дежурный по нашей " бурсе", - в казарму отправил меня ночевать, мол, завтра ему - серьёзный экзамен сдавать, а перед этим необходимо, как минимум, - нормально поспать!... И - вторично, вмешался Его Величество Случай, и Ахунбабаевская комендатура, меня благополучно минула! Билет мне попался - не то, чтобы -очень, и председатель комиссии начкафедры был уже - до меня заморочен, и - на третий вопрос: ТТХ БМП "Мардер", я ответил ему без запинки, и даже - заспорил (будто - на рынке!) - И кто из нас врёт? Полковник Новиков был уверен, что установлена - пушка на нём, а я утверждал, - пулемёт! Несмотря на его буйный нрав, я стоял - на своём, и когда оказалось, что - он был не прав, то перед строем мне объявил благодарность: за проявленную, при отстаивании позиции своей, правильной, - упёртость и стойкость, которая вновь погасила ранее наложенное взыскание, и опять, плакавшая по мне "губа"- не дождалась меня!… (продолжение следует)