РОЖДЕСТВЕНСКИЙ РАССКАЗ Что может быть для «скорой» хуже праздников? Разве что футбольные матчи – тут инфарктников только успевай вывози, особенно кому за шесть-десят. Но почему их разбирает в канун красных дней? Ну хорошо, сочельник сегодня, обычно тихие семейные посиделки, и вдруг уже третий за вечер. Понятно, если бы драки или пьяный откуда-то навернулся. Так ведь нет, хи-рургические бригады как раз в простое, чаи гоняют, а кардиологи отдувают-ся. Прямо эпидемия на стариков, разговляются что ли не по правилам... Игорь посветил фонариком на листок вызова. Фамилию, как обычно, нацарапали неразборчиво, там уточнять придётся. А возраст чётко: 72 года и, как острый нож, буквы б/с – без сознания. Сергей ещё только тормозил, Ларочка попку от скамейки не подняла, а Игорь уже выскочил и кинулся к подъезду – тут каждая секунда дорога. Дверь, слава Богу, открыта, влетел, глянул, куда показывают, и прямиком в спальню. И ведь не хватило совсем-совсем немного, женщина говорит, вот только что дышал. Сорвал с тёплого, влажного тела рубашку, пульс даже не искал, прижал ухо к груди – тишина. Самое отвратительное в работе врача – услышать тишину в грудной клетке... Толчок... толчок... И массаж не помогает. В реанимобиль нести бес-смысленно: пока подключим аппаратуру... нет, никак не успеваем. На всякий случай сделал ещё несколько попыток и медленно выпрямился. Женщина за-кусила губу, сморщилась. – Безнадёжно? Игорь кивнул и накрыл тело простынёй. И только тут заметил, что в небольшой комнате набилась целая толпа. Кроме Лары, Сергея и хозяйки топтался ещё какой-то седоватый мужик и охающая толстушка – по неесте-ственному возбуждению похоже, соседка. И ещё кто-то мелкий прятался за диваном, явно дошкольного возраста. – Давайте перейдём в другое место. Нам сейчас предстоит решать кое-какие вопросы, и лучше это делать не при покойнике. Вроде бы научился говорить убедительно, хотя в двадцать пять это не-легко. Напоследок огляделся: уютно тут, по-домашнему и одновременно по-праздничному. На столе искусственная ёлочка со старой гирляндой – такие были во времена Игорева детства. И ещё горит пёстренькое бра над диваном, а вокруг мягкие мишки и куклы всех размеров. Сразу понятно, с кем провёл дедок свои последние часы. В зале тоже ёлка – пушистая сосенка до самого потолка. Телевизор ра-ботает, но звук отключили. И стол накрыт, судя по нетронутым салатам, сесть за него так и не успели. Подпортил старик Рождество... Игорь махнул бригаде, чтобы подождали в машине, сел, отодвинул та-релки и начал заполнять бумаги. Заранее чувствовал, что родственники будут возражать против морга. – Зачем? Он же очень больной человек! Недавно операцию перенёс. – Какую? – На предстательной. – А смерть явно от сердечной недостаточности. Или, возможно, ин-фаркт. Тут лечащий врач не вправе давать вам справку, нужно вскрытие. Все против этого, никому не хочется, чтобы близкого человека кто-то резал, хоть и мёртвого. Но что поделаешь, законы ужесточили, а врачам лишняя головная боль – родственников уговаривать. Эта баба ещё ничего, покладистая, почти не возмущалась. Игорь набрал номер морга и сразу узнал Гришкин басок. – Опять мы с тобой в одной смене, и опять я тебе своего пациента пе-редаю. Давай принимай, – Игорь назвал адрес. – Игорёк, дождись меня. И так видимся нечасто, а тут всё ж таки празд-ник. Хоть полчасика друг другу подарим. – Тебе легче, твоим клиентам уже помощь не нужна, а моим может по-требоваться. Но постараюсь, если новых вызовов не будет. Позвонил на станцию, вроде всё тихо. Посидим, подождём. Хорошо бы догадались бутербродик предложить, врач ведь тоже человек, а когда рядом такие гастрономические ароматы... Хозяйка, кажется, прочитала его мысли. Сначала уговорила попробо-вать ветчины, а потом и оливье навалила. Поупирался для приличия, но уж так и быть, из уважения... Пока ел, пришлось слушать подробности заболева-ния её свёкра. На фига... Я ему всё равно уже ничем... Просто сочувствия ба-ба ищет. Но, наверно, и вправду был хороший человек: с постели почти не вставал, а внучкой целые дни занимался, и читать её рано научил, и рисовать, а уж стихов она теперь знает... – Сколько ей? – машинально спросил Игорь. – В этом месяце семь будет, летом в школу. И развита не по годам, на-до было раньше отдать, но мы уезжали, у мужа работа такая... И дальше про мужа, который покойнику сыном приходится. Игорь почти не слушал, уловил только, что сейчас этот товарищ отмечает Рождест-во со своим начальником, мобильники у них отключены, и уж не с девками ли там развлекаются... – А вы эсэмэску пошлите, дело-то серьёзное. – Давай с моего, дешевле, – вырос у Игоря за спиной давешний дядька. Подошёл к столу, плеснул себе водки и вопросительно взглянул на врача, – Будешь? – Я на работе. – Ну помянуть-то надо. – Вы и поминайте. Мне нельзя: вызовут к больному, а от меня разит. – Эт ты не бойся, эт у меня жвачка есть – всё отбивает, – мужик реши-тельно придвинул стаканчик, но Игорь помотал головой. – Не обижайтесь, не могу. Дядечка погладил себя по густой а-ля ельциновской шевелюре, сердито посмотрел в свой стакан и вдруг разом заглотил из него всё до капли. Потом долго хрумкал огурцом и молча жестикулировал, словно подготавливая речь. – Это ж я Андрея доконал. Когда узнал, что сын его укатил, дай, ду-маю, навещу кузена – мы с ним двоюродные, хоть я на десяток моложе. Таня всё приготовила, я за ним, подымайся, говорю, со всеми посидишь. Он вооб-ще-то к столу выходил. И тут я сдуру торопить его начал, давай да давай. Андрей резко так встал, охнул и повалился... Эх... Мужик выразительно постучал себя по голове, схватил бутылку и вновь налил. Из комнаты покойника вышла маленькая барышня, на коротких тол-стых косичках вместо бантов меховые помпоны. Смерила дядечку таким взглядом, что он поперхнулся водкой, и прошла на кухню. Через несколько секунд так же важно продефилировала обратно со стаканом воды. – А ничего, что она там одна с мёртвым? – удивился Игорь. – Сашенька там фактически живёт, в нашей спальне только её кроват-ка, а игрушки, книжки – всё у деда. Хрущёвка – ведь одно слово, что трёх-комнатная, а на деле не развернёшься. В проходной ни ребёнка не положишь, ни старика, вот и приходится... – Ну теперь просторнее будет. – Да не надо этого простора. И Сашку жалко, так по бабушке горевала, она у нас два года как... А тут ещё дедуля любимый. И вообще всё теперь бу-дет намного сложнее... И вновь поток объяснений, как девочка ходила в садик, без конца боле-ла, нервная стала, вспыльчивая, и как дед всё это урегулировал. А теперь за-ново оформлять... да там, наверно, и мест нет... Игорь снова отключился и стал бездумно смотреть на немой экран, где мерно помахивали кадилами золотые архиепископы. Уже трансляция из хра-ма началась, что-то Гришка со своими задерживается... Звонок. Но вместе с морговскими ребятами ввалилось несколько род-ственников, которым успели позвонить. В узенькой прихожей стало совсем тесно от обширных шуб, и Игорь сердито сказал, чтобы перенесли всё это в зал и обувь убрали, а то с носилками не развернуться. Пока там разгребались с одеждой, сам вышел на лестничную клетку к пахнувшему морозцем Гри-шуне и его помощникам. – С наступающим! – И тебя. Крупный старичок? Может, твой шофёр подсобит? – Не стоит, дедок средненький, донесёте. В случае чего уж лучше я припрягусь. – Ну давай, потащили, вроде путь свободен. В зале Игоря окликнули, и морговская команда прошла в спальню без него. Пока отвечал на какие-то вопросы, не заметил, как шум постепенно смолкал, и вдруг в наступившей тишине раздался удивлённый Гришкин го-лос: – Уважаемый доктор! Ты уж поконкретней скажи, кого выносить? – То есть... Игорь глянул через Гришино плечо и ухватился за притолоку – подко-сились ноги. Бра было погашено, комната теперь освещалась одной гирлян-дой. И в этом зеленоватом сумраке совершенной идиллией выглядела группа на диване: давешний покойник полулежал в подушках и обнимал прильнув-шую к нему внучку. Оба заговорщицки поглядывали на патологоанатомов с носилками и слегка улыбались. – Но ведь... Гришка покрутил пальцем у виска. – Что-то ты, Игорёк, рановато праздновать начал. Я понимаю, бывают врачебные ошибки, но чтобы вот так живого списать... – Саша, что же ты нам не сказала, что дедушка в себя пришёл? – зале-петала хозяйка. – А он не пришёл. Он умер. Это я его обратно попросила. – Как попросила? – У икон, – Сашенька слезла и подошла к комоду, где было выставлено с десяток старинных ликов. – Я игрушки к ним принесла и сказала: «Бог, возьми их все, только дедушку отдай!» На полу и вправду была навалена гора машинок вперемешку с торча-щими ногами кукол Барби, как при жутком ДТП. – И что же дальше? – А дальше я вот так, – она сложила руки в замок и принялась нажи-мать на край дивана, как при массаже сердца. – Он правильно делал, – девоч-ка показала на Игоря, – но не до конца. – А как до конца? – Ну это... чтобы ожил. Я в кино видела. А он тык, тык и всё. И надо сильно. Вот так надо! – она стала отчаянно долбить по дивану и подпрыги-вать, меховые помпоны взлетали выше головы. – И ещё «Богородицу» чи-тать, – задыхаясь вспомнила Саша. – Она детям всегда помогает, дедушка го-ворил... – Правильно говорил, вот она тебе и помогла, а мы-то взрослые, нам до неё трудно достучаться... Да подожди ты, дай я у тебя платье поправлю... Но девочка вырвалась из материнских рук и снова забралась к деду под одеяло. Игорь подошёл к нему и пощупал пульс. – Я вас поздравляю. Это просто чудо рождественское... Можете мне не верить, но сердце у вас действительно не билось. – Я знаю. Чувствовал, как оно остановилось. – Нет, правда, в моей практике такое в первый раз. – Ну, она у вас вряд ли большая. А вообще будете знать, что делать. Как там, Сашенька? До конца? – Да, пока не будет совсем живой. – Спасибо, учту. Но вы всё-таки завтра специалиста вызовите, с такими вещами шутить нельзя. – Да кто там завтра будет? Праздник. И вообще до четырнадцатого все гуляют. Но не бойтесь, я теперь долго помирать не буду, внучку нельзя раз-очаровывать, зря что ли старалась. Игорь кривовато улыбнулся и вышел. Никогда еще он не чувствовал себя таким лохом. Даже вредный Гришка понял это и пожалел. – Ладно, не бери в голову. Кто же знал, что здесь такая юная Ванга... – Мальчики, подождите! Хозяйка догнала их уже на лестничной площадке и сунула по пакету с едой. В одном что-то булькало. – Что вы, зачем... – За ложный вызов, вы же без добычи остались, – кивнула она на Гри-шу. – Бутылка, простите, последняя, другую уже усосали. Но ничего, мужики сейчас в магазин сбегают. Видите, сколько родни собралось, к живому-то прийти не допросишься... Но теперь до утра гулять придётся. – Вы только его не утомляйте. – Ни-ни, мы тихонечко. И курить буду сюда выгонять. Я с него теперь пылинки сдувать стану, после Сашки-то... Когда открывала дверь в квартиру, оттуда донёсся голос патриарха: «И пришёл младенец в мир, чтобы победить смерть...» Игорь и Гриша перегля-нулись. – Символично... Внизу снег уже изрядно облепил обе машины. Сергей дремал, положив голову на руль, а Ларочка перебралась в труповозку и вовсю кокетничала с их санитарами. – А где же покойничек? – Давайте в наш реанимобиль, там просторнее, и тяпнем по маленькой. А Григорий Иванович пусть рассказывает, пока я от стресса отхожу. – Ну ты даёшь! Ты же всегда против выпивок был, даже в училище. Но лечись, врачу, исцелися сам, а то как других-то будешь? Смена до утра? – Да, но может, повезёт... И ничего не повезло. Через пятнадцать минут попросили забрать роже-ницу из соседнего дома – теперь место их машины определяют с точностью до квартала. Но это – хороший вызов и очень рождественский. Пусть нынче появится как можно больше детей, говорят, они будут счастливыми. Жаль только, с Гришкой как следует не посидели. Но вообще-то чем реже с ним приходится встречаться, тем лучше. Хотя бы для пациентов. Ноябрь 2007 года