Довольно жутко страшно дело (И страх понятен в той тоске), Когда твоё пустое тело Лежит – и с биркой на ноге. Бесчувственно – с немым укором Свой взгляд стеклянный обратя На потолок – и видеть взором, Как с ним обходятся шутя. Склонившись так над ним, небрежно. Так деловито, грубо, смело… Его спокойно кто-то режет, Кромсая череп, грудь и чрево. Так ковыряясь в мёртвой плоти, Достанут сердце и кишки… Всё потому что на работе, - А срок обед – ждут пирожки! Да! Неприятно слышать шутки В твой адрес – бывшего тебя: О пище, сгубленной в желудке, О гениталиях хохмя… Ещё недавно! Ты б ответил… Над кем-то тоже подшутил… Размеры, формы бы отметил. Ну, а сейчас тебя в утиль. Всё, затолкав потом обратно, Небрежно сделав, грубый шов, Развеселившись тем отрадно, Закончив, скажут: « Будь здоров!» Тебя, тебя! – твоё родное, Когда-то некогда ещё, Дерюжкой, может быть, накроют, С тобой вопрос теперь решён. Ты никому не нужен боле, Не нужен даже сам себе! Родня схоронит поневоле, Всплакнёт устало по тебе. Зароют. Там – без формалина Необратимый ждёт процесс: Распухших – дочери иль сына, Отца иль матери – телес. 1998г.