ОН (десять лет назад) Промозглым вечером угрюмо он брёл усталый в тяжких думах; кругом реклама; блеск огней – машин шуршащих, фонарей… живая молвь, развязный смех – кто оплошал, а чей успех развеселил досуг друзей. И он идёт – один из всех – идёт среди картины сей с печальной участью своей. Ему хотелось в этот миг, забыв о сдержанности в крик всю душу выплеснуть наружу. «Да разве был плохим я мужем? Но почему же в жизни так?! Всегда нехватка этих благ! А что жена!? – она права и убедительны слова: когда детишкам надо есть. Тут хоть из кожи хочешь, лезь! А вынь-положь на стол «бабло». Вопрос с зарплатою ребром – завод стоит опять облом… эх, удавился бы давно!» Потом истерика стихает… (Тот, кто не жил – того не знает.) Ему как в детстве (на запале!) хотелось скрыться в одеяле. Зажмуриться – отбросить всех! Заплакав – отогнать как мух! Сжать кулачки… тут громкий смех и женский визг прорезал слух, он встрепенулся!.. Где и что?! И понял в думах он давно автопилотом брёл домой знакомой улицей пустой обычно скрытой темнотой. Здесь вечерами ни души средь ветхих домиков в тиши. Всегда разбиты фонари и в окнах тускло свет горит. Он присмотрелся. Что же там? Кто расшуршался по кустам? Недолго думая спешит он леопардом, где шуршит. Три парня с девушкой боролись. (Верней один, а те – «кололись») при этом ухмылялись гнусно. В траве замяв девчонку, грузно лежал на ней, возясь с руками – зажав едва – бил кулаками психуя тип, схватил уж камень. – Пошёл отсюда! Мы тут сами… – надменно пробасил ему лицо «красавца» повернув другой, что закатал рукав себе и нож большой достав, стоял, поигрывая им. Наш парень вроде оробел, смутился малость, побледнел. Он не герой и таковым по жизни никогда не слыл. Отдал хоть спорту много сил, когда-то в юности далёкой в семейной жизни однобокой растратил удаль и сноровку. (А тот уж встал наизготовку, бахвалясь техникой владенья…) И он, ввергаясь в сожаленье, хотел уйти, но лишь мгновенье. – Спасите… – вдруг девчонка, хныча, пролепетала его взбыча… «Да я теперь плевал на всё: на смерть, на боль – да что ещё! Ведь это дочка чья-то есть, пусть не моя… имею ль честь?! Спасти?! Иль плюнуть и сбежать??? Теперь уж некогда решать». Он был славян потомок верный; к тому боец под стать усердный. Немало видел век бойцов, но удаль видимо отцов ещё осталось в плоти нашей. В момент разнёс как робот – в «кашу»! …Поднял девчонку – в шоке та: «Случилось что? Каки дела?!» (А он узнал соседку Машу домами рядом что жила). Они ушли… луна плыла… лежать остались лишь тела…