СИНДАКТИЛИЯ
У меня срослись пальцы на обеих ногах. Это произошло совсем недавно. Все началось однажды, одним дождливым днем, который без конца плакал плешивыми безглазыми кошками. Кошки выпадали из хмурого неба и не в силах больше летать растекались зелеными кишками по мокрому асфальту. Помню, я тогда посмотрел в окно и задумался: почему у кошек нет глаз? Солнце смотрело мне прямо в лицо. Оно так жгло, что ответ не заставил себя долго ждать, и я понял. Солнце украло глаза кошек. Оно не просто украло кошачьи глаза, но со злорадством выжгло их и затем само стало одним большим кошачьим глазом. И вот теперь оно смотрело на меня, смотрело в упор. Я знал, оно видело меня насквозь. От него ничего невозможно было скрыть, даже то, что я скрывал от себя. И я помню, что тогда я это тоже понял. Кошки наверное что-то скрывали от солнца, и тогда оно посмотрело на них глазами крокодила. Но вот теперь все они превратились в прозрачные жабры асфальта. Я закрыл шторы и задумался. В тот день мне нужно было куда-то пойти, но я не смог из-за этого дурацкого непредвиденного дождя из кошек. Но что они могли скрывать от солнца? – подумал я. – И знало ли солнце то именно, что скрывали от него кошки. Если да, то, стало быть, оно ждало от них лишь искренности. А если нет, то откуда вообще солнце могло прознать про секреты кошек. Кошки, они ведь и должны быть такими загадочными. Скрытность – это же ведь то, без чего кошка перестанет быть собой. Должно быть, это что-то серьезное, если дело дошло до хмурого неба и дождя.
Дождь усиливался, и мертвые кошки все отчетливее барабанили мне по крыше. Я подошел к зеркалу, посмотрел на себя, после чего снова вернулся к кровати и сел. Рядом со мной кружился комар. Он не кусал меня, а все время только бился об оконное стекло. Должно быть он все понимал. Но при всем при этом он был прозрачен. Я же был мутный. Я был похож на болотную воду. Я что-то тщательно скрывал от себя, и потому теперь мне приходилось ходить под пристальным взглядом солнца. Да, теперь вне всякого сомнения я был под подозрением. И все из-за зеркала и комара. Они выдали меня. Я снова встал и сел.
Все вокруг начало плавиться, мир превращался в настоящую лаву. А я все сидел и сидел на кровати. Я был, как глиняный камень: прилип к основанию и ничего не мог с этим поделать. Наконец, мне показалось, что я стал более сухим, и моя обездвиженность немножко прошла. Тогда я встал и начал поспешно одеваться. Потом я вышел на улицу. На улице совсем было мокро от кошачьей слизи. Мне захотелось потрогать её руками. Но я нашел в себе силы не делать этого, ибо знал, что тогда от меня больше ничего не останется. Не знаю теперь, правильно ли я поступил тогда, но дело в том, что тем самым я себя окончательно выдал. И после этого момента солнце начало усиленно жечь меня. Я бросился было целовать мертвых гниющих кошек, но было уже поздно. И тут я понял свой секрет. Я понял, что все это происходит из-за жизни, из-за того, что я живой. Вот с этого момента, кажется у меня и срослись пальцы на ногах.
Не помню, замечал ли это я когда-нибудь раньше, я имею в виду ещё раньше описанного мною момента. Я помню только, что все произошло после того, как я понял, что я живой. Наверное, и кошки тоже скрывали это солнца.
Я никому стараюсь не показывать это свое уродство. Довольно и того, что на этом меня чуть не сожгло само солнце. Я все время одеваю толстые длинные носки и стараюсь при посторонних не снимать обувь на своих ногах. И всякий раз, как я прохожу мимо какой-нибудь кошки, мы с с улыбкой подмигиваем друг другу, ибо каждый знает про секрет другого и держи его в тайне, хотя это бывает не так уж и легко. С этим, однако, ничего не поделаешь, ведь надобно как-то продолжать жизнь, хотя бы она и была единственной тайной и единственными словами, с которыми я мог бы обратиться к самому себе.
