...у этой книги горькие крылья... 2002 - 2010 + Мы расстаемся. Всё так резко… Мы рвем друг другу имена. И между нами – Rupes Recta – Прямая Лунная Стена. И вниз летят обломки душ… Остатки встреч, осколки дружб… И свадебный кортеж кривой тебя увозит, как конвой… Я не погиб. Хоть был погибшим. Затоптанным был под салют. Теперь: не я иду по крышам. Теперь: они – по мне идут… И в жутком крике сатаны на юго-западе Луны на Терракотовой стене – ты гвоздь в ладонь вбиваешь мне… + Мне одиночество снимет голову но я в толпе – не один такой… Люди из камня и люди из олова… И еще чей-то стеклянный вой… Мне одиночество срубит артерии – Дав из окна шагнуть на Марс… Там – ни солдат, ни пожарных, ни мэрии… Камень и олово вместо всех нас… Я в жилах кровь зарабатываю – чтоб по счетам платить вовремя… Если любовь – горбатая, ненависть – будет стройная… Я начинаю учиться жить безголовым и каменным… Рыщет душа волчицею, воет по брюхо в пламени… Я не ошибся: нам всем сняли головы, тулова сдав на закланье… И ты в постели – с тем, кто из олова. Я – со случайной стеклянной. Сорок по Цельсию… даже не целюсь я: пулям так нравится крошево… Ты не сердись на меня на нецелого – без головы. И без прошлого. Я в жилах кровь – зарабатываю. Чтоб по счетам платить вовремя. Если любовь – горбатая, ненависть будет стройная. Я начинаю учиться жить безголовым и каменным. Рыщет душа волчицею. Воет по брюхо в пла… ме… ни… + Я свое горло отдал перекресткам… Свою совесть – прибил к стене… Но от огня лекарства не создал… Создал пожары во сне… Я поменял болтунов – на молчащих. Я запретил думать всем о тебе. Но стали выше при этом и чаще Пожары во сне… И кажется мне… Будто я догораю в каменном сне… И лестниц к сердцу с земли не хватает… И наши души скользят по стене… И я швыряю с моста ключи от квартиры – где ежечасно прописан пожар. И где любовь прекратили, меня – прекратили. Заставив сгореть и сбежать… В неоновом пепелище улиц. В дыму и возне мы встретились и – разминулись… Пожары во сне… И кажется мне, будто я догораю в каменном сне. И лестниц к сердцу с земли не хватает… И наши души скользят по стене… + Мне давно тебя – так не звалось. Мне без снов, без спроса лег на руки целый город из твоих волос, целый космос губ твоих упругих. Рядом жизнь была, но не моя. В этой жизни кто-то кашлял, каркал. Кто-то пробовал начать с нуля – не в судьбе, так хоть в окне плацкартном. Мне давно тебя так не ждалось. Мне давно тобой так не болелось. Не бросалось с пепла да в мороз. Не швырялось с подлости да в смелость. Кто-ты… кто-ты… кто-ты для меня… Стук колес по забайкальским рельсам. Прыгают по скатам и камням Остовы березок-погорельцев. Прошлого горящие куски прыгают к нам в разные вагоны. И слова «останься» и «прости» Гонят нас двоих. Но не догонят… Мне давно тебя так не звалось. Мне давно в тебе так не ревелось. Мне давно в тебя так не сбылось, не любилось наново, не зрелось… Растащи нас на карандаши, расплескай на грязный ряд посудин… На вокзальном краешке души всё замызгано. Да не подсудно. Можешь с кем-то хохотать мне вслед… Только знаешь: никуда не свинтит то, что восемь биллионов лет в ребрах слева стукает и светит. В ребрах слева. Стукает и светит. В ребрах… слева… стукает и све… + Вспенит весна встречами оголтелыми тонны сердец… мириады живых… Правду и ложь видят наши артерии, но как всегда: мы не слушаем их. Призрачно всё. Есть лишь привкус везения… Да в облаках рай лебяжий парит… В каждом из нас – вербное воскресение. В каждом из нас – одиночества скит. Я не пойду ни к шальным, ни к тоскующим. Я не найдусь в тех, кто вечно спешит. Я не хочу отыскать себя в Будущем. Мне б отмолить свой теперешний стыд. Чем бы судьба и толпа не ответила – я не делю на святых и паскуд… Пусть этот мир «долетит сквозь столетия»… Нам по пути лишь на пару секунд. Вспенит весна встречами оголтелыми Тонны сердец… мириады живых… Правду и ложь видят наши артерии – но… как всегда… мы не слушаем их… + Рыжий привкус зари я держу на губах, шепот скальных дубов - к белым пихтам плывущий… Словно первый ятвяг, словно сам Мономах я в тебе растворяюсь – Беловежская пуща. Здесь в нас тихо встает древней крови собор, здесь же - в каждом из нас в небо сокол отпущен… В пятнах солнечных лань – ощущая собой – я в тебя удаляюсь – Беловежская пуща. Так за лето подрос свитый в ландыши снег… так полетно вокруг… так болотно-гнетуще… Резко меряет нас на глубокий просвет Белавежская пушча. Беловежская пуща. Рыжий привкус зари я держу на губах, шепот скальных дубов - к белым пихтам плывущий… Чтоб рассветно-взлететь, чтоб закатно-упасть я в тебе растворяюсь… Беловежская пуща… + Чтоб болью не был мир изогнут… Чтоб мир дышать не перестал… Я назову тебя – Изольда. Ты назовешь меня – Тристан… Я приглашу Огонь и Камень… Плющ с остролистом постелю… Пусть накрывает нас с висками – соленый кельтский поцелуй… Опять я правилам перечу – сплетая «можно» и «нельзя»… И скомкав в пальцах нашу встречу – ты тянешь небо на себя… Смешав гуашью две эпохи – Где мы то счастливы, то плохи – чердачный холст горит… и снова ты вдали… И мир – не дышит. И болит… … чтоб болью не был мир изогнут … чтоб мир дышать не перестал Я… назову тебя Изольда… Ты… назовешь меня… + Душа по лезвию ножа идет к тебе, дыша... Сквозь хрупкий мрак, сквозь сладкий страх - прощая тех, кто нам во след сжигает черный амулет... Я… цепи снял со льва… Я… поднял слова те, что мы топтали… Я - отмыл слова в ледяных ручьях Чтоб тебе рычать о любви и боли - Цепи снял со льва… За мной в отвесной пустоте распяты в ряд - все те, кто сердце сжег, кто продал кровь, Кто на лету любил в бреду… свою Лолиту взяв в порту… Я цепи снял со льва, я поднял слова - те, что мы топтали... Я отмыл слова в ледяных ручьях. Чтоб тебе рычать от любви и боли - цепи снял со льва... + 2011 + Меж нами – ни сна, ни моста. И только обломки столетий… И память всё чаще кровит… И плечи прижаты к Кресту… Но мысли мои о тебе. И я не позволю стереть их. И сквозь пустоту и пожар – Я слышу тебя. Я приду. Приду к тебе – со всех сторон… Как в ноги приходит Планета. И в мокром твоем сентябре – начну листопады листать… Шаги мои в жизнь твою добавят сомнений и света… Так вместе же будем жить: и падать вдвоем. И летать… Меж нами – ни сна, ни моста… И только обломки столетий… И я невпопад – то молчу, то кашляю, словно старик. Я с Фобоса взял – черный дождь. Я с Деймоса взял – белый ветер. Я в жизнь твою сердцем пришел. Решай - навсегда иль на миг… + Вы так легко нашли карбид… Вы так привычно взяли скальпель… Моя поэзия кровит. Но мне не жаль шипящих капель. Мне жаль того, кто - как задрот, без устали - и без устАли чужим катренам день за днем сустав ломает за суставом… Я тоже мог – в ваш дом войдя – на камне камня не оставить… Но там очаг. И спит дитя – святыми мир держа перстами… Уж лучше строчка, матерясь - от раны сдохнет в поднебесье… Но я не дам себе у вас наумничать и набалбесить. Мой друг любимый, мой собрат - ИГРАЙ И ДАЛЬШЕ СВАДЬБУ С МУЗОЙ… Дано поэзии собрать и сжечь в себе весь срам и мусор. Иди вперед. Не слушай боль. И терпким медом станет горечь. А критик – он, конечно, сволочь. Такая же, Как мы с тобой. + Мне давно уже не тридцать три. Шрамы стали бледней и короче. Я в далеком живу далеке. Я согласен всю память стереть. Но всё чаще – Луна и Земля заплывают в меня среди ночи… И пронзительно камни поют. И Голгофа встает на торец. И повторно тебе за меня тридцать шекелей тьма предлагает… И колотит по лимфоузлам серым остервенелым дождем… Но концы посветлевших небес - кошка с лужи прилежно лакает. И присела на Крест - стрекоза: где ладонь обвенчалась с гвоздем. Значит, ангелы - в метре от нас… Значит мир снова чист – но за это - ты неровно распят наяву. И во сне изувечен судьбой. Мне давно уже не тридцать три… Я давно уже не с Назарета… Но сегодня я шел в небеса, поднимая толпу за собой. + Сто раз я наступал на небеса, не чуя тихий плач под сапогами… И я сжигал всё то, что запоганил, желая в суете сгореть - и сам… Я делал из души своей - сортир. Я лгал любимой в сердце скуки ради - в упор не слыша, как концы галактик сшибались, потеряв ориентир… И дикий скрежет шел над мостовой. И мало кто в той мясорубке выжил… А я давил на газ. И я не слышал – как умерли на трассе мы с тобой… И ты на Марсе – плакала тайком… И на Земле – молилась в кровь губами… И мы из бездны чудом выгребали семейным и отчаянным гребком… Сто раз я забывал твои глаза… Сто первый раз они меня прощали. И порохом жизнь пахла. И борщами. И счастье в ней мелькало… И слеза… Сто раз я наступал на небеса. + Не путайте Поэзию – с печеньем. Ее нельзя за завтраком кусать… Она вся – храм. И фрески Боттичелли. И вы апостол здесь, а не гусар. И вам – рыдать душой, а не кичиться. И вам планеты осенять рукой… А вы зашли всего лишь помочиться. И портупею обмакнуть в кагор. Вы бродите меж строчек, как анатом – щипцы, зажим, повязка на щеке… А всё вокруг кричит - на непонятном ПРЕДЕЛЬНО ВНЯТНОМ Божьем языке… И полдень возле вас – чернее ночи, шкаф силовой искрит, уйдя в дымок… Моя душа – разъятой быть не хочет. Вам непонятно? Эй!… Вам – невдомек?!… Я вас не звал на Тайную Вечерю. Я не просил топтать живой огонь… Вы спутали Поэзию с печеньем. Не-по-перх-нитесь, критик дорогой… + Я меняю застылость барокко – на палаточный водоворот! Мое сердце – хочет ребенка. Мои ноги – просят дорог. Я не странник. И точно - не Мерлин. Но бывает раз в тысячу лет не сидится мне в трех измереньях без бликующих звезд на руле… Без ветров и без танцев албанских мелких волн - на фарватере зорь… Без тебе непонятной рыбалки в гуще ярких вселенских озер. И пусть свитер пропахнет лещами. пусть рюкзак объедят комары - нам Господь с тобой не запрещает SMS-ки слать в наши миры… В нашу спальню толкну дверь легонько… Ты горишь вся, а я весь продрог… Мое сердце хочет… Мои ноги просят… + Вслед за нечеткой луною в пасть ухожу к Трем Смертям. Снова орут за спиною… мерзкий сучонок!… смутьян!… Струшу я или не струшу - мне не дано перестать сердцем - сквозь крики и стружку вас обнимать всех с Креста… Ливню всю ночь в небе бряцать – капли вбивая в ладонь… Но - не заплевана Радость. Но – не затоптан Огонь. Просто… так страшно над бездной с Тьмой оставаться вдвоем… Просто - охранник нетрезвый не наигрался копьем… Двадцать веков - нет в помине… Просто – еще раз зардел в медленно-бешеном мире БЕДЛЕННО-МЕШЕНЫЙ ДЕНЬ… Вновь поднимусь… вновь паду я… Вновь под ногами блеснет погнутая арматура всех недосмотренных снов… Вновь будет плоско сниматься весь Сериал от корня: стража в саду Гефсиманском всё еще ищет меня… Вслед за нечеткой Луною - в пасть ухожу к трем смертям… Снова орут за спиною… мерзкий сучонок!… смутьян!… Но сквозь притихшие лужи в души к нам входит Рассвет - струшу я… или не… струшу… Выживу я… или нет… + Майкл Томас Космика книга стихов "Зубен-эль-Генуби... Зубен-эль-Шемали..." 2002 - 2010 2011