У нас сейчас жары нет, как в июле. Нет холодов, как в вашем декабре. Лишь ветры нестерпимые задули, что даже лес загнулся на горе. Рвут черепицу и стучатся в двери, как ревизор Битуах Леуми, которому не терпится проверить, достаточно ли «русские» умны в своём коварстве обмануть Израиль. Но, чёрт возьми, ведь не о том сейчас. Хочу я о погоде, не о сраме продолжить немудрёный свой рассказ. Да, здесь зима – совсем не как в России. Там снег и вьюги, здесь ветра и дождь. Но чаще солнце, пусть порой в треть силы, но всё же солнце – не озноба дрожь. И небо бесподобно голубое, как на иконах у Христа глаза. И с не опавшею ещё листвою – гранат и виноградная лоза. И буйство трав. И разноцветья ещё не прогоревшие костры. И снова дождь, и снова подлый ветер – родоначальник политических интриг, которыми сегодня полон кнессет. А там бардак не хуже, чем у вас. И грязью пачкают по радио с в прессе взаимно оппозиция и власть. У нас свои Чубайсы, ЗюганОвы. И чёрт-те кто… Есть «Исраэль-ба-алия». Да – партия репатриантов новых, хоть никудышная, но всё-таки своя! А вот у вас совсем нет Арафата, хотя теракты чуть не каждый день. И каждый раз комиссии «по факту» безрезультатно назначает президент. Тьфу! Чёрт попутал. Я опять скатился в политику, как в мерзкое дерьмо. Хотя первоначально я садился писать обыкновенное письмо про здешнюю чудесную погоду, про состояние потрёпанной души, принявшей, как подарок, и природу, и воздух, что божественно душист, и горы Иудейские, и море, и в каждом камне тайны старины, и эти звёзды, что в глаза мне смотрят, и только здесь мне снящиеся сны, и даже шука всю неповторимость с гортанным криком дюжих продавцов. Ко всем вокруг блаженная терпимость и ко всему в своём конце концов. И даже к ортодоксов прохиндейству, к брюзжанию советских стариков, хранящих в сердце верность фарисейству и скудную стандартность пошлых слов. Но я опять пишу не о погоде. А между тем на небе облака на север, в вашу сторону уходят. Как хочется их нежно обласкать и упросить доплыть до ваших окон, снежинками на подоконник лечь и нашею любовью микротоком в сердца любимых потихоньку стечь Декабрь 1996 г.