Посвящается Тебе Читатель Сижу на краю пропасти, глаза закрыты. Сейчас упаду. Ноги тяжеленные, как-будто к ним прикрепили свинцовые пластины водолазов. От выкуренных сигарет тошнит, но курить всё равно хочется. Хочется уже, правда, не подходит . Не хочется ничего, кроме того, чтобы ТО уже свершилось, а ЭТО прекратилось навсегда. Уже ничего не будет, да и не может быть. Все, что было, пройдет очень скоро. И слава Богу! Богу? Сам не прыгну. Говорят, нельзя. Может, он всё-таки разрешит? Столько ждал и страдал, а теперь, когда ТО так близко не буду брать Греха. Кто знает, что ТАМ, и как отнесутся к инициативе? Может быть, ТАМ ничего и нет. Всё равно страшно.Но и ЭТО давит, душит и толкает,нашёптывает:"Давай... Ну же..." Буду ждать, пока не соскользну. ЛЕКАРСТВО ДЛЯ ДУШИ Жаль, что не выпил... Было бы не так страшно сидеть на краю. Соскользнул бы уже давно вниз, и привет. Рисуем картинку. Кишки на обозрение прохожим. Фарш из костей и мышц. Мозги в радиусе десяти метров в перемешку с выбитыми зубами. Так зачем я тогда следил за собой, зубы чистил дважды в день, причесывался и прыскался одеколоном после бритья?Уж точно не для того, чтобы меня соскребли лопатой и засунули частями в кулёк на глазах у толпы зевак. Ещё, не приведи, Господи, дети увидят. Не для того я их воспитывал, любил и переживал за них. Но это я на трезвую голову такие картинки рисую, а пьяному всё равно, как ты будешь после смерти выглядеть. "Под этим делом" и жить не так страшно. Примеров в истории- масса. Многие Великие не гнушались. Потом творили. И остались в памяти. Не как любители горячительных напитков, конечно, а как Великие. И никто не помнит, что они были пьяницами.Ну, на то они и Великие. А мы- простые пьющие смертные. Поэтому от большинства из нас хорошей памяти не остаётся. Остается боль оставшимся. Что останется от меня? Боль или хорошая память? Скорее всего, ни того, ни другого. Душа болит. Вот и лечат ее, кто как может. И я лечил. Пятьдесят грамм коньяка для души- это как трость для денди. Придает шарм и кураж. Увеличенная доза для души- это уже костыли для больного тела. А потом инвалидная коляска для безногих. И каталка для коматозных. Eсли больную душу сравнить с больным телом. Не лечит "огненная вода", но отводит какое-то время на существование. Какое- то время до ухода – естественного или добровольного. А душа болит у всех, но по-разному. Все зависит от души. У некоторых она маленькая. Просто душонка. Тогда алкоголь её наполняет. Душа с большой буквы справляется сама. Люди с большой душой лечатся творчеством, стараются творить добро.По делам воздаётся. Причем, сторицей. Но всё равно не всем удаётся душу вылечить доброми делами.Много сил и времени на лечении чужих душ уходит, а своей всё-равно алкоголем помогают. Парадокс. Вот и подзаряжаются. Это как завести машину кабелями, когда аккумулятор сел. Потом он и сам подзарядится. Правда, такой аккумулятор все равно менять надо. Кабелями не обойтись. Сколько же надо на такую душу великую алкоголя! Хочется вылечить душу. Для этого нужно знать, что она, душа эта, есть. Чувствовать её. И Хотеть... НАЧАЛО НАЧАЛ Уж не знаю, как и сказать,"мне повезло" или "меня угораздило", но появился я на свет в полярную ночь при такой температуре на улице, что если я только произнесу эту цифру, у вас или застынет кровь, или вы сочтете меня вруном. Лучше разумно промолчу. Но зато у меня всегда была возможность отшутиться , "...что вы от меня хотите?! Я ведь отмороженный!...", чем повергал собеседника в ступор. Любящие родители носились со мной, как с писаной торбой, только закутанной в шубы, шарфы и прочие утепляющие предметы. Как и в каждом младенце, во мне искали сходство с близкими и дальними родственниками. Но я то уже тогда точно знал, что самые мои близкие родственники- это северные олени и белые медведи. Я ведь не такой. Так что, если бы умел уже в нежном возрасте иронично улыбаться, утопил бы в море сарказма и пузырях иронии. Гуляя по тундре с родителями, где грибы растут величиной с маленькие деревья, а деревья с большие грибы, я слушал рассказы местных жителей – ненцев о жизни вообще и мироустройстве в частности. Так, от ненцев я узнал, что нганасанин- не человек, а от нганасан, что ненец- не человек. Я не очень вдавался в детали рассуждений, т.к. меня больше интересовали ездовые собаки и олени. В чуме, куда приглашали моих родителей- врачей местные жители, было очень интересно.Правда, со временем этот интерес улетучивался, как дым неизменной ненецкой трубки. В углу сидел очень "старый" человек лет сорока, непонятного пола, но с неизменной трубкой, которая чадила без перерыва и передавалась соседям по жилью. В центре чума на огне булькала мутная жижа в большом котле. Я никогда не мог определить, что это. Нечто среднее между супом и чаем. Пили и нганасане, и ненцы только спирт. Или чай с оленьим жиром. Мне это не мешало. Я не пил ни того, ни другого. А вот моим родителям приходилось туго. Не выпьешь – тоже не человек будешь, а выпьешь – кто лечить людей будет? Частенько среди мха после таяния снега, мы находил выбеленные временем кости и черепа. Сначала меня это пугало, потом привык. Человек- не собака, привыкает ко всему. Это были черепа оленей и заключенных, погибших в тундре. Вперемежку... Всё это только укрепляло меня в мысли, что все мы жители Севера – и люди и олени – родня. Родители пользовались большим уважением, но, если бы больной умер, рисковали остаться наедине с телом в чуме посреди тундры. Племя снималось и уезжало на другую кочевку."Лишних" не брали. Трагедия с комедией бегали наперегонки по тундре везде и постоянно. Так, когда в пургу, мою мать везли на упряжке к больному, возница давал инструкции:" Упадешь (с упряжки), лежи! Другой поедет, подбирать будет." Процесс был отлажен и укатан... Северные воспоминания обрываются неожиданно. Я заснул, а проснулся уже в столице первоклашкой. Именно с меня тогдашнего срисовали портрет вождя мирового пролетариата в детстве, а затем увековечили в металле октябрятской звёздочки. Эдакий беленький наивный ангелок с грустным взглядом пожившего ангела. Одним из сильнейших впечатлений того периода были многочисленные плакаты на улицах столицы, где мускулистый негр разрывал цепи колониализма. Я очень сочувствовал чернокожим братьям в их борьбе с "Канализаторами" и, свято уверовав в фантастическую силу человека другого цвета, не пропускал на улице ни одного из плакатных Геркулесов.Завидев представителя борцов на улице, подбегал к нему и, замирая от восхищения, произносил: "ЗДРАВСТВУЙТЕ!". Чернокожие Геркулесы разного телосложения, часто тщедушного, сначала с испугом смотрели на городского сумасшедшего мальчика с внешностью ребёнка их колониальных хозяев, а потом привыкли и уже не дергались от неожиданности. Улыбались. В стране победившего интернационализма таких мальчиков было почему-то немного.Даже не смотря на усиленную уличную пропаганду. Так и рос. Положительный во всех отношениях, но любимый и уважаемый всеми, включая дворовых хулиганов. НЕ ХОДИТЕ, ДЕТИ, В АФРИКУ ГУЛЯТЬ Мир открылся, и в широко распахнутые двери вломились неограниченные возможности. В городе Киеве более десяти лет жил темнокожий украинец, урожденный племянник очередного Президента одной из стран Западной Африки. Тогда ещё было не очень известно, что Президенты на Африканском континенте меняются по два раза в день, а племянников у них, как у племенного жеребца на конном заводе. С таким племянником и карты в руки! Собралась команда энтузиастов. Кто- то взял на себя решение проблем углубления рек далёкой страны.Кто-то решил, что её необходимо опоясать телекоммуникациями. Некоторые ухватились за идею иссечения рельефа роскошными дорогами. Я вылетел со своим приятелем на день позже основной группы. Столичный аэропорт встретил нас горячим влажным воздухом, пропитанным дымком от многочисленных барбекью, с которыми имел удовольствие познакомиться поближе, но позже. И всё.Больше ничем. Нас не встретили. Рельеф страны ещё не был иссечён автобанами, поэтому встречающие застряли в банальной пробке. И вот стоим мы как два тополя на Плющихе без третьего, два анонимных пока благодетеля, и неведомо прохожим, какая мы для них надежда и счастье. Не чувствуют, что радость процветания не за горами. Стоим.Площадь перед входом в аэропорт опустела. Ждём. Подъезжает полицейская машина. Приглашает широким жестом разместиться в её салоне. Садимся, едем. Пункт назначения- полицейский околоток. Маленькая комнатка. Половину пространства стола занимает неимоверной толщины книга. Никаких компьютеров. Только строгость чернокожего стража порядка. - Зачем приехали? Странный вопрос. Начинаю объяснять. Понимаю, что объясняю сам себе... Полицейская строгость что-то пишет в толстенной книге. И с постоянством капающего крана задаёт один и тот же вопрос – Зачем приехали? Друг, не говорящий ни на каком языке, кроме русского, в ужасе отхлебывает прямо из бутылки коньяк, купленный в Duty Free. Начинает забывать и единственный доступный ему язык. Проходят два часа. Коньяк на донышке, вопрос тот же. Друг ментально уже на исторической Родине. Я куражусь, но в груди давит. Достаю сильнейшие ментоловые сосучки, снимающие сердечные спазмы. До сердца пока не дошло, но горло уже ободрано и полыхает огнём. Полицейского внезапно заинтересовал другой вопрос...Предлагаю кусочек счастья и ему. Не разводит китайских церемоний и засовывает за щеку горсть термоядерного снадобья. Зрачки исчезают. Вместо них вижу только белки глаз, слышу сап, переходящий в гогот.Видимо, на чернокожих братьев ментол воздействует как-то по- другому. Страж порядка обнимает меня и отпускает нас на все четыре жаркие стороны. Ничего я не понял. До сих пор не разобрался. Добираемся до гостиницы, где нас ждут такие же, анонимные пока, благодетели. Завтра в путь. Нас ждет сам Президент. Едем в столицу. Не далеко. Каких-то 800 км по джунглям. Утром набиваемся в машину, похожую на Пежо, с отключенным спидометром (это такая местная традиция ). В путь! Нечего сказать – сказка! Едем через джунгли. По краям дороги термитники высотой с великана, деревни с практически голым населением, прикрывающим наготу несколькими мазками красной глины. Привыкаем. Но кушать хочется. И очень. - Скоро Русская Деревня. Там и поедим. Ура! Борщ или горячие щи, котлеты с пюре. И компот, компот, компот. Много компота. Слюна выделяется, воображение рисует гастрономические картинки одну краше другой. За первой линией термитников вырастают трубы металлургического комбината, построенного еще при советской власти руками интернациональной помощи. Значит, и деревня рядом! Русская! Показались коттеджи. На максимальной скорости приближаемся к заветной цели. Кто сказал, что мечта не может быть материальной? Два темнокожих человека, уже отмытых от глины, выскакивают на дорогу и яростно-приветливо размахивают руками, что- то выкрикивая. Прелесть какая! Мы почти дома... Останавливаемся. Прислушиваемся... - Е.. твою мать! Пошел на х...! - счастливо улыбаясь, приветствуют встречающие. Деревня давно опустела, а эти двое всё ждали и ждали белого человека, сохраняя его очаг и язык. Вернее, то, что удалось сохранить... Ха, борщ...Попили воды из своей же бутылки. Один не удержался и в голодном параксизме съел нечто под маркой говядины. Говядина в местном исполнении напоминала белую подошву поношенного ботинка с картины Ван Гога. Следующий день мы провели в больнице под открытым небом, где гурмана истязали инъекциями от отравления. Выжил. Останавливились мы на вилле министра экономики. Кажется, так. Впрочем, там было сразу два министра. Различались они только жёнами. У одного постарше и похудее, у другого помоложе и потолще. Роскошная мебель времён английского колониального ига с местным колоритом в виде грязи и обшарпанности. Пытаемся вести переговоры. Любое предложение высокая комиссия встречает одобрительными кивками и чмокающими в знак согласия губами. Единодушие запивается пивом. И снова кивки и чмоки. Итоговую точку дебатам ставит темнокожий украинец. Мы делаем всё, что запланировали, другая сторона получает деньги. Сейчас, прямо за столом переговоров. Понял...Не дурак... Деловую активность проявляет только жена министра. Та, что помоложе и потолще. Подводит к окну, показывает жёлтую лужу, заявляет, что это озеро. И она разрешает нам построить здесь казино мирового уровня. А за это хочет 50% от доходов.Изобразив заинтересованность, спрашиваем про архитектурный проект. - Конечно!-городо говорит госпожа министерша и торжественно вносит лист ватмана. Проект. Архитектором лет 5-6 от роду цветными карандашами нарисовано голубое озеро, жёлтый песок. Домик... Завтра встреча с Президентом... Время есть посетить Местный Бродвей. Сплошные ряды мангалов и проституток. Идём сквозь строй. Мясо жарится и источает удушливый запах. Столы завалены странными тушками неведомых животных, похожих на больших крыс с остатками шерсти на хвостах. Товарный знак качества. Чтобы без подлога.Товар лицом, вернее, хвостом. Встреча с Президентом заняла не более часа. Назревает очередной переворот, и Президент профланирует перед нами во всем величии свой массы и красоте национальных одежд. Показ президентских мод призван вселить оптимизм в верный Президенту электорат. Занял 15 минут от выделенного на визит времени. Облагодетельствовать страну в целом пока не удалось, поэтому решили мы с другом облагодетельствовать одну конкретно взятую личность. Получил я однажды одно интересное и загадочное письмо.Оказывается, в этой стране мается вдова какого-то бывшего диктатора.И в секретном месте запрятаны огроменные деньги. Просит помощи, да еще и за нескромное вознаграждение. Смешно, но интересно. Проверим. Звоню по указанному телефону. Приезжает вдова с сиротой. Сыночка под два метра ростом, оставленный в нежном возрасте безвременно почившим папенькой. Марафон улыбок. Съедают наш ужин. Не жалко для вдовы с сиротой. Вывезут деньги, вернут.Сыночку накормит, и сама отъестся. Хотя, комплекция у нее и так внушительная. На следующий день едем в секретное место смотреть на богатство. Секретное место располагается в пригороде в доме без стекол, который вдова упорно называет виллой. В центре комнате стоит сундук. Открываем. Вау! Пачки любимого размера, нежно укутанные полиэтиленом. Срываем покров с одной из пачек. Чёрные бумажки. Чёрный континент, чёрные деньги... А вот и чёрные метки Билли Бонса. Где сокровища? - Сволочь, - блажит вдова,- Он мне закрашенные деньги оставил, хоть и настоящие! Это она об убиенном муже-диктаторе. Вдова беснуется в непосильном горе, мы помочь не стремимся. Открывается дверь. на виллу убивающейся вдовы влетает тётенька в английском костюме. Фифочка такая, из местных. Выпрыгивает, как чёртик из табакерки, и, главное, вовремя. Видит сундук, переходит на колоратурное сопрано. Ария сотрудника министерства финансов и полиции одновременно. Просто рвет от негодования на себе волосы толщиной с проволоку в порыве творческого экстаза. Дыхание заканчивается, переходит на человеческий язык, предложив решить нашу проблему за приличный гонорар.Не покидая стен виллы. Не вмешиваюсь. Наблюдаю. Берет несколько черных купюр, достает бутылку со странной жидкостью и моет предполагаемые деньги. О, чудо! Черные метки превращаются в зелёные доллары. Говорит, что нужно очень много такой жидкости. Стоит очень дорого. Мы, мол, должны ее купить. А где, знает только она. Беру без спроса отмытые бумажки, якобы для проверки. У вдовы с сиротой и представительницы отмывочного министерства шок. Обещаю...А что делать? Нужно ведь домой вернуться. Фокус фокусом, но пора и честь знать. Доллары, кстати, оказались настоящими. Уж и не знаю, как мафия их списала. Под какую статью. В предпоследний день нашего пребывания в этой стране неограниченных возможностей – переворот. Очередной. Мой друг наелся таблеток от малярии, запивая их джином. Смесь почище наркотика. Сидит в номере, смотрит на дверь и дрожит. Видит в ручке моего чемодана декоративный компас. Предлагает выдрать его и идти через джунгли босиком к родной границе. В Амстердаме хочется целовать землю Родины , хотя до неё еще далеко... ПРОДОЛЖЕНИЕ НАЧАЛА Я с родителями жил в центре столицы в огромном доме, который назывался Общежитием Аспирантов и Клинических Ординаторов АМНСССР. Мне ужасно нравилось произносить название полностью, включая аббривеатуру. У нас была роскошная комната метров в двенадцать метров, в которой было всё, необходимое для шикарной жизни. Две кровати и два стола. В общем коридоре находилась ванная комната и туалет. Причём, на каждом этаже для всех аспирантов по целых три помещения индивидуальной санобработки. Общая кухня убивала на пороге смешанным интернациональным ароматом. Аспирант дядя Канияб, как шаман, священнодействовал с пловом в огромном котле. Китайские аспиранты тоже что-то колдовали, добавляя по вкусу всё, что шевелится и ловится, но в один день внезапно пропали сразу все, оставив огромную библиотеку иероглифов и бюсты Великого Кормчего. Вьетнамские товарищи жарили душистую селедку в чайниках, и тогда остальные аспиранты на кухне предпочитали не появляться. Убивали желудки сухим пайком. Мы, дети Общежития, всех жильцов называли Аспериками. Первым потрясением в жизни у меня был тот факт, что лысый дядечка с носом-картошкой, которого называли только уважительно, с придыханием по имени отчеству, и портреты которого были везде, в один день стал персонажем анекдотов. Ясно было, что в газетах пишут только Правду. Так как понимать? Вчера одна Правда, а сегодня совсем другая и тоже Правда? Год был для нашей семьи очень важным. Мы с родителями Вступали. Я в пионеры, досрочно, как отличник, а они в Жилищный Кооператив. Я давал клятву в Мавзолее под присмотром вечно прищуренного Вождя, а они ездили куда то.Но тоже под присмотром... Как оказалось потом, вступать в пионеры в склепе былo большой честью только для самых достойных. В Жилищный Кооператив вступали тоже только лучшие. В качестве награждённых. Однажды дом охватила паника. Потерялся ордер на квартиру. Я не знал точно, что это такое. Орден знал. У деда орденов было много, медалей тоже хватало. Я, приезжая к ним летом еще дошкольником, цеплял себе на пижаму всё это заслуженное дедом великолепие, пришивал погоны и в таком виде даже спал. В тот период мечтал быть офицером. Но не старше капитана, чтобы оставаться молодым. Представлял себя в блестящих сапогах... Потом хотел быть археологом, астрономом, но никогда космонавтом, вопреки общим представлениям. Так вот, ордер. В его поисках дом был перерыт вверх дном. Отец уже готовился вскрывать пол, когда на столе обнаружили выцветшую бумажку, которая ордером и оказалась. Она выцвела на солнце, пока её искали. Была голубой, а стала белой.Мимикрировалась зачем-то. Я не мог понять, какой смысл переезжать из такого фантастически приятного и родного места, как общежитие, в какой-то непонятный жилищный кооператив. Но это день настал... Ближнее подмосковье, где родители вступили в кооператив, встретило нас простором полей, в необозримости которых стояли три новенькие беленькие хрущевки. В одной из них мы и поселились с королевским размахом двухкомнатной квартиры. Я быстро привык и полюбил новую жизнь.Квартира... Размерами уступающая, разве только, бескрайности Русской Равнины в моём детском восприятии. Из мебели два надувных матраса, холодильник и мое кресло-кровать. Простор!Мухам, правда, было тесновато, зато раздолье для стрельбы из лука. В окнах- поля, сады, а за ними здание Московского Университета. По ночам его подсвечивали прожекторы. Просто хрустальный замок.Сказка. Правда от автобуса нужно было добираться пешком минут сорок через поле, чтобы попасть в свой хрущёвский терем, зато какая красота! Только зимой трудновато.Но на то она и красота, чтобы требовать некоторых жертв. Меня определили в местную деревенскую школу. Как раз в первый день моего пребывания в ней прорвало канализацию. В класс заходили по скамейкам, чтобы ноги не замочить. "Второгодник из города..."- зашептали в классе при моём появлении. моё недоумение быстро развеялось. Я-то был уже пионером, а они пока беспартийными октябрятами с моим изображением в звёздочках. Ах, какие это были годы! Из наших деревенских потом вышли в люди основоположники новой экономики. Но об этом потом.Может быть... ДОМ НА СВАЯХ Самолет КЛМ уносит меня из Амстердама в неизвестность под названием Фри Таун. Вольный Город -столица страны с загадочным и красивым названием Сьерра- Леоне. Уже сидя в кресле, я почувствовал холодок в ногах. Куда я лечу? А главное, зачем? за бортом самолёта время смутное, но полное искушений. В самолете публика разная, но в основном чернокожая. Вот бы меня сюда в детстве! Поздоровался бы с каждым! Лечу на разведку. Страна алмазных копий и , следовательно, больших денег. Чем чёрт не шутит! Будь, что будет! Пролетаем над Сахарой. Фантастический вид – бесконечные пески, барханы. И кажется, что конца им не будет. Но, оказывается, всё рано или поздно заканчивается.И песчаная беспредельность тоже. А вот и извилистые жёлтые реки, рассекающие бурную зелень африканского континента. Так вот ты какая – Африка! Идем на посадку. Меня никто не ждет. Знаю только, что вСвободной столице есть одна приличная гостиница, в которой можно найти белого человека. Белый человек чудом, хоть и черным, переместился сюда из Москвы. Собственно, даже и не из Москвы, а с бизнес- Олимпа. Преуспевающий кооператор быстро вознесся на божественную гору, и так же быстро и сокрушительно с него упал. Теперь стал африканцем. С африканской женой и африканским же английским. Уже на трапе почувствовал, что нырнул в воду прямо в одежде. Тропическая влажность. Предстоит еще перелететь залив, отделяющий аэропорт от самого города. Полетим на вертолете. Знакомые контуры... Бог мой! Да это же старенькие "Ми". Летчики говорят на чистом русском, обильно сдабривая его украинским акцентом. Скорее, получется именно украинский с русскими вставками. Свои...Здесь все, что не местное воспринимается, как родное. Летим...Такое впечатление, что на летательном аппарате из фильма "Кин-Дза-Дза". Не удивлюсь, если от нашего пепелаца отвалится цапа или гравицапа. Все гремит и трясется. Пассажиры сидят вдоль бортов в легком напряжении. В середине кабины лежат наши чемоданы. Не понятно, как этот аппарат летает.Не иначе, с Божьей помощью и, благодаря упоминанию чьей-то матери. Кстати, забегая вперед, это оказался последний рейс летательного таза. Он таки разбился. Всё! Я в свободном городе вольных чернокожих каменщиков. Добираюсь до гостиницы, нахожу белого человека, которого местные уважительно называют Доктор Андрей. Он, конечно, не доктор, но так уж выражается сверхпочтение в этой стране. Размещаюсь в скромном номере- люкс. Удушающий запах химикатов против паразитов, исходящий от шариков, разбросанных по полу... - Где тут у вас алмазы, Андрей? - Видишь этого официанта с одной рукой? Он как раз был в этом бизнесе, пока ему не отрубили руку. Многим и животы вспороли. Здесь так. Такой это бизнес. - Понятно.И всё же? Ведь я уже тут. Да и вертолетом лелеть было не так уж безопасно. - Дело хозяйское.Я предупредил. Нужна лицензия, а у тебя ее нет. Вечером за мной заезжает машина, в которой можно узнать контуры мерседеса. Два человека в тюрбанах и длинных халатах приглашают меня в машину. Едем смотреть товар. Если поймают за этой процедурой, в лучшем случае- тюрьма. В худшем – полное забвение... Деревня Грёз напоминает кадры из фильмов фабрики Грёз. Нагромождение убогих грязных хижин, в одной из которых мне на стол высыпали алмазный мусор. Советуют купить немедленно. А то... Пришлось сослаться на внезапное и очень важное совещание с боссом... В гостинице меня встретили, как чудом ожившее божество. С трепетом и почтением. На следующий день ко мне приехала делегация во главе с местным вождем по сравнению с которым бегемот – индусский аскет. Свита подобострастно заглядывала ему в глаза, а он потрясал закрытой склянкой с явными стекляшками, выдаваемые за алмазы. Они сохранились у него, как дар предков. Видимо, именно этими стекляшками с его пращурами расплачивались первые белые колонизаторы. Стекляшки представляли собой историческую ценность. Но ни историком, ни коллекционером я не был. Что я и доказал кое-как бегемотообразному любителю стекла. Завтра выходной. Все белые едут в ресторан на берегу океана в 30-ти км от города. Меня, как белого, берут с собой. Ресторан -пара навесов на берегу океана забвения с ослепительно белым пляжем. Меню – фантастика. Лобстеры и крабы по цене пачки сигарет. - Всё есть? Можно заказывать? - Заказывать можно. Ничего нет, но сейчас будет. По сигналу хозяина один из чернокожих работников ныряет в океан и через несколько минут заказанный изыск уже на кухне. Хозяин – белый, итальянец лет семидесяти, загорелый и крепкий, как дуб. Разговорились... Какими судьбами? Как вообще? - Все было. Все оставил. На жизнь хватает. Владел сетью ресторанов и уже устал жить. Взал у жизни последний шанс. Дом? - А вот он, домик на сваях, покрытый пальмовыми листьями. - Там на втором этаже, под крышей, я впервые счастлив.... Я уезжал из Фри Тауна совершенно уверенным, что нашёл здесь что-то очень важное. Алмазы? Причем тут алмазы... ПОДРАНОК. "Счастливое" время. Прыщавый "юноша бледный со взором лучистым"...Переходный возраст. Откуда и куда переходим? Я- урод...Куда уж тут переходить? Тупик. Был замечательным мальчиком, а стал монстром. Только об этом никто не знает. И знать не должен. Такие, как я, не должны жить.Осталось мне немного. Скоро перестану засорять землю своим присутствием. Происходит что-то жуткое! Мне все время в голову приходят ужасные мысли о женщинах. Такого не может быть. Так не бывает. Грязь какая! Книжки начал смотреть по медицине. Может, отыщу еще случаи подобного морального уродства. Может, не я один такой.Нет, только расстройства. Причем половые. Не мой случай. Я- урод. Мой случай даже в медицине не описан. Я точно болен неизлечимой болезнью. Свою болезнь в медицинских книжках не нашёл, но нашел еще кучу других.Проверил симптомы, обнаружил у себя... Смотрю на себя в зеркало.Стопроцентная обезьяна. Нет, обезьяна красивее. Может, и не жить совсем? Взять и умереть. Только родителей жалко. Будут горевать. Я попробую пока пожить, но у меня всегда есть возможность это прекратить. Правда, я не решил каким способом. Можно уехать в тайгу и там пропасть. Я ведь природу люблю. Начинаю представлять себе, что я в тайге. Уже приехал. Красота- то какая! А вот и деревянный домик на берегу озера.Это мой дом. Там живу я. Один с собаками. Я- писатель в свитере с воротником под горло, с бородой и трубкой в зубах.Моё отражение в зеркале очень напоминает чёрно-белый портрет Хемингуэя в его же книге... В перерывах между писанием режу по дереву.Вон на полках в моём доме коллекции моих деревяшек. Хожу на охоту. Нет, на рыбалку лучше. Я охоту не люблю. Жалко зверей. И умирать рашотелось. Поживу, ладно...Как будет, так и будет. Я самый младший в классе математической школы. Все мои одноклассники уже мужики со щетинкой на щеках или хотя бы густым пухом. А я? Пушок под носом , да росточком самой маленькой девчонке носом до груди едва достаю. Правда папа мой пушок называет усами. Говорят, что если сбрить первый пух, начнут расти настоящие. Сбриваю...Здравствуй, папа! -Что ты наделал?! Ты теперь похож на гермафродита! Этого мне только не хватало. Моральный урод, да еще и этот, герма... Стесняюсь идти в школу. Теперь все увидят, что я- существо неопределённого пола. На уроке физической культуры ( о, как! звучит, как для атлетов греческих, а я...) стою в шеренге местных многоборцев и прикрываю лицо руками. - У тебя что, зуб болит? Мужественно опускаю руки и показываю свое обезображенное лицо. - Вы, что, не видите? Я усы сбрил! - А что, они были? Или ты такую отмазку от занятий придумал? Ура!!! Случилось! У меня появился щенок овчарки. Сбылись практически все мечты. Коллекции фотографий собак материализовались в комочке шерсти, так сладко пахнущем молочком и непередаваемым щенячим ароматом.Псинка мой! Ему уже два месяца. Уши болтаются двумя лопухами. Пьяные ушки и мокрый кожаный нос. Глаза озорные. Сорванец и самый лучший дурень на свете. На улице подходит дядька с выцветшими глазами и перебитым носом. Пощёлкал языком и спросил, покачиваясь: - Нож берет? А за горло может схватить? - Нож...? За горло...? Я представил своего пушистого друга , хватающего в прыжке преступника за руку с занесенным ножом, а потом за горло... - Нет, пока не берет,- не уверенно сказал я. -Будет!-безапелляционно заявила выцветшеглазая личность. И пошёл дальше, нежно покачиваясь в воображемом гамаке. На уроке литературы сочинение на свободную тему "Твои увлечения". Я увлекаюсь своей собакой. Больше ничем. Игру на пианино ненавижу. Хотел лабать на гитаре, а дедушка посчитал, что это я от скромности. Подарил пианино. Теперь страдаю. А с собакой хожу в лес. Гуляю долго. В лесу мне хорошо. В лесу я как дома. Спокойно и радостно. Мы кувыркаемся в траве, купаемся в озере. Самые близкие друзья и абсолютная любовь соединяет нас. Не поводок. Я ухожу в мир своих добрых фантазий. Глотаю капли мороший мыслей, как микстуру от собственного уродства. И даже математика становится ясной и понятной, и даже немного любимой. Мне уже шестнадцать, а я ещё не умер. Может, и не умру так быстро. Может, всё не так страшно. Может, не такой уж я и урод. Не совсем моральный и совсем не физический. Переход я свой закончил. Даже не заметил, как и когда. Начинается взрослая жизнь. ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ? Масса мыслей...Но не блуждающих, когда думаешь обо все сразу и в то же время ни о чем. Почему и зачем эти картинки прошлой жизни? Как я в них попал? Что ты хочешь? Положа руку на сердце – чего я хотел? Про ХОЧУ уже не говорю. Скоро всё кончится. Какой смысл про ХОЧУ... Не знаю...Наверное, что-то хотел. Попробую методом "от противного". Огромную виллу с бассейном и прислугой? Нет. Наскучило бы через месяц одному. Быть финансовым магнатом и жить в самолетах, окруженный голливудскими красотками? Нет. Представил себя обрюзгшим и усталым. Какие уж тут красотки... А потеряй я капиталы, останусь один, как перст. Быть мачо мускулистым в шелковом халате и в феске, рассеяно поглядывающим на восторженных поклонниц? Нет, не то. Надоест. И если мышцы подряблеют... Учёным. Великим. Возможно, Лауреатом самых важных премий? В каких науках? Для этого нужны способности. А я не знаю есть ли они у меня, а если есть, то к чему? Космонавтом точно нет. Политиком? Грязная сфера. Не мое. Ну не знаю я! А хотел ли вообще? Ну, да! Щенка очень хотел и был счастлив, когда он у меня появился. Родная душа. Влюбился. Был счастлив. Когда дети родились, был счастлив. На даче, на природе, был счастлив. Почему же я оказался здесь, на краю? Ведь у меня есть и собака, и жена, и дети. Дача всегда ждет... Может быть, я- не Такой? Может быть, что- то во мне не так? Скорей всего.Но что? Я так и не понял. И уже не пойму. Скоро все кончится. Чего мне не хватало в жизни? Были проблемы. Какие? Не помню уже. Помню, что были. Помню, что казались неразрешимыми. Но какие конкретно, уже не помню. Как-то сами собой решились. Спина болит. Затекла... Читал, что боли в спине – результат страхов от неизвестности и тяжести ответственности. Всё от плохих мыслей. Неужели, правда? А если правда, то как я этого раньше не понимал? Почему только сейчас, на краю ...Если бы раньше...Hе сидел бы здесь, на краю бездны. Как теперь проверишь? Поздно... Итальянец, владелец забегаловки под названием ресторан на берегу лазурного океана в Сьерра Леоне? Может человек быть счастлив просто так? Что он говорил? Ах, да! У него было всё, и он устал от жизни, а сейчас, в своей хижине на сваях он впервые счастлив. В свои семьдесят с гаком. Я помню его глаза. В них было желание жизни. Я понял. ХОЧУ ХОТЕТЬ. ХОЧУ ХОТЕТЬ. Легко сказать, хочу хотеть. Мало ли кто что хочет. А как? Этому можно было научиться? Одни вопросы. Без ответов. Скоро я сорвусь. Придется с собакой гулять жене и сыну. А собаченция моя не поймет, наверное, куда я пропал. Будет думать, что предал. Неужели будет так думать!? Ведь она всегда знала и чувствовала, что со мной происходит. Знала, когда вернусь домой. Чувствовала, когда болен, в каком настроении. Просто экстрасенс. А еще говорят, что у животных нет души. Глупости какие! Это у многих людей ее нет, вернее, она есть, но душонка. Так, для комплекта. Ну вот! Уже и о душе... Правильно говорят, что надо и о душе подумать. Очевидно, время пришло. Столько прожил, а не знаю толко что такое душа. Знаю только, что о ней перед концом советуют подумать. Что же у меня радоволось, душа или тело? Тело, вроде, тоже. Только спина болит. Может, быть душа? Значит, лечить нужно было душу. Получается, что так. А как? Ее таблетками и спортзалом не вылечишь. Это для тела. И не видно её. Только ощущаешь, когда болит или радуется. У итальянца она сначала болела в молодом теле, а потом радовалась в пожилой оболочке. Интересно, что он делает вечерами в своей хижине на сваях? Чему радуется? Ведь не деньгам же. У него в Италии их было гораздо больше. Может быть, вспоминает свою жизнь? Помню, как он радовался нашей радости, когда мы гостили у него. Может быть, он сидит вечерами и пишет о том, как пришел к своему ХОЧУ? И хочет поделиться своим опытом с другими, чтобы и другие почувствовали, что такое ХОТЕТЬ. Я тоже так ХОЧУ. ХОЧУ. Ещё в то время, когда на столичных улицах я пожимал руку чернокожим борцам с ненавистным колониальным игом, на параллельных улицах тележурналист приставал к прохожим со стандартным вопросом: "Чего бы Вы хотели в жизни?". Дрессированные советские трудящиеся дружно отвечали:"Мира во всём мире! Лишь бы войны не было!" А до моего рождения отвечали не только тележурналистам, которых, к слову и не было тогда, а везде и повсюду: "Я хочу, чтобы Великий Вождь жил вечно!" Чуть позже кто-то иногда в стандартные ответы вносил личную нотку:"" Хочу, чтобы мои близкие не болели!" Ответы понятны и объяснимы. А для себя лично? Хочу быть самодостаточным ( это как?), богатым и счастливым. Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Но и в том, и в другом случае хочу быть счастливым. Богатых сегодня навалом, а вот счастливых – тонкий слой. По данным жёлтой прессы этот вывод напрашивается, если анализировать хроники женидьб и разводов звезд и прочих "известностей" сегодняшнего мира. Здоровье всё-таки можно иногда купить за деньги, а счастье - нет. Все есть у людей: и деньги, и известность, а в душе- мрак. Встречаются телами и кошельками, души...Либо нет, либо где-то в разных местах, не вместе.Таких- большинство. Что вижу, то и знаю, тем и существую. Таких толстый слой. Как жир на обрюзгшем теле. Не хочу быть частью толстого слоя. Хочу быть тонкой прослойкой с обнажёнными нервами и горящими глазами. Хочу, чтобы рядом всегда была родная душа с такими же лучистыми глазами. Хочу... ПРЫЖОК Еще не упал, но страха уже нет. Спокойствие.И какая-то странная радость . надо было оказаться на краю, чтобы прекратить бег от себя и задуматься. Сейчас бы жить да жить с этим ощущением.Но... - Ты обедать будешь? Тебя ждать? Или поспишь ещё? - Буду, - машинально отвечаю и открываю глаза. Смотрю вниз. Тапочки.Собака свернулась калачиком. Я на диване.Правда, на самом краешке...