1 Нет ничего прекраснее Любви И превосходнее, на том и этом свете, Где лишь Она и в спросе и в ответе За ангелов и души на крови. Всё сущее должно петь гимн Любви За жизнь в Её животворящем свете, За то, что нам, кто за грехи в ответе, Спасает жизнь, став Спасом на крови. Нет ничего желаннее на свете, Чем слышать, от любимых нам, в ответе Признание о вечной к нам любви; Но для души мятежной, на крови, Покоя не найти на этом свете, А лишь на том – в Божественной Любви! 2 Ты в каждом от рождения царишь, Но лишь святой стал подданным в охоту, Блажен и тот, кто стал ним и не слёту И Ты, не опаляя, в нём горишь! Ты в человеке небеса творишь И все дела с Тобой сродни полёту! Не умаляешься Ты ни на йоту, Хотя в нём часто от стыда горишь, Когда стаёт он медью тщезвенящей И не растёт Тобою вширь и ввысь, Когда в своих глазах до неба вырос И не приходит даже ему мысль Воспользоваться даром, состоящим В двух ипостасях – агапе и эрос. 3 Блаженнее давать, чем принимать! И ныне в меркантильную эпоху Спасать от голода чужую кроху Блаженнее, чем деньги собирать! Блажен, решивший Богу подражать, Готов взойти за ближних на Голгофу, Прожить за них любую катастрофу, Блажен, кто жизнь за них готов отдать! Блажен, имение раздавший нищим; Блажен, сумевший друга не предать; Блажен, живущий не одной лишь пищей! Блажен, привыкший правдой побеждать; Блажен, кто проигравшему не свищет… Блажен, кто агапе возмог подъять! 4 А я, на жаль, не можу похвалитись Великою любов'ю до усіх, Бо та,що мав, то лиш крізь сльози сміх, Якщо очима Бога подивитись. А від тоді, як розпочав молитись, Вона перетворилася на гріх, Бо до тепер від вад своїх усіх Я не зумів належно відхреститись. Хоча я свого нею не шукав, Але й себе я нею не віддав, То чи знайду до кого прихилитись. Якби надії міцної не мав І віри в милосердя, що Бог дав, То і не мав би прав перехреститись. 5 До агапе так мало кто дорос И многим верный эрос труден очень, Найдётся ль в этом деле непорочен?– Почти что риторический вопрос При этой жизни – бесконечный кросс, В которой дни порой темнее ночи С желанием закрыть навечно очи И не досуг решать такой вопрос – Как в эросе покончить с тем притворством, Что как вулкан пылает только до, Чтоб после стать обыденным партнёрством, Поддерживая в норме либидо, Как в агапе не иссякать упорством, Чтоб устоять пред будущим Судом? 6 Анатомированьем заниматься, Когда известна истина давно, – По меньшей мере, глупо и смешно. Ну, разве, чтоб процессом наслаждаться. А образно в чужом белье копаться, Снимать своё, чтоб сняться без- в кино, То, несомненно, стыдно и грешно. Особенно, чтоб, глядя, наслаждаться. А с помощью библейского стиха Анатомированьем заниматься, Чтоб пристально в своей душе копаться И очищать от смертного греха, – Полезней чем утехам предаваться И ними на погибель наслаждаться. 7 Представить небо смертным не дано, Зато дано нам слово небесами И разум отягчённый телесами, Но со способностью принять зерно, Что в виде слова нам с небес дано Растить в душе усердными трудами, Снимать плоды духовными страдами, Когда разумно укоренено. Тогда душа, сама созрев с годами, Исполнившись духовными плодами, Оставит тело – бренное зерно И будет ей как ангелам дано – Жить вечно в состоянии сверхпраздном, Как в телесах жила лишь миг оргазмом. 8 Записывает совесть нашу жизнь От первых вздохов и до самой тризны, Чтоб стать страницей книги вечной Жизни Божественной истории без тризн. В ту Жизнь войдёт достойный белых риз, Чьи помыслы чисты и не капризны, Кто чтит и любит святости белизны И терпеливо сносит мой каприз; И тот, кто любит, как себя, всех ближних, Предотвращая их духовный криз, Спасает от беды и вечной тризны; Войдёт и тот, кто не плюёт на нижних, Кто проигравшим дал совет, как приз, И молится за всех о вечной Жизни. 9 Наш ум лукаво искони юлит И извивается в обмане змеем, Любое зло ним оправдать умеем, Хотя нам совесть жить добром велит. Но мы не замечаем с ней конфликт, Ментально ускоряемся и злеем И думаем, – коль скоро мы умнеем, То наша суть то – ум, суть змей-реликт. Лишь осознав, что наша суть то – образ Духовной сущности её Творца, Ум перестанет быть подобным кобрам, А станет разумом духовного лица И сотворцом души, подобной в добром До троической сущности Творца. 10 Пленил лукавый множество мужчин И продал в рабство Вакху и маммоне, Чтоб в том ментальном для рабов загоне Забыли Бога и высокий чин. Теперь им Богом алкогольный джин И образы, что на зелёном фоне, Блатной шансон на бесовском жаргоне И катафалк, что им за лимузин. Осталось верных только десятина, Кто не унизил свой высокий чин Наместника Божественного чина, Как всеглава, священник, семьянин; А женская в остатке половина – Чин соглавы для этих половин. 11 Представить пекло смертному дано – Ведь впав в грехи и став себе врагами Мы по подобию злообраза с рогами Идём кругами зла его на дно. В озлобленной душе всегда темно, Не сознаёт, куда бредёт кругами, Считает встречных кровными врагами, Стараясь затащить и их на дно; И даже пред исподними вратами Не хочет зло изгнать с души постами, Идя под тяжестью его на дно, Где будет ей как бесам суждено – Быть вечно в состоянии ужасном, Как в теле быв лишь миг в стыде фугасном. 12 Вот если бы все люди просветлели И приняли всеобщий манифест, Вписав в него Евангелия текст, И стали жить в его Любви на деле, Тогда бы люди в добром преуспели И жизнь была бы словно райский фест. Тогда бы тяжких испытаний тест Не омрачал бы жизнь Земной артели. Но ту Любовь отправили на крест, Поэтому в страстях лишь преуспели, Теперь – куда ни посмотри окрест – Людей полно, а души опустели И правит зло свой преисподний фест. Любовь же – распинаем на постели.