Виктор Толстых 1960-й год, пещера и два спелеолога. Он и она - молодые, красивые. - А говорили, что в Балтийском кристаллическом щите пещер нет. - Есть, но их мало и все неглубокие. Они стояли перед отверстием, которое обнаружили, исследуя подземные сооружения времен второй мировой войны. После долгого блуждания по сырым мрачным лабиринтам, они обнаружили хорошо замаскированную стальную дверь и с большим трудом сумели ее открыть. За дверью обнаружилось помещение - естественная пещера, наполовину заваленная хламом. Шкафы, столы, стулья в приличном состоянии были свалены как попало. Это выглядело немного странным, учитывая хваленую немецкую склонность к порядку везде и во всем. Спелеологи уже хотели покинуть помещение, но на выходе почувствовали слабое дуновение сквозняка. - Там может быть выход наружу. - Сказала женщина. - Да, но, похоже, что его забаррикадировали. – Согласился мужчина. Прочистив проход в баррикаде, они обнаружили, что пещера продолжается вглубь довольно далеко. Ее происхождение было совершенно непонятным, по крайней мере, это точно не была карстовая пещера, образованная потоками подземных вод. Это также не была пещера, образованная в результате смещения пород, обвала или в результате других естественных причин. Больше всего она напоминала большую нору в скальной породе, достаточно большую, чтобы можно было идти по ней в полный рост. - Неужели ее немцы выдолбили? – Изумленным голосом воскликнул мужчина. - Слишком гладкие стены, не видно следов инструмента. - Сказала женщина и провела рукой по стене. – Очень похоже на нору… - Фу, склизь какая-то. – Отдернула она руку. Ход вел вглубь горы и полого вниз. Они шли в связке. Мужчина поскользнулся и сорвался первым. Скользил вниз, пытаясь ухватиться за что-нибудь пальцами, но ухватиться было не за что. Связывающая их веревка не дала удержаться женщине, и они оба с криками рухнули вниз в широкий провал, которым заканчивалась нора. * * * - Виктор привет, это Коля звонит - Помнишь такого? - Еще бы... - Я узнал знакомый голос, - Кока, какими судьбами? Где ты сейчас? Мой старый знакомый Николай, с которым мы много лет проработали в научно-исследовательском институте, в молодости среди друзей имел прозвище Кока. С тех пор много воды утекло, он уже давно перебрался в США, работал в престижном Стенфордском университете и у него, как говорят, всё было в шоколаде. Но для нас он по-прежнему был старый друг Кока. - Да... как тебе сказать... Помнишь, ты делал программу для наших сейсмиков? - Начал он в своем обычном стиле, без предисловий и без традиционных «как жена, как дети?». - Для Кольской Сверхглубокой? – Тут же догадался я. - Визуализация? - Ну, да-да, визуализация. - Еще бы не помнить... - мне же за нее так и не заплатили. Хотя обещали. Кока хмыкнул. Мы оба хорошо помнили то время, когда никому не платили. Шла Перестройка, денег в стране хронически не хватало. Труженики науки продолжали работать в своих многочисленных НИИ по инерции, с тревогой вглядываясь в туманное будущее, которое когда-то обещало быть светлым. Тогда из-за безденежья наука начала в России разваливаться, а наши ученые специалисты один за другим потянулись на более благополучный Запад. - Ну, так вот, слушай - они ее сохранили, переделали на свой лад и теперь вовсю используют. Так что можешь требовать оплаты, да еще и с процентами. - Недурно... - где используют? Кольскую, я слышал, еще в 2010-м году закрыли. - Ты отстал от жизни - уже снова открыли. Да еще и рядом две бурят. - Это еще зачем? - Да, как сказать... – Кока начал было темнить по старой привычке, но передумал. - С Кольской ведь промахнулись. Надо было в стороне бурить, чтобы раньше выйти на нужные пласты. А так, испугались, что быстро начнет расти температура, врубились в древний гранитный чехол, получились лишние затраты и, в результате, пшик. Деньги потрачены, результаты слабенькие. - Недавно читал, что там были какие-то “голоса из ада” - с 12-километровой глубины записали. Могу дать ссылку – мурашки по коже, когда слушаешь. - Ерунда это - газы в обсадных трубах создают “голоса”. Эффект этот буровикам давно известен. Либо просто газетная утка... - Но в чем тогда смысл новых скважин - неужели решили разобраться с границей Мохоровичича? - Мохоровичич уже не актуален... – Кока был неподражаем. - Там возникла новая тема, и ты ни за что не догадаешься какая. - Связано с моей программой? - Ну, ты даешь... – ну да, с ней. А как догадался? Впрочем, ладно... Но зато ты ни за что не догадаешься, что с ее помощью обнаружили! - При завидном уме и наборе очевидных профессиональных достоинств, Кока порой отличался детской непосредственностью и даже наивностью, свойственной большим ученым. - Только не говори мне, что погребенный город... - Ну, не город... - Голос у Коки упал, и я почувствовал, что попал в точку - со мной такое иногда случается. - Какой может быть город в гранитах Балтийского щита на глубине 5-7 километров? - Я не геолог. - Я тоже. – Кока был геофизик по образованию - Дело в том, что... Короче, ты мог бы быстро завершить все дела и срочно приехать? - Куда, к тебе в Америку? - Нет, я сейчас здесь - в Кольском научном центре на Коле. Дело серьезное и ты очень-очень нам нужен. Билет оплатим. - У меня работа... - Начальству твоему будет соответствующий звонок. Давай мне координаты своей конторы и готовься к выезду. - По е-мейлу сойдет? - Сойдет. - Тогда до встречи - Пока! Трубка загудела. Я озадаченно смотрел на неё, пытаясь представить, что такое экстраординарное могло заставить Коку сорваться из своей похожей на земной рай Калифорнии. Что за ерунда про город? 12 километров 262 метра - такова была достигнута глубина в то время самой глубокой в мире скважины. Ее бурили долго, с проблемами. За это время успел распасться Советский Союз, и, когда в очередной раз сорвалась колонна буровых труб, бурение решено было прекратить – у новой страны элементарно не было ни на что денег и все думали только о том, как бы выжить. Не знаю, стоила ли овчинка выделки бурить ту скважину и тем более начинать бурение еще двух? По воспоминаниям, основной задачей бурения было добраться до таинственного слоя Мохоровичича, проходя через который, сейсмические волны резко меняли своё поведение. Считалось, что это граница твердой коры и жидкой мантии и, что именно там на Кольском полуострове эта граница ближе всего подходит к поверхности. Бурили-бурили и так ни до чего не добурились. Росла температура, бурить становилось все труднее и труднее, колонна буровых труб всё тяжелее, а граниты тянулись вглубь нескончаемо. Много ученых было задействовано в изучении этой скважины, изучали ее в том числе сейсмологи. И мне тоже пришлось поучаствовать: поручили за умеренное вознаграждение сделать программу визуализации отражающих площадок данных сейсморазведки. Очень загадочные получались картинки на экране монитора – как будто стены какие-то, назначения которых никто не понимал. Разломы что ли в сплошном граните? В конце концов, сейсмологам не заплатили за работу откуда-то сверху, они не заплатили мне, и мы на этом расстались. И вот теперь через много- много лет я опять на Кольском полуострове. Теплая встреча, теплый чай и традиционная бутылка коньяка на столе. - Рассказывай! – Тороплю я. Но хитроумный Кока не любит быстро раскрывать свои карты – он предпочитает всегда знать хоть чуть-чуть больше других, и информацию из него иногда приходится выдирать клещами. - Да чего рассказывать? - Ухмыляется он в топорщащиеся усы, - Хорошо сидим… - Кольскую снова с глубины семи километров бурили? – Пытаюсь проявить я осведомленность, почерпнутую из Интернета. - Нет, ее больше не бурили – так, прочистили только. Остановились на отметке семи километров – как раз там эти «стены». - Новые скважины тоже до этой отметки пробурили? - Немногим более пяти километров, - Он покачал головой, – Пласты залегают под большим углом, бурят так, чтобы выйти на один пласт. - И там тоже «стены»? - Да, и там тоже «стены». - А выше или ниже? - Ничего нет. - Посмотреть можно? - Можно. Но имей в виду, что не очень-то просто разобраться, что на экране – для этого навык нужен. Нам пришлось кое-что вычислять, дорисовывать на бумаге и потом уже представлять себе, что мы видим. - Кто это заметил? - Да есть тут у нас молодой глазастый - он первый углядел, и потом ко всем приставал. - Кока явно не торопился раскрывать детали, и я не стал настаивать - всему свое время. - Так, и что же мы видим на экране наметанным взглядом? - Я напряг внимание. - Мы видим почти регулярную структуру из тугоплавких гранитов. Огромные стены километровой высоты, перпендикулярные пластам… Я бы сказал, что похоже на закопанный город. - В граните? – ухмыльнулся я. - Ты знаешь, мне самому давно уже не смешно. - Отрезал Кока. - Я, конечно, тоже поначалу.... Но, понимаешь, там не просто в граните, там еще и возраст в пару миллиардов лет! В те времена на Земле царствовали простейшие организмы не сложнее бактерий. Эукариоты, дрожжи... Никаких городов быть не могло в принципе - неоткуда им было взяться. Умом понимаю, что никакой это не город, но стены-то вот они! Кока вскочил и возбужденно заходил по комнате. - Хм... - я был озадачен. - Какова основная гипотеза? - Основная гипотеза состоит в том, что эти стены имеют естественное происхождение. Но на этом все заканчивается, поскольку у нас нет достаточно четких изображений, пригодных для анализа. - Может быть, это аналог венесуэльских тепуи? Супердревняя погребенная Рорайма? Ауянтепуи с водопадом Анхель? – Блеснул я познаниями в географии. - На Рорайме не граниты, не гнейсы и не базальты – там скорее известняк. - Но там тоже стены километровой высоты, не сразу сообразишь, что это творение природы, а не рук богов. К тому же граниты – это переплавленные известняки. - Скорее кварцы и полевые шпаты. Граниты имеют магматическое происхождение, причем земное - в метеоритах они не встречаются. - Кока также мимоходом продемонстрировал широту своих познаний. – Но, не в этом дело... Скажи, а ты смог бы улучшить работу своей программы? Она сделана для одной скважины и для небольшого набора данных. Представь, что у тебя есть три скважины. Ты производишь зондирование в разных точках этих скважин и получаешь огромное количество данных… - Они для этого привлекли американцев? - Нет, они привлекли меня как известного им геофизика с нетрадиционным мышлением. – Кока самодовольно хмыкнул. - А я привлекаю тебя как математика – другим ребятам в этом ворохе данных не разобраться. Ты сможешь, я же тебя знаю! И мы разлили коньяк по рюмкам в знак того, что пришли к соглашению. Прошло время… Я действительно смог переписать эту программу, хотя за последние годы от программирования в целом отошел. Но был азарт, и было желание все увидеть своими глазами. Поэтому я снова и снова прогонял через программу данные сейсмического зондирования от небольшой области около первой скважины, пытаясь максимально улучшить изображение. Пришлось применить все свое умение в области трехмерной геометрии и интерактивной графики виртуальной реальности. Кубические структуры все явственнее проступали на экране. Они не были совершенно правильными, они были сдавлены перекрывающими их гранитными толщами. Чтобы не усложнять себе жизнь, я вычислил тензор сжатия и восстановил структуры в их первозданном виде. Стены выпрямились. Они были просто удивительно прямые, уходящие вверх и вниз, туда, где мне не хватало тестовых данных. Я добивался четкости изображения, я даже придумал оригинальный способ убирать висящие тут и там гранитные глыбы, видимо последствия поздних катастрофических извержений близлежащих вулканов. Формировал их как отдельные объекты и затем просто убирал из виртуальной сцены. Мир на этой сцене получался упрощенным, буквально построенным из детских кубиков, грубо покрытых текстурами под гранит. В этом было много моей фантазии - может быть даже слишком много. Потом я еще добавил функцию легкого тумана, дал мрачноватую тусклую подсветку, подобрал фоновую музыку, и приготовил сцену для демонстрации в режиме интерактивной визуализации. Жаль, что никто не догадался записать изумленные лица геофизиков, когда они смотрели на огромный экран плазменного телевизора. Его я специально заказал из Петербурга и подключил к самому быстродействующему компьютеру с параллельным мультипроцессором. Виртуальный мир был просчитан нами заранее, на основе огромной базы сейсмических данных. Компьютер перерабатывал их почти неделю, и всю эту неделю мы сидели как на иголках, стараясь говорить о чем угодно, но только не о том, что нам предстоит увидеть. И вот, я управлял виртуальной капсулой, медленно двигая мышкой. При этом создавалось ощущение, что все мы вместе медленно плывем через туман, сквозь который проступают очертания неведомого города. Это было сильное ощущение. Начали мы спуск сверху, и неясные очертания строений выплывали из тумана, проступая все отчетливее и отчетливее. Зрелище чем-то напоминало вид из иллюминатора самолета при приземлении в тумане. Но, чем ниже мы опускались, тем более явным становилось отличие. Это, очевидно, был город, с огромными прямоугольными зданиями, украшенными длинными горизонтальными окнами под провалами крыш. В нижней части домов в тумане виднелись какие-то, то ли надстройки, то ли пристройки. Некоторые дома были соединены переходами. В других конструкциях угадывались черты мостов и других менее монументальных строений. Но всё это было разрушено, частично обвалено, частично странным образом повисало в воздухе. Ряды домов были разделены широкими улицами, сейчас заваленными гранитными глыбами. Для сравнения с Помпеями не хватало округлостей колонн, портиков и мастерства кисти Карла Брюллова. Какие-то подобия колонн виднелись, но они были прямоугольного сечения, и, скорее всего, служили чему-то опорами. С одной стороны улицы были огромные глыбы домов, с другой вверх в туман уходила вертикальная стена. Я заметил широкий проход между домами и повернул туда капсулу. - Стоп! – Раздался голос из зала – Давай ближе к стенам. - Не могу, нет у меня такого уровня детализации. Вы не сможете увидеть стены яснее, чем видите их сейчас. – Мне не хотелось их разочаровывать, и не было никакого желания разъяснять, почему ближе нельзя. Увы, из обрывков данных мне так и не удалось смоделировать детали стены - как ни старался. - Но, что это за вертикальные полосы – окна? В них можно заглянуть? - Рука из зала показывала на экран. Действительно, на стенах виднелись вертикальные темные полосы, которые образовывали регулярную структуру, чем-то напоминающую узкие вертикальные окна католических храмов. – А это что за башня? Или это контрафорс? Рассмотреть можно? - Пока нет - нельзя. – Ну, ведь не объяснишь же так сходу неспециалисту, что из имеющихся данных я вытянул все, что смог, и контуры башни в тумане – предел мечтаний. - А когда будет можно? Я сделал вид, что очень занят и не расслышал вопроса. Вместо этого развернул капсулу, и мы полетели на небольшой высоте над улицей, зажатые между вертикальными стенами зданий. Скованный пределом разрешающей способности программы, я масштабировал картину так, чтобы дома располагались на привычном от людей расстоянии. На самом деле, расстояние между домами на относительно узкой улице была почти сотня метров, и двигались мы со скоростью машины. Но таково было условие - максимальная реалистичность модели. - Поворачиваем налево! Впереди был перекресток, за ним очевидно завал – слева отрывалось открытое пространство. В сумраке угадывались контуры огромной пустой площади, со всех сторон окруженной зданиями. Я опустил виртуальную капсулу еще ниже, почти к поверхности в центре площади. Было ощущение, что мы на нее сели. - Давайте к зданиям. - Не стоит. – Кратко отрезал я. Зрители не стали возражать, они заворожено смотрели на экран, по которому, следуя повороту камеры, плавно проплывали мрачные, уходящие ввысь здания. Зрелище было впечатляющим даже несмотря на то, что никаких деталей не было видно, а только намеки на них – додумывай, как хочешь и что хочешь. - Это всё? - Спросил Кока, первым сбросив с себя оцепенение. Я согласно кивнул головой, и от себя добавил, что показал им почти всё, что смог – дальше, за пределами площади модель заканчивалась. Зрители дружно встали и потянулись к выходу. Ощущение было как после просмотра очередного шедевра Андрея Тарковского – непонятно, но здорово! - Ну, и что ты об этом думаешь? - Фигня какая-то. - Недовольно фыркнул Кока. – На город внешне похоже, конечно… Но, маловато деталей, чтобы удостовериться в его искусственном происхождении. Нам же хорошо известны структуры под водой, которые очень напоминают каменные террасы, пирамиды, мощеные дороги. К примеру, хорошо известная Bimini Road у Багамских островов. Внешне она очень похожа на мощеную гигантами дорогу на океанской отмели, но радиоуглеродный анализ показывает, что ей не более трех тысяч лет - так-то! - Археологи еще не решили окончательно, дорога это или стена. По данным одних ей менее трех тысяч лет, по данным других - все двенадцать тысяч лет. То есть – возраст Атлантиды. - Можно привести и другие примеры. – Не сдавался Кока. - Вот, подводная пирамида Йонагуни у берегов Японии. Внешне выглядит как рукотворная, но логика подсказывает, что над ней, скорее всего, поработали не люди, а силы природы. В данном же случае, мы тоже имеем гигантскую каменную структуру, которая выглядит рукотворной, но не более того – ясен пень, что ты в модели здорово приукрасил действительность! Я собирался было упомянуть в качестве аргумента египетские пирамиды, которые, находись они под водой, вполне можно было бы принять за творения природы. Но Кока этим выпадом нарушил плавное течение моих мыслей. - Ну, не настолько же. – Попробовал я защитить свое творение. - Я тоже об этом думал, когда строил модель. Ну да, гранитная терраса может быть сверху выглажена поверхностью океана, а края сколоты под прямым углом естественными причинами – выглядит как работа мастера. Но, в данном случае скол получается километровой глубины, да и тянущийся на многие километры – не многовато ли? К тому же эти дома – я не настолько сильно приукрасил действительность, как можешь подумать. Ну да, выровнял края, недостающие части достроил по аналогии с соседними строениями. - А, ладно. – Отмахнулся Кока от моих оправданий. – Но всё же странно это. Тут, как и в случае с Йонагуни, остается совершенно непонятным назначение этих монументальных сооружений. К примеру, ну какой смысл был строить стены километровой высоты и одинаковые дома практически без окон? Трудно поверить, чтобы в этих «домах» когда-то жили. Конечно, возможно, что это технические постройки на краю города: фабрики, склады, а жилые дома расположены ближе к центру города. - Как Великая Китайская Стена. - Что? - Я говорю, что Великая Китайская Стена тоже была построена не для того, чтобы в ней жили – она защищала от угрозы извне. От монголов. Кока задумался: - Да, интересная мысль… И здесь тоже стена – она от кого защищала? - Или от чего. - От лавы? - Думаю, что да. Мы это уже обсуждали с ребятами. Действительно, тем же самым временем в два миллиарда лет, которым датируется город, датируются и легкоплавкие граниты, лежащие выше тугоплавкого гранитного основания, на котором базируется город. Похоже, что вулканическая лава наступала на город в течение долгого времени и жители успели построить защитную стену, которую затем возводили выше и выше. А потом, на километровой высоте лава однажды перелилась через верх и на этом борьба была проиграна. * * * - Молодой человек, мы с Вами знакомы? - Вряд ли, Михаил Евгеньевич. - Но я Вас точно где-то видел…. - Возможно, это был мой отец – мы с ним очень похожи. - Напомните мне. – Академик Мещерский внимательно взглянул на посетителя, но указание на внешнее сходство ему не помогло. Молодой человек широко улыбнулся. - Палеев Сергей Владимирович. – Представился он. – А отца моего звали Палеев Владимир Владимирович. Вы с ним работали во ВСЕГЕИ. - Владимир Владимирович? – Удивился академик. – Но он же погиб… давно… - Вам сейчас сколько лет? - Мне уже 45- я далеко не молод. - Но это было в 1960-м году, если мне память не изменяет – полвека назад.. - Отец не погиб тогда – они с мамой сумели выбраться самостоятельно из расщелины. - Он жив? - Уже нет. - Хм… Мы их долго искали, и потом не было никаких сведений о том, что они выжили. Надо же…. – Академик возбужденно заходил по кабинету. – Мама Лена жива? - Мама жива… Они оба сильно поранились во время падения, обезвоживание организма, стресс, потом долго лечились. А дальше было сложная и запутанная история. Но пусть лучше мама Вам про все расскажет – она будет рада встрече с Вами. - Конечно-конечно… Из дальнейшего разговора выяснилось, что пропавших геологов обнаружили вдали от места их исчезновения почти через полгода. Они обитали у местных жителей, которые их выходили. Каким образом они выбирались из расщелины, как оказались вдали от нее и почему не заявили о себе после спасения, толком объяснить никто из них не смог. Так же как не могли они указать точно местоположение пещеры, да и вообще вели себя странно, знакомых не узнавали. Пещеру так и не нашли, хоть и очень старались, особенно компетентные органы. В дальнейшем чета Палеевых поселилась в Ленобласти и вела малоприметный образ жизни. Сергей же решил пойти по стопам родителей, окончил Горный институт, и затем получил хорошую практику, работая геофизиком в полевой партии. - То есть, Вы хотите принять участие в исследованиях на Кольском полуострове? Надеетесь найти ту пещеру? - Да, я Вам об этом говорил… - А что если ее вообще нет? Возможно, Ваши родители сорвались со скалы, сильно ушиблись и у них в головах всё перепуталось? На Коле нет глубоких пещер и быть не может – это сплошной кристаллический щит! - Я знаю. - Так-так-так… - Академик задумчиво барабанил пальцами по столу. – Вы женаты, дети есть? - Женат, недавно, детей пока нет. - Планируете? - Не сейчас. - Молодой женщине без детей там будет скучно. - Не волнуйтесь, я уже узнавал через знакомых – они ее хорошо знают по универу, и с удовольствием примут работать по специальности. Она у меня маркшейдер. – С гордостью добавил молодой человек. - Вы же понимаете, что там, в основном, скучные камеральные работы. - Мы трудностей не боимся. – Сергей излучал молодость и бесконечный оптимизм. Вскоре решение было принято – Сергей и Ирина едут на Колу. * * * Кольский полуостров летом вполне пригоден для существования. И, даже по-своему красив особой заполярной красотой. Мне нравились его безлесые просторы, нравилось озеро с совершенно непроизносимым местным названием Вильгискоддеоайвинъярви, у которого я любил в свободное время греться на солнышке. Потом меня прогоняли вечерняя мошкара и назойливые северные комары. А еще бывало, что мелькнувшее в кустарнике яркое платье меняло ход моих мыслей - северные красавицы не были лишены любопытства. Тогда я возвращался в офис и допоздна сидел у мониторов – дело было прежде всего! Потребности в вычислительных мощностях быстро росли, и вскоре мы переехали. Ближе к базам данных, к камералке в небольшой город, который называется Кола - так же как называется река, на которой он стоит. Так же как до сих пор местные жители зовут свой полуостров - Кола. В Коле было куда более цивилизовано, чем в поселке Заполярный, не говоря уже о самой станции. Условия жизни и труда тоже были вполне комфортные, и мы даже обнаружили приличное кафе поблизости. Так же в Коле совершенно не было проблем со стабильностью электропитания и с комарами по вечерам, что немаловажно. Ну и, конечно, стоит упомянуть речку Колу, чьи берега я тут же решительно освоил. Новые данные привели к необходимости радикальной корректировки, по сути, к переделке всей программы, и к дополнительным усилиям по качественному рендерингу. Сейсмических данных оказалось очень много, но все они несли сильно зашумленную информацию, из которой надо было исхитриться выудить полезную информацию. Алгоритмистам известно как выуживать крохи полезной информации: для этого строится ряд виртуальных моделей, и по всем входным данным прогоняется попытка их распознавания. Это довольно трудоемкий процесс известный как «data mining», аналогичный нашему зрению: мы ведь тоже видим не то, что есть на самом деле, а только то, что ожидаем увидеть. И в этом есть своя логика: распознаванию подлежат только объекты, как-то влияющие на нашу жизнь, а не «не знаю что». От одних объектов надо спасаться, за другими гнаться, а третьими любоваться. Однако же и минусы такого подхода к добыче граммов полезной информации из тонн информационной руды, очевидны. Не просто же так мы в листве деревьев или в кучевых облаках угадываем чьи-то фигуры и лица. Нам повсюду мерещатся глаза. Аналогично обстоит дело с обработкой данных, не связанных с человеческой деятельностью. Моделируя, мы легко можем увидеть то, чего на самом деле не существует - на земле довольно много естественных структур, которые можно принять за артефакты. И особенно их много под водой - вертикальные стены, горизонтальные террасы из цельного гранита. Немного фантазии и вот уже нам представляется затопленный город атлантов. Но это всего лишь действие природных сил. А взять знаменитые “каналы” на Марсе? Уж сколько про них фантастики было написано, а заодно и про марсиан, которые обитают на берегах каналов. Оказалось, что Марс – безводная пустыня и каналы - это совсем не каналы, а только «то, что кажется». Вместе с тем, на Марсе постоянное обнаруживают ландшафты, в которых угадываются то русла рек, то пирамиды, то даже лица сфинксов. Обнаруживают то, что хотят или то, что готовы обнаружить. Я не очень уютно себя чувствовал после того впечатляющего шоу. Кому как не мне было знать, что стены, дома и площади во многом были плодом моего воображения и артефактом распознающей системы. Если бы я поручил системе распознать в городе слонов, то она бы их там наверняка нашла. - У нас этих данных до черта! – Кока сверлил меня глазами. - Ты же знаешь, какие у сейсмиков допотопные программы и какие древние алгоритмы обработки они используют. Метод наименьших квадратов для поиска линейных зависимостей и скользящее осреднение для отбраковки шумов – вот и всё! Ну да, информации собирают много, но потом из неё ничего толком не выуживают. Потому, что не знают, что им надо выуживать. Отражающие площадки, разломы, изменение скорости прохождения волн и гипотезы, гипотезы... Они строят то, чему их учили, а ты строишь то, что умеешь – город. Потому, что ничего другого ты строить не умеешь! – Неожиданно заключил Кока. Ему бы еще лиловый плащ Торквемады… Кока был явно расстроен ходом дел и поэтому мог наговорить лишнее. Я решил сменить тему. - Ты мне как-то говорил, что прецизионные измерения проводились по всему стволу шахт. Это так? - Да, это так. Но я тебе даже больше скажу - измерение проводились и по профилям. – Профессионализм у него быстро брал верх над эмоциями. - Наземным? – Удивился я. - Ну да - там же сплошные скальные породы, проводимость волн прекрасная. - Но зато и расстояния большие - эти измерения мало что дадут нам в детализации города. - Общая картина нас тоже интересует – город-то большой, простирается на многие километры. - Кока был великолепен в своем умении смотреть на вещи широко. - Кока, это вряд ли город. Ты же понимаешь... – Напомнил я. - Не будем торопить события - у меня кое-что есть про запас. - Колись! Но в этот раз Кока не раскололся и мастерски перевел разговор в другое русло. Это он умел. А мне теперь предстояла поистине каторжная работа по созданию и программированию трехмерной модели измерения с разнородными данными, включая данные по наземным профилям. Это была действительно муторная работа, которую никому другому не поручишь. Корректность модели требовалось постоянно проверять и, для этой цели я писал и переписывал код. А мощные параллельные процессоры молотили день и ночь, обсчитывая и переобсчитывая модель за моделью. А я тем временем уходил на озеро со спиннингом. Рыбалка была отменная, вечера продолжались ухой с водкой и затяжными умными разговорами. А дальше начинались ночные бдения под гул вентиляторов и мерцание мониторов. - Ты хочешь сказать, что то, что мы видели, было скорее плодом твоего воображения, чем чем-то реальным? - Кока демонстрировал недовольство, теребил ворот рубахи, словно поправляя несуществующий галстук. Вид у него был начальственный, и я быстро почувствовал неловкость, как будто что-то у кого-то украл. - Ну, ты сам посуди, что я мог наглядно представить на этих скудных данных, да еще с такими большими помехами? Если ты обнаруживаешь, что три измеренных точки лежат на одной прямой, то проведешь через них линию и забудешь - так ведь? Это, несмотря на то, что представлять возможную линию тремя точками еще более нечестно для интерпретаторов, чем представить набор точек линией, в существовании которой ты не до конца уверен. У нас есть дискретные маловразумительные данные, и нет никакой априорной информации, что эти данные в себе несут. Поэтому не укоряй меня за то, что десяток точек, лежащих практически в одной плоскости, я изобразил идеальной плоскостью, да еще и склеил такие плоскости по линии пересечения. И вот так склейка за склейкой и мы получили то, что ты видел. - Наверное, еще и подправил немного - там сплошные кубические и пирамидальные формы. – Буркнул Кока. - Ну, разумеется, среди моделей ведь не только плоскости, но еще кубы, сферы и пирамиды. Потому, что все они – простейшие. - Сфер не видел... - Это моя недоработка. - Огрызнулся я. Сложно людям объяснить, почему я им вынужден показывать не то, что есть на самом деле. И даже аргумент про то, что то, что есть “на самом деле” увидеть совершенно невозможно, не спасает. Мы смотрим, но видим только то, что готовы увидеть. Хотел бы я посмотреть на человека, любующегося фракталом Мандельброта, если бы он не был так искусно раскрашен во все цвета радуги. Но ведь в настоящее фрактале ничего такого цветного нет – есть просто итерационное уравнение на комплексной плоскости и множество его совершенно бесцветных решений. Помимо авторской раскраски, нас завораживает повторяемость и предсказуемость его форм, особенно если они поданы в хорошей динамичной трехмерной графике и если программист постарался от души. То же самое происходит с преломлением и отражением сейсмических волн - как их подать визуально так, чтобы всё было честно? Да никак.... Что бы я ни сделал - это будет во многом результатом моей фантазии и фантазии интерпретаторов. Никуда от этого не деться. - Ты уже можешь мне что-то показать? - Кока оторвал меня от увлекательнейшего процесса поиска очередного бага. - Я работаю... - Понимаю, но мы тоже не можем здесь загорать вечно. - Тебя что-то конкретное интересует? - Поинтересовался я, глазами указав на рулон миллиметровки в его руках. Геофизики - люди консервативные и не торопятся расстаться с привычными инструментами обработки данных. - Да. - Кока развернул на столе лист миллиметровки. - Вот, примерная схема “города”. Её составили камеральщики своими силами. - Как они это сделали? - Неважно... Ну, в общем, ничего сложного - так, сгруппировали аномалии в горизонтальной проекции и отчертили сгущения. - Однако же, работёнка! - Поразился я камерально-геофизическому трудолюбию. - И это всё вручную? - Им не привыкать. А вот ты мог бы им помочь. - Кока как бы мимоходом давал понять, что в то время как я тут прохлаждаюсь с тремя компьютерами, где-то там трудолюбивые люди с карандашами в руках и с миллиметровкой работают, важным делом занимаются. Я с интересом рассматривал карту. На ней сложно было что-то понять - линии уровня, штрихи, стрелки, надписи. Но угадывались также очертания некой замкнутой структуры в виде огромного двойного эллипса. По главной оси было почти двадцать километров. - Поправка на наклон пластов проводилась? - Нет. - Значит, это окружность? - Да. - Хм, жаль, что не более сложная математическая фигура - форму окружности имеют слишком многие природные объекты: кратеры вулканов, к примеру. Так что это может быть естественное образование. - Но не таких же размеров. - В долине Напа тридцать километров, в долине Йеллоустоун - пятьдесят. – Парировал я. - Не забывай, что это гранит. Я почесал затылок. - Ты знаешь, это уже что-то. Жаль только, что скважины далеко от стены... - Вот в этом вся соль. Я ведь тоже не просто так сидел – пришлось летать в Москву, мотаться там по министерским кабинетам, используя личные связи. Потом в правительстве. Как ты понимаешь, денег на бурение дополнительных скважин никто нам не даст, пока мы не докажем, что это что-то действительно из ряда вон выходящее - искусственное, а не естественное образование. Знаешь, с каким трудом нам удалось выбить финансирование на те две скважины? Я согласно кивнул головой. - Но есть компромиссное решение: скважина “Южная” подходит к стене города достаточно близко, и можно пробурить наклонную скважину в направлении стены. Начиная с глубины 4-5 километров - на это средства найдутся. - Замечательно! И в чем же будет заключаться мое задание? - Твое задание будет заключаться в том, чтобы составить как можно более точную, детализованную компьютерную модель города с “птичьего полета”. А также максимально детализировать город в районе скважины “Южная”. На презентации буду люди из министерства. - Понял. – Я быстро сообразил, что в данном случае «точную» означало применить максимум моей фантазии. Начальству надо показывать конфетку, чтобы выбить из них финансирование. Было бы сущим обманом сказать, что я только работал и удил рыбу, работал и удил рыбу. А потом еще ел уху, обильно приправленную водкой, и сидел полночи у костра с думами о программе. Нет, ничто человеческое никогда мне не было чуждо. Тем более не были чужды местные красавицы, населявшие камералку – в основном это были жены геофизиков. Дальше комплиментов дело не шло, но этого было уже достаточно, чтобы хоть как-то разнообразить серые рабочие будни. - Добрый день Ирина Александровна! Вы сегодня обворожительны как никогда. И платье у Вас потрясающее - вечером на танцы собрались? - Добрый день Виктор! - Женщина явно смутилась, но комплиментом осталась довольна. - Какие танцы могут быть в нашей глуши? - Такое платье... - А вы хотите, чтобы оно в шкафу висело, пока не постарею? Для нас поход на работу - это выход в люди. И на работу каждый день - как на праздник! Она кокетливо крутанулась на высоких каблуках, и платье раскрылось широким веером - в глазах сверкнул лукавый огонек. От Ирины во многом зависело качество данных, которые я получал. И я иногда ловил себя на мысли, что если бы мужчины не строили ей глазки, то погребенный глубоко под землей загадочный город никто бы в этой суете так и не заметил. - Ирочка, - Я перешел на менее официальный тон, - У меня есть к Вам пара вопросов. Ирина кивнула головой. - Правильно ли я понимаю, что при подготовке данных вы как-то их обрабатываете, улучшаете? - Да, разумеется. Данные приходят из разных источников, и мы должны свести их воедино. Для этого делается предобработка, нормировка, привязка... - И фильтрация помех тоже делается? - Да, и фильтрация - у нас очень хорошие алгоритмы фильтрации. - Так, второй вопрос: данные аналоговых регистраторов на первой скважине, наверное, писались на самописец и потом вручную оцифровывались? - Да, но не всегда вручную – у нас был прибор для оцифровки. Не помню, как назывался. - Эти цифровые данные есть в общем пуле? - Все они сведены в единую базу данных по профилям и пикетам. - Понятно. А как-нибудь их можно из вашей базы данных выкинуть? - Вы имеете в виду, что это источник ошибок из-за проблем с автоматической оцифровкой? «Умная девочка», подумал я. - Да, именно это я имел в виду. Мне нужны исходные данные, нефильтрованные, некорректированные, но зато привязанные ко времени и к месту. - Это будет сложно сделать - понадобится поднимать данные измерений, возможно даже диаграммные ленты, и всё готовить заново. Это большая работа. – Ирина была сама серьезность и деловитость. - А если не оцифровывать, то сколько времени понадобится? - Если не оцифровывать, то не очень долго - скажем, неделю. - Ирочка, Вы - прелесть! С меня цветы и шампанское! Испорченные предобработкой данные - что может быть хуже? Люди хотят как лучше, но получается порой даже хуже, чем было. Фильтрованные данные не всегда корректны, а допотопные автоматические оцифровщики часто вносили невероятные искажения в измерения, которые потом трудно было заметить и исправить. На небольших объемах данных ошибки как-то еще замечалось и исправлялось вручную, но тут были реально большие объемы и эти искажения могли испортить всю картину. Моя идея состояла в том, чтобы данные вычистить самому, используя data mining с элементами искусственного интеллекта, реализация которого стала возможной только недавно. * * * В конце концов, все сложилось удачно. Были получены средства на наклонное бурение двух скважин. А я тем временем активно приводил в порядок результаты старых измерений. Для этого пришлось пригласить пару молодых и перспективных ассистентов, которые адаптировали существующую систему интеллектуального анализа под наши нужды. И еще посадил пару юных практиканток за ручную оцифровку диаграммных лент – девушки были вполне довольны такой работой. Через два месяца, когда северная жара набрала полную силу и, предусмотрительно закупленные кондиционеры, наконец-то пригодились, я был готов к демонстрации очередного своего творения. Новым в нем было то, что виртуальная сцена города в этой версии не была статичной, собранной на небольшом наборе данных. Теперь данные использовались по мере надобности, что позволяло существенно расширить зону моделирования – буквально на всю территорию города. И при этом качество виртуального мира на порядок возросло. И вот, всё тот же зал, все тот же огромный плазменный экран. Добавились обрабатывающие компьютеры, подключенные к платной облачной сети вычислений “Clouds Computing”. В этот раз я и сам не знал, что увижу на экране. Вычисления проводились в реальном времени и стоили немалых денег. Суперкомпьютеры, находящиеся где-то по другую сторону океана, обсчитывали окружающий мир города с детальностью, определяемой зоной видимости. В целях экономии ресурсов, только ближнее окружение капсулы мы видели максимально подробно. По мере же изменения позиции виртуальной капсулы, зона детализации смещалась, и компьютеры, включая суперкомпьютеры, находящиеся где-то далеко в Америке, начинали лихорадочно обсчитывать новую реальность. Представители министерства, конечно же, не имели ни малейшего представления о наших трудностях, и воспринимали заминки как художественные паузы. Пальчики Ирины в таких случаях демонстративно замирали, а сидящие в уютных креслах зрители начинали с любопытством осматривать очередное место. И вот мы снова спускаемся к городу сверху. Сквозь пелену тумана проступают очертания города, ясно видна его циклопических размеров стена и громады домов. У зрителей есть недолгая возможность охватить величественную картину целиком, с высоты птичьего полета. Реализм потрясающий – я воспользовался стандартным движком для разработчиков трехмерных игр, где все вопросы с текстурами, подсветкой и тенями были решены. Дома и стена города подсвечены заходящим красным солнцем, небо сине-голубое. На небе несколько вечерних звезд и еще дымка сизого тумана, скрывающего от зрителя детали отдаленных объектов. Теперь уже было очевидным, что защитная стена с башенками когда-то была идеальной окружностью, но, видимо, не такая высокая и мощная изначально. Затем, во многих местах она была разрушена и достраивалась уже изнутри широкими полукругами внутрь. Реконструкция города опиралась на неполные и часто не вполне достоверные данные, пробелы в них я восполнял, как мог – в том числе используя эти перестроения стены. Однажды распознанные детали структуры в дальнейшем автоматически переносились на аналогичные структуры, в предположении, что типовое строительство велось и в те времена. Мне понадобился взгляд на миллиметровку, чтобы узнать, что стена некогда представляла собой окружность, и уже потом неоднократно ремонтировалась загадочным образом. В этот раз нашим пилотом была Ирина, хотя, пилотировать было особенно нечего - наше путешествие было большей частью просчитано заранее. И маршрут специально был выбран таким образом, чтобы у зрителей как можно дольше не возникало желания его изменить. Интерактивный режим визуализации тоже был предусмотрен, но это было на крайний случай – мы экономили на облачных вычислениях. Город располагался на равнине и имел характерную радиальную структуру с центральной площадью, от которой веером расходились проспекты, пересекаемые кольцевыми широкими улицами. - Атлантида! – Возглас из зала. Да, с первого взгляда можно было обнаружить несомненное сходство плана города со схемой легендарной Атлантиды Платона. Но это было только внешнее сходство. По сторонам улиц шли прямоугольные здания - они образовывали кварталы, совсем как у некоторых из наших городов. Внутри кварталов здания отсутствовали, и я замостил пустые места парками с травой и деревьями, как подсказывала логика. Это еще более усиливало впечатление реальности. По конструкции, здания больше напоминали промышленные сооружения, чем жилые дома. Идеальные прямоугольники с плоскими, полукруглыми и иногда полусферическими крышами – провалы я залатал, чтобы не портили впечатление. Соседние дома соединены друг с другом пролетами то ли мостов, то ли пассажей. Над улицами также кое-где нависали мосты, порой соединяющие дома на уровне крыш. Бросалось в глаза, что все строения в городе были строго одинаковой высоты – наверное, это имело какое-то значение. Через центр города когда-то проходило русло реки. Ее берега были настолько выровнены, что мне не сразу удалось распознать, в чем смысл выделенной углубленной улицы, проходящей через самый центр. Только вид сверху открыл истину - за пределами города отчетливо было видно, что это не что иное, как русло реки. Зрители заворожено следили за происходящим на экране, не произнося ни звука, в то время как наш виртуальный корабль спускался всё ниже и ниже, пока не достиг высоченных стен. Загадка вертикальных “окон” на стене, замеченных на предыдущем просмотре, разрешилась быстро - оказалось, что это вертикальные ряды круглых отверстий, ведущих вглубь стены. Их назначение было совершенно непонятным. Чтобы удостовериться, что отверстия круглые, пришлось провести очень серьезное исследование в предположении, что они прямоугольные, квадратные, круглые и так далее. Увы, без определенной доли фантазии в реконструкции не всегда получается, зато теперь эти безупречные ряды отверстий смотрелись просто замечательно. - Отверстия сквозные? - Да, они идут через всю стену. - А в чем их смысл? - Хотел бы я знать... На реконструкции эти отверстия были четко видны и, честно говоря, меня самого немало озадачили. Похоже, что это были технологические отверстия для фиксации уровня лавы. Для такой версии были все основания. Во-первых, отверстия шли одно над другим с небольшим интервалом, образуя вытянутые вверх “окна”. Во-вторых, эти “окна” перекрывали всю высоту стены. В четвертых, в них были значительные пустоты – очевидно, раскаленная лава застывала внутри, не добираясь даже до середины стены. Это было немного странно - неужели у столь технологически развитые существа не придумали иного способа, как следить за уровнем лавы? И вот, мы уже спустились к подножию города и медленно летим вдоль проспекта, иногда притормаживая, чтобы дать возможность рассмотреть обстановку в деталях. - Жуткое место! - Раздался женский голос. Он прервал затянувшееся молчание, и зрители начали активно комментировать увиденное. - У тебя хорошая фантазия. - Наклонившись ко мне, тихо сказал Кока. - Угу. – Отозвался я. - Пришлось воспользовался стандартным софтом для визуализации фрактала Мандельбокса – ну, не писать же мне было это все самому! - Мандельброта? - Нет, именно Мандельбокса – он трехмерный, в отличие от двухмерного фрактала Мандельброта. - А-аа, вспомнил, да это заметно - те же пастельные тона, та же подсветка, дымка, тот же темп... И фоновая музыка хорошо подобрана - молодец, хвалю! - Добавил Кока с едва заметной ехидцей. И ухмыльнулся непонятно чему. - Ты же видел, какие у меня были данные... – Изобразил я обиду. - Вот я и говорю, что молодец... Ладно, смотрим дальше. Посмотреть было на что: величественные прямоугольные здания, вертикально уходящие ввысь во тьму. Между зданиями угадывались перемычки, пандусы, казалось, что видны входы в здания, под крышами которых находились всё те же вытянутые горизонтально окна, что мы видели на фасадах. В отличие от наших зданий, на стенах этих домов было удивительно мало отверстий. Со стороны, примыкающей к площади, архитектура зданий была более сложной – их стена не была строго вертикальной, а имела небольшие уступы, украшенные чем-то вроде широких прямоугольных колонн - точнее не скажешь. От колонн внутрь зданий вели проходы огромных размеров, заглянуть в которые пока не представлялось возможным. В целом же, было видно, что архитектура города не блистала разнообразием, и большинство зданий возводились по единому проекту. Впрочем, мы увидели лишь очень малую его часть. - Смотрите, в центре площади бассейн! - Маловат он для бассейна, больше похож на большой колодец. - У них не было водопровода, что пользовались колодцами? Не поверю! … - Какого же размера люди здесь жили? – Раздался женский голос. Аудитория молчала. Мне было понятно, что увиденное на них давило, и пора было закругляться. Люди привыкли достраивать в воображении то, что не удается увидеть. Но, одно дело представлять себе, как жили древние египтяне или древние инки, и совсем другое дело – представлять, как жили существа, о внешнем виде которых ты не имеешь ни малейшего представления. Да, мы можем догадаться, зачем нужны все эти окна, входы, проходы, мосты, площади, башенки и колодцы. Но они выглядели не так, находились не нам, и имели совсем не те размеры, которые должны были иметь, если бы там жили люди, пусть даже великаны. Нет, тут определенно обитали не гуманоиды и, осознание этого невольно пробуждало в людях животный страх. Некоторым, примыкающим к домам структурам, было трудно дать какое-то определение. Это были странные геометрические формы, словно начатые и незаконченные. Зрителей подметили, что некоторые из этих структуры имеют продолжения на противоположных улицах. Было высказано предположение, что на их месте раньше были цельные структуры типа мостов или дорог, парящие над улицами. А, возможно, даже над крышами домов. Но, при катастрофе легкоплавкие элементы исчезли, а тугоплавкие гранитные остались. Если принять это предположение как отправную точку, и заняться мысленным достроением этих структур, то получается, что город изначально имел куда более сложную архитектуру, чем эти, стоящие вдоль улиц безлико одинаковые коробки. Возможно даже, что существовала сеть подвесных дорог, с инженерными сооружениями, пронизывающая весь город. Создавалось впечатление, что мы как палеонтологи по отдельным косточкам воссоздали скелет и теперь любуемся им, как будто он и есть законченное целое. Еще час ушел на то, чтобы долететь до центральной площади, на которой демонстрация фактически заканчивалась. Город был огромен, и за ограниченное время мы могли осмотреть лишь небольшую его часть - осматривать другие части города нам еще предстояло. К тому же у многих разболелась голова… - Интересное было время, - Задумчиво говорил Кока, меланхолично жуя традиционный бифштекс с яйцом в местном кафе. - Геологические процессы на планете были весьма активные, радиация, природные ядерные реакции. И, выходит, что каким-то образом в этом кошмаре родилась и развилась жизнь. Да к тому же еще и разумная! - Реактор в Окло относится к тому же времени. – Напомнил я. - О том я и говорю, и, скорее всего, он был не единственный. Соотношение урана 235 к урану 238 было не такое как сейчас - 1/137, а куда выше, до 3-х процентов. Поэтому природное обогащение могло быть рядовым явлением. - Читал, что там были совершенно особые условия для создания природного атомного реактора. - Эти особые условия могли возникнуть и в других местах. - А ты не думаешь, что это была древняя свалка радиоактивных отходов? Кока нахмурился - он не любил, когда всякие там любители вторгались в область его компетенции - Там все хорошо исследовано, шесть зон реакции, продукты распада в кристаллах уранита - реактор работал в режиме медленного кипения сотни тысяч лет. – Нравоучительно выдал Кока, как будто мы были его студентами. - Но ведь вариант свалки не рассматривали. Или даже как вариант техногенной катастрофы - как на Чернобыле или Фукусиме-1, к примеру. Был реактор, затем очередной природный катаклизм типа цунами его полностью разрушил, но обогащенный уран остался - вот тебе и режим медленного кипения. - Это всё еще надо просчитать... А ты подумал о том, что в то время климатические условия на Марсе и Венере были Земле под стать? Все три планеты были одинаково пригодны для жилья или одинаково непригодны... Не знаю, но я бы не хотел жить в то время. Если у них были атомные реакторы, то вполне возможно, что могли быть и космические корабли. - Ты хочешь сказать, что они все улетели на Марс? - Или прилетели с Марса. - С чего это ты взял? Кока ехидно усмехнулся улыбкой всезнайки. - Ты обратил внимание на те норы? - Те, которые не попали в демо? - Разумеется! - Мы к этому еще вернемся – тема, стоящая обсуждения. И он, не дожидаясь нас, быстро вышел. Зрители не все увидели из того, что видели мы с Кокой, пока монтировали это демо. Содержимое “домов” оказалось совершенно не соответствующим их наружности. Снаружи были дома как дома, внешне типовые многоэтажные геометрически правильные каменные коробки, разве что без привычных рядов окон. Внутренность домов оказалась куда менее определенной, поэтому я сразу отказался от идеи вставить ее в демо. Она просто не поддавалась моделированию - какая-то слабоконтрастная мешанина деталей, лишенная какой-то геометрической определенности. Единственное, что более-менее определялось - это еле заметные структуры, внешне похожие на червоточины. Мы потратили достаточно много времени, пытаясь разглядеть хоть что-то, перебирая одно здание за другим. Но тщетно – ничего интересного так и не нашли. На всякий случай мы зафиксировали отдельные, более-менее контрастные и цельные червоточины, которые назвали норами. - Обитатели были червеобразными, совсем не гуманоидами. – Выдала Ирина, глядя на дверь кафе, в которой только что исчез Кока. - Это меня не очень радует. - Меня тоже... Но, затем на Земле наступила эра природных катаклизмов, и все живое вымерло, в том числе и черви. Все черви, включая самых маленьких. - А на большой глубине? - Вот, на большой глубине, исчисляемой километрами, крошечных червей находят и сейчас - похоже, что это последние представители древнейшего мира, который мы потеряли два миллиарда лет назад. Это был мир червей. – Сделала она заключение. - Червеобразных, возможно гусеницеобразных. – Поправил я. - Наверняка у них были какие-то конечности, чтобы создавать атомные реакторы и космические корабли. А потом мы с Ириной и Кокой сидели в зале и рассматривали червоточины на экране. Ирина уютно устроилась на подлокотнике моего кресла. Зато я чувствовал себя не слишком уютно. Но не как мужчина рядом с чужой женой. А так, как чувствует себя любой создатель, который осознает, что не всё в его творении чисто. С одной стороны - полный триумф, а с другой - что-то всё время гложет. Реконструкция обязательно включает в себя фантазию, а иногда и просто домыслы. Погребенный город был основательно разрушен – крыши домов в основном отсутствовали, от некоторых домов оставались только куски стен, мосты, пассажи – всё это было большей частью моими домыслами, основанными на тех остатках, которые лишь напоминали линейные или арочные структуры. Вдобавок, улицы, каналы, площади были завалены обломками до такой степени, что мне не оставалось иного выбора, кроме как все это тщательно убрать, оставив лишь идеализированно выпрямленное, плоско-параллельное, кубическое и арочное. Так поступают археологи при реконструкции разрушенных древних строений, от которых остался лишь фундамент, а то и вовсе одно лишь упоминание в легендах. Мы прекрасно знаем, как выглядели «висящие сады Семирамиды». Но это только потому, что видели их на экране телевизора. Мы легко верим, что так они и выглядели на самом деле потому, что у нас нет альтернативы – либо верим, что это так, либо вообще никак. У историков в их распоряжении есть легенда про эти сады. А особенность человеческой веры устроена так, что достаточно сравнить описанное с увиденным, чтобы поверить. У нас легенды не было. Поэтому доверия к моей реконструкции была не больше, чем к фракталу Мандельбокса. Глядя на его визуализацию, сложно отделаться от впечатления, что мы видим как-то загадочный город, созданный высокоразвитой цивилизацией. Но это никакой не город - это всего лишь математическая структура, красиво поданная программистами. - Кока, нам нужны дополнительные исследования… - Витя, ты же математик – попробуй сам оценить вероятность того, что найденная глобальная структура имеет искусственное или естественное происхождение. Стена в форме идеальной окружности и радиально-кольцевая схема улиц – это же не плод твоей фантазии и не артефакт программы, верно? - Да, верно. Идеализации подвергались более мелкие детали. - Вот именно, программа клонировала дома в тех местах, где они должны были бы находиться. Но это лишь потому, что там были видны остатки зданий. - Нужна «легенда», Кока - нужны какие-то дополнительные данные, независимые исследования. Иначе нам не поверят – сейчас остынут министерские чины от просмотра, и их привычный скептицизм возьмет верх. Вот увидишь. - Я смотрю, ты сам не очень-то веришь в свое творение. Я пожал плечами. - Ладно, - Сжалился Кока, - Мы тут тоже не без дела сидели. Были более тщательно проанализированы образцы керна из района города. И вот что обнаружилось: содержание урана в гранитах едва ли превышает кларковую верхнюю границу, но равновесие изотопов в них нарушено. Помнишь, еще Буров работал с изотопами радиогенных свинцов? Я с ним проконсультировался – утверждает, что такое изменение соотношения изотопов не может быть естественным для закрытой среды. - А эта среда разве полностью закрыта? Через граниты просачивается вода, газы… - Для такой среды есть решение, он его моделировал в своей диссертации. Суть решения в том, что если какой-то изотоп выносится, то на большой площади должны быть заметны флуктуации этого процесса. Так вот у нас – никаких флуктуаций! Причем, на довольно большой площади. И изотопы урана… - Как в Окло? - Да, как в Окло. – Согласно кивнул Кока. Это уже становилось интересным. Знаменитый природный реактор в Окло был обнаружен по результатам анализа содержания изотопов урана на месторождении в Габоне, западная Африка. В лаборатории была замечена недостача урана-235 по сравнению с малополезным изотопом уран-238, что поначалу даже вызвало подозрение в краже его террористами. Но, потом была принято объяснение, согласно которому это был природный атомный реактор, в котором цепная реакция на месторождении возникла сама по себе. Расчетное время его существования относится как раз к тому же времени, когда был погребен город – около двух миллиардов лет назад. - Недурно! Как вы это объяснили? - Нужны дополнительные исследования изотопного состава, но, похоже, что в обоих случаях мы имеем дело то ли с взорвавшимися ядерными реакторами, то ли с рассыпавшимися хранилищами ядерных отходов. Я удержался от ненужного комментария по поводу его предыдущего отношения к этой идее. - Там, похоже, что была популярна атомная энергетика. В этом нет ничего удивительного: равновесное состояние изотопов урана было другое, с повышенной долей урана-235. Для атомной энергетики это очень важно - не надо так тратиться на обогащение урана. – Напомнил Кока то, что все и так знали. - Если у них была атомная энергетика, то могли быть и атомные бомбы, и атомные ракеты для полета на Венеру и Марс. - Да, могли бы быть. Но давай обсудим это позже… Разумеется, все это были лишь косвенные доказательства того, что город имел искусственное происхождение. Но факты копились и упорно свидетельствовали в пользу гипотезы. Это давало основание рассчитывать на финансирование работ по исследованию феномена. Большую помощь в продвижении наших идей оказывала Ирина, которая вскоре стала неотъемлемой частью нашей маленькой группы. Я узнал, что «молодой глазастый» - это была именно она. Поэтому ее энтузиазм в разгадке феномена был понятен. Ирина большую часть времени проводила с нами, а не с мужем-геофизиком, которого я лишь однажды увидел мельком. Но говорила она мало – предпочитала слушать и заваривать нам чай. Мы много рассуждали о предполагаемых жителях города. Были ли они пришельцами с других планет или имели местное земное происхождение? В истории Земли много белых пятен и, вполне возможно, что жизнь много раз появлялась, расцветала и затем исчезала, не оставляя следов. Хотя, нет – кое-что оставляла в виде генетического материала, который прятался в земных толщах в виде бактерий и червячков. Они малы, но их роль в сохранении жизни на Земле велика. Иначе бы после очередной глобальной катастрофы жизнь на Земле прекратилось вовсе. А так, мы можем рассчитывать на то, что являемся генетическими родственниками жителей города. Хотя, положа руку на сердце, нам всем не очень нравилась идея о том, что в городе обитали разумные кольчатые черви – червям положено жить в почве, а не в городах и домах. К тому же черви получались чудовищно огромными – как паровозы. Но для предположений о том, что существа были гуманоидами, данных не было совершенно никаких. Слишком давно это было – задолго до эры динозавров и вообще любых живых организмов, кроме простейших эукариот. Исчезнувший мир. В какой-то момент была выдвинута и тут же всеми принята гипотеза о том, что черви были домашними животными. На это указывало то обстоятельство, что червоточины находились в основном в нижних слоях зданий и под ними. Значит, они жили в грунте и к самим зданиям отношения не имели – в зданиях обитали какие-то другие существа. Какие? Ирина придерживалась гипотезы, что это были крылатые эльфы. Во-первых, романтично, а во-вторых, получали объяснения непонятного назначения отверстия под крышами. Но зачем крылатым такие широченные ровные улицы? Мы представляли, как по этим улицам передвигаются шеренги огромных разумных муравьев. Или гусениц. Вполне возможно, что в те времена разум больше был присущ сообществам живых существ, а не индивидуумам. Куда делись эти существа – неужели все погибли? Вернулись на холодный безжизненный Марс или улетели на Венеру? Это сейчас Венера не пригодна для жизни – температура четыреста градусов на поверхности и невероятное атмосферное давление. Но, вполне возможно, что два миллиарда лет назад условия обитания на Венере были вполне сносные. Еще мы рассматривали вариант, по которому жители планеты спрятались в подземных убежищах – город продолжался вглубь, но эта его часть пока еще не подверглась моделированию. Атомная энергетика позволяла им продержаться под землей долго, но не бесконечно долго. Жизнь в таком бункере была бы аналогом жизни на космическом корабле, который отправляется в межзвездное плавание с неизвестной целью. А что если они в состоянии анабиоза? – поинтересовалась Ирина. Фантазии нашей не было границ. Наверное, мы никогда не узнаем, что это был за мир. Было понятно, что раскопки не реальны по своей технической сложности и по предполагаемым финансовым затратам. Город прочно впечатан в гранитную толщу и то, что мы видим – лишь его бледная тень. Циклы Уилкиса показывают, что Земля претерпевает катастрофические метаморфозы с периодичностью порядка 400 миллионов лет. Материки раскалываются, тонут, другие появляются. Известно, что местность в районе реактора в Окло тоже испытывала катастрофические погружения на сотни метров вглубь, а потом всплыла вновь. От последнего цикла остался суперматерик Пангея, который разделился на Лавразию и Гондвану, а те, в свою очередь, потом раскололись на известные нам материки. Контуры материков удивительным образом повторяются по обе стороны океанов. Это нетрудно видеть, если сравнить очертания Африки и Южной Америки. Компьютерное моделирование показало, что более того - все материки можно соединить вместе, если убрать океаны. Значит ли это, что всего лишь сотню миллионов лет назад океанов вообще не было, и Земля была вдвое меньше по размеру? Может ли такое быть, что Земля то надувается, то сдувается? Эти крамольные идеи выдавали мы с Ириной в ходе наших чаепитий. Кока лишь морщился от нашего дилетантизма и подробно рассказывал нам о спрединге и субдукции, но при этом каких-либо серьезных контраргументов так и не привел. Циклы навели нас на мысль о том, что Земля неоднократно проходила через процессы массового вымирания. Жизнь могла сохраниться только глубоко под землей на уровне простейших одноклеточных организмов. Они потом давали новые ростки жизни, и эти ростки развивались в течение сотен миллионов лет до сложных организмов. А потом, очередной катастрофический цикл стирал все подчистую — до простейших. Мы совершенно ничего не знаем про то, что происходило между циклами. Может быть, в истории Земли уже были высокоразвитые цивилизации и этот город — лишь первая находка? Говорили мы и о космосе. Марс два миллиарда лет назад обладал атмосферой, там была вода, реки, возможно даже океаны. Возможно, что на Марсе цвела и бурлила жизнь, может быть даже разумная. Но потом Марс потерял свое магнитное поле и вместе с ним стал терять атмосферу. Тогда же возможно, его жители перебрались на Землю. У этой гипотезы было много за и против. В свете того, что давно готовилась экспедиция на Марс, можно было ожидать новых данных в пользу любой из наших теорий. На Марсе вполне могли оказаться древние города — или их погребенные под песком руины. - Кока, я хочу тебе показать кое-что, что тебя точно заинтересует. - Что именно? - Знаешь, я убрал из пула старые данные сейсмических зондирований, относившихся еще к 80-м годам. Там они использовали 12-канальный оцифровщик, который постоянно путал каналы, когда кривые на диаграммной ленте пересекались или соприкасались. Мне пришлось использовать интеллектуального агента, чтобы исправить данные, поэтому они не попали в то шоу - его работа заняла много времени. Но сейчас данные готовы и я могу их подгрузить с разделением по времени. - Давай! – Вяло махнул рукой Кока. Он выглядел очень усталым. Я дал знак Ирине, ее изящные пальчики забегали по клавиатуре, и… я опять залюбовался неземным точеным профилем. - Что-то изменилось. - Это - то же самое место, что мы уже видели, но рассчитанное по старым данным, еще советских времен. – На экране появился наш лучший кадр с червоточинами, который мы так долго все вместе изучали и обсуждали. - В чем отличие? Картинка грубее стала? - Смотри внимательно. На экране снова появились кадры с сетью червоточин. Кока впился глазами в экран. Червоточины теперь не казались хаотичными - они уходили вглубь и под стену. - Что случилось? - Извини, раньше было мало данных... - мы же снимали показания на уровне города, а не под ним. - А это ты обработал старые данные с больших глубин? - Ну да, пришлось попотеть, чтобы очистить их от «улучшений». - Они спаслись! - Вставила Ирина, торопя события. Мы-то с ней это уже видели и обсуждали. - Это не норы, а подземные ходы, через которые жители покинули город. Мы с Виктором решили… - Тут она внезапно покраснела, но продолжила. - Что город имеет продолжение на большей глубине. Жители оборудовали себе убежище и переселились в него, когда бороться с лавой стало невозможно. Её глаза сияли. Кока молчал. Гипотеза была обещающей, хотя тут же напрашивались контрдоводы. К примеру, на какой срок было рассчитано это убежище? Откуда брать воздух, пищу, энергию, как отводить лишнее тепло? Дальше разговор пошел о будущих исследований земных глубин. А также о планетах солнечной системы, где могут отыскаться следы странников. Мы, с подачи невероятно начитанной Ирины, с какого-то момента времени стали называть жителей города странниками, по аналогии с загадочными вселенскими «странниками» Стругацких. Действительно, хотелось верить, что они вышли в космос и заселили другие планеты. Но, с тех пор прошло очень много времени. Мы не смогли удержаться от соблазна поразмышлять над тем, что может случиться с земной цивилизацией за два миллиарда лет. В каком-то смысле это было также размышление о судьбах нашей земной цивилизации. Земля пока что находится в середине цикла Уилкиса, и катастрофа такого масштаба с абсолютным уничтожением всего живого ей пока не грозит. Но существуют и другие угрозы. Одна из наиболее пугающих угроз – это взрыв супервулкана в долине Йеллоустон в США. Это не привычная гора вулкана - это гигантская в полсотни километров в поперечнике кальдера. Примерно раз в шестьсот тысяч лет эта огромная территория вспухает и потом проваливается вглубь. При этом возникает извержение невероятной силы в тысячи Хиросим ежесекундно. Последнее извержение в Йеллоустоуне было 640 тысяч лет назад, так что супервулкан может проснуться в любое время. Кроме того, на Земле известно еще около сорока супервулканов и, примерно раз в 50 тысяч лет, какой-то из них просыпается, надолго делая Землю малопригодной для жизни. В этих условиях, идея космических поселений, экспансии цивилизации в открытое пространство, выглядит не такой уж сумасбродной. С другой стороны, люди, как и все живые существа, приспособлены для жизни в определенной среде, с определенными условиями существования. Измени их, и сама сущность людей начнет меняться. Мы такие потому, что наша планета Земля такая. Если нам когда-то придется ее покинуть, то это, наверное, будет расселение в разные места: Луна, Марс, другие звездные системы. Продолжат ли эти части человечества быстрое развитие, которое мы наблюдаем сейчас? Здесь мнения разделились: были аргументы за том, что да, будет, и люди трансформируются во что-то малопонятное типа киборгов. Или в тех же странников, которых носит по бескрайнему космосу, и которые везде оставляют свои следы высокоразвитой и уже совершенно непонятной цивилизации. Другая точка зрения сводилась к тому, что смена среды обитания отбросит человечество назад или уведет его в точку стагнации, когда тысячи или сотни тысяч лет в обществе ничто не меняется. Было и такое мнение, что катастрофу можно пересидеть в земных глубинах. Право на существование это мнение имело. Действительно, в земных глубинах можно найти все необходимое для жизнедеятельности. И жить там постоянно, тысячи лет не выходя на поверхность. Там есть уран для добычи энергии, там есть вода, которая пронизывает породы, как бы глубоко мы ни закапывались. Там есть вся таблица Менделеева, и даже загадочные пустоты, которые были обнаружены при бурении Кольской Сверхглубокой. Да, там нет нашего солнышка, жарко и большое давление, но к этому можно приспособиться. Так не ушли ли жители города под землю? - Есть смыл проверить. – Кока был особенно воодушевлен этой идеей – недра Земли он знал, как свои пять пальцев. - Хотя, честно говоря, есть у меня сомнения, что мы там что-то найдем. Неужели они были такие глупые, что надеялись пересидеть катаклизм, который длился тысячи, а может и миллионы лет? - А что тогда? Думаете, что все улетели? Но это же тоже нереально: одно дело запустить в космос группу космонавтов, и совсем другое дело – миллионы или миллиарды… - Можно поискать вертикальную шахту, через которую они выбирались на поверхность. В противном случае, это не убежище, а западня. Шахту мы нашли. Она была в стене города, и даже не одна. Я не сразу разобрался, что это за башни украшают стену, и какой в них смысл – за лавой наблюдать сверху что ли? На самом деле, это были шахты. Видимо, потеряв надежду спасти город строительством высоченной стены, жители спустились под землю, но вентиляционные трубы продолжали строить. Мы даже поначалу было обрадовались, что можем через эти трубы проникнуть в убежище. Но быстро выяснилось, что они не ведут к поверхности и заканчиваются в гранитной толще на километровых глубинах. Видимо, они отыграли свою роль тогда еще — два миллиарда лет назад. Конечно, оставалась интрига: мы не знали, пустотелые эти шахты или они залиты лавой, скудные данные не давали возможности сделать однозначный вывод. Мы продолжали работать со старыми данными, на которых просматривались следы вертикально уходящих вглубь червоточин. Уже было очевидно, что их рыли не живые существа – это были прорытые механизмами ровные горизонтальные туннели и отходящие от них вертикальные шахты. Мы сверяли старые и новые данные, пытаясь вытащить из них как можно больше информации. Похоже, что шахты вели к огромным пустотам в глубинах, о существовании которых мы пока еще только начинали догадываться И вот наступил день, когда это случилось. Мы исследовали области над городом и обнаружили и там тоже червоточины в куда более молодых гранитах. - Давай назад! - Скомандовал Кока. Мы вернулись к предыдущему кадру и замерли в изумлении. Ирина шевелила пальчиками на клавиатуре, а на экране плавно сменяли друг друга два почти одинаковых кадра с червоточинами, тянущимися к поверхности. При этом, невооруженным взглядом было видно, что одна из них за прошедшие десятилетия стала заметно длиннее. * * * Стонитерсы - это адаптированное под русский язык Stone Eaters. Еще их называли по-русски камнеежками», должно быть в честь известного каламбура: - Если прорыть сквозной туннель через центр Земли и бросить туда камень – как он себя поведет? У Перельмана в его «Занимательной физике» можно прочитать, что камень будет совершать колебательные движения, путешествуя то в Южную Америку, то обратно в Россию. Но, «правильный» ответ был таким: - На самом деле, камень не пролетит и десяти метров, как его поймает и съест маленький зеленый камнеежка. Мы, следуя национальной традиции, как их только не называли – не все названия были достаточно приличные. Сам факт, что внизу под нами кто-то живет и роет туннели, шокировал публику и будил воображение ученых. Ощущение было такое, что люди Земли совершили прорыв в глубокий космос и наконец-то обнаружили внеземную жизнь с претензией на разум. Стонитерсами мы их называли официально, в знак уважения к нашему американцу Коке, который проявлял бешеную активность в вопросе изучения глубин Колы. Только благодаря ему мы имели финансирование, современную технику и буровые установки для расширения скважин. В результате исследований, кое-что про камнеежек мы уже знали. Они обитали на глубинах свыше трех тысяч метров в гранитных и базальтовых толщах. Эти совершенно примитивные существа меньше всего можно было заподозрить в наличие какого-то разума и уж тем более в том, что они являются потомками строителей величественного «города». Но, однако, и то и другое было правдой. Даже не слизняки, а просто слизь – сообщество одноклеточных организмов, медленно разъедающие совершенно несъедобную вулканическую породу. Они обитают в слое твердой породы, в котором температуры и давления еще приемлемые, ну куда уже не проникают агрессивные существа с поверхности. Камнеежки размягчают породу, делают ее проницаемой, селятся и размножаются в трещинах. Источником энергии им служит идущий из глубин метан, который они связывают с кислородом, добытым их породы. Наверное, единственным свидетельством их связи со строителями города является склонность прорывать горизонтальные туннели и вертикальные шахты. По ним из горячих глубин поднимался метан и уходил в трещины, где уютно размещались колонии камнеежек. Такой образ жизни не требовал разума и они существовали миллионы лет без единой мысли, плодясь и размножаясь. Но Земля в геологическом плане не очень стабильная планета и катастрофы на ней иногда происходят, затрагивая даже такие немыслимые глубины. И тогда камнеежки собираются вместе. - Я не человек. Парадоксальность высказывания была очевидна, поскольку в сидящем напротив собеседнике не было ничего особенного. Особенным было лишь благоговейное выражение лица хозяйки дома. - Тогда кто Вы? – Я уже знал кто он. - Правильнее спросить кто мы. Мы – Учителя. С большой буквы. Мы учим Человечество. – Сказал он без лишнего пафоса. В иные времена я бы подумал, что имею дело с сумасшедшим, но времена изменились. - Вы учите, как спастись? - Да, если Человечество не одумается, то оно погибнет. – Согласно кивнул он головой. - Третье обращение к Человечеству от 1929-го года – ваша работа? Он снова кивнул. - Довольно бестолковое обращение, надо сказать. Ну, хоть теперь понятно, откуда уши торчат. – Я говорил «на автомате» - не каждый же день удается побеседовать с «не человеком». Конечно, я готовился, я догадывался, с чем мне придется с толкнуться. Но одно дело догадываться, и совсем другое – вот так вот сидеть напротив и беседовать на обычном человечьем языке с существом из другого мира. После того как нам стало понятно, что камнеежки каким-то образом пытаются контролировать жизнь людей, мы забрались в архивы КГБ и нашли там много интересного. Оказывается, контакты людей со камнеежками имеют давнюю историю, которую тщательно скрывали от общественности. Странные контакты. Нельзя сказать, что это был контакт с инопланетянами или даже с инопланетной цивилизацией – камнеежки жили не на другой планете, и не были цивилизацией ни в каком смысле этого слова. Они даже не были разумными. Последнее обстоятельство повергало в шок не только нас, но и сотрудников спецслужб, по причине чего их донесения о контактах с чужой жизнью отличались крайней невразумительностью. Выход на «контактеров» напрашивался сам собой, оставалось только выбрать среди них более-менее вменяемых. Большой удачей оказалось то, что среди контактеров оказалась давняя знакомая по имени Наталья. Из дружеских бесед с ней удалось выудить достаточно полезной информации, чтобы понять, что мы на правильном пути. И вот я сижу у нее в гостях. На столе традиционный чай с вареньем, всё очень по-домашнему. - А что вы хотели? – Учитель посмотрел на меня в упор. В его светлых глазах появился неземной магнетический блеск. – Это же контакт с другой жизнью, и добиться понимания крайне сложно. Текст писали не мы, а люди. Мы им давали знания, а они выражали их понятным языком. - Понятно. – Я чувствовал, что его взгляд меня куда-то затягивает… - Э-ээ... Послушайте, а вы не могли бы прекратить эти шутки с гипнозом? Я не для того здесь. На какое-то мгновение лицо Учителя приобрело странное выражение – под явно увеличенными напряженно глядящими глазами появилась широкая дружелюбная улыбка, совершенно не к месту. Потом вдруг и то и другое исчезло. В смысле, глаза стали нормальными и пропала улыбка – лицо Учителя приобрело обычное выражение лица провинциального интеллигента. - Спасибо! – Вздохнул я с облегчением. - Пожалуйста. - Ответил он и отвел глаза. Я мысленным усилием воли подавил дрожание рук и продолжил беседу. - Вы знаете кто я? - Знаю. – Он опять кивнул головой. – Вы занимались исследованиями на Кольской Сверхглубокой скважине, и теперь занимаетесь поиском контактов с нами. Вы представляете себе, кто мы такие? - Честно говоря, не очень. Только в общих чертах – какая-то странная форма жизни, с которой мы еще не сталкивались. - Это очень древняя форма жизни. Вы - люди тоже имеете к ней отношение. Но развитие жизни на поверхности и под поверхностью пошло разными путями. На поверхности появились крупные многоклеточные существа как целые организмы, а под поверхностью жизнь пошла по пути образования высокоорганизованных сообществ одноклеточных организмов - эукариот. Ни одно из этих существ не обладает признаками индивидуальности – индивидуальностью отличаются только сообщества, - Как слизь? - Да, слизь – это наиболее распространенная форма существования сообществ. Но в некоторых условиях мы можем собираться и приобретать любую форму. - В том числе и форму человека? - Да… Жуть, передо мной точно был не человек, а сообщество каких-то организмов, по сути дела мерзкой слизи, сейчас принявшей форму человека разумного – осознать это было сложно, лучше было и не пытаться. Я еще задал много вопросов. Ответы большей частью были неясными, что сильно огорчало – меня не понимали, и я не понимал. Но ситуация в целом прояснилась. Стало понятно, что вопросы надо готовить, а ответы анализировать и затем тщательно готовить новые вопросы, стараясь быть максимально однозначно понятым. Всё же это был чужой разум с его малопонятной системой образов. Учитель говорил на языке людей, но это было нечто другое. С большим трудом я получил некоторое представление о жизни в глубинах. Существовала она действительно на больших глубинах в трещиноватых породах. Но не на глубине в три километра, как мы думали, а в куда более широком интервале, определяемом температурами до 140 градусов. Феномен этой жизни определили периодически происходившие на Земле катастрофы, подчистую стиравшие с ее поверхности всё живое. На поверхности жизнь исчезала и появлялась заново, а в глубинах она эволюционировала непрерывно в течение миллиардов лет. Сложность восприятия речей Учителя осложнялась тем, что много он действительно не знал из того, что интересовало меня, хотя знал массу того, что меня совершенно не интересовало. К примеру, в глубинах нет смены дня и ночи, нет времен года. Поэтому там нет представления о времени. Но есть события, представляющие интерес, и есть представление о том, какое было раньше и какое позже. Но были ли они разнесены во времени на миллионы лет или на три дня, представления не было. И разума у них как такового не было, но было общественное хранилище объемных знаний о происходящих событиях и о том, как на них реагировали. Разум проявлялся по мере надобности, анализировал ситуацию, находил аналоги в хранилище и принимал решение о действии. И тогда происходило нечто величественное – огромные подземные массы микроскопических живых существ начинали перемещение, занимая новые ниши жизни. Это происходило с упреждением – перемещение происходило до того, как условия жизни в старой нише станут неприемлемыми. Я взглянул на Наталью – она застыла истуканом и вряд ли что-то воспринимала из сказанного. Я подумал, что лучшее враг хорошего и первую беседу затягивать не стоит – теперь я точно знал, с кем имею дело, и многое в документах КГБ стало ясным. Но это еще надо было осмыслить… - Учитель, надеюсь, мы с Вами еще пообщаемся. - Да, конечно. - Один вопрос: зачем вы с нами контактируете? Что вам от нас надо? Вы же обитаете на глубинах, как я понял, от трех километров и далее – люди обычно так глубоко не копают. Учитель ухмыльнулся. - Я Вам всё расскажу. Но это при следующей встрече, а сейчас давайте уделим наше внимание очаровательной хозяйке. – Он встал. - Я же тебе говорила, говорила, а ты не верил! – Громко шептала мне Наталья, провожая к дверям. Камнеежки миллионами лет не проявляли признаки интеллекта только потому, что интеллект им был совершенно ни к чему. Они не были индивидуальностями, поэтому рождение и гибель отдельных особей даже не замечалась. Но случались времена, когда условия существования на планете резко менялись. Эволюция нашла оригинальный выход из положения – собиравшиеся вместе особи начинали действовать по принципу клеточного автомата как единое целое. Со временем эта способность развилась, и теперь существа были способны развить в себе тот интеллект, который требовался. При этом он был нестабильным и исчезал так же быстро, как и появлялся, стоило лишь ситуации перестать быть угрожающей. Основной причиной появления интеллекта становились метеоритные бомбардировки, которым периодически подвергалась Земля, а также повышение тектонической активности, затрагивающей даже большие глубины. В результате долгого приспособления, жизнь мигрировала под землю и там осталась. Удалось выяснить, что в последнее время возрождение интеллекта камнеежек было спровоцировано появлением большого количества взрывчатых веществ на Земле и использование их в горнодобывающей промышленности. Беспокойство также вызывали войны с их бесконечными взрывами, волны от которых проникали глубоко в гранитные толщи Земли. Нельзя сказать, что сейсмические волны очень мешали жить камнеежкам, но они их беспокоили и вызывали спорадическое появление интеллекта то тут, то там, а интеллекту, как известно, свойственно задавать вопросы и искать ответы. В одну из встреч я спросил Учителя - Вас беспокоят ядерные взрывы? - Очень беспокоят. – Четко ответил он. – Жизнь на поверхности Земли влияет на жизнь внизу. Пока она расцветает, нас все устраивает. Но в последнее время неправильный путь, который выбрало Человечество, нас очень беспокоит – вы должны одуматься и как можно скорее… Поняв, что Учитель вскочил на любимого конька «Последнего 627-го китайского предупреждения Человечеству», я свернул тему. Попытки повлиять на Человечество предпринимались жителями подземного мира неоднократно. Они имеют долгую и невероятно запутанную историю, от одного прикосновения к которой начисто выносит мозг. Камнеежки научились принимать человеческий облик. При этом, что любопытно, оказалось, что собственная фантазия у них почти не работает, да и собственного разума у них нет. По этой причине они либо схематично моделировали воображаемых существ из людских мифов, либо принимали форму реальных людей со всем их подробностями. Как правило, это были копии погибших людей, скопированные буквально клетка в клетку – камнеежки, будучи одноклеточными организмами, способны изобразить из себя любую клетку любого организма. Поэтому отличить их внешне от людей практически невозможно. Отличия проявляются в разговорах - клетки мозга людей погибают быстро, поэтому практически не поддаются копированию. камнеежки имитируют мышление людей, как умеют, долго и натужно к нему подстраиваясь. Но это мышление остается всего лишь имитацией. Камнеежки в человеческом облике – это неполноценные копии людей, совершенно не всесильные и не сверхразумные. Они стараются держаться в тени, а для общения с внешним миром используют контактеров, выбирая их из людей подверженных внушению. Как выяснилось, вреда от них не много. В отличие от страшилок, которыми нас пичкают фантасты, камнеежки не собираются захватывать Землю или порабощать людей. Их деятельность ограничивается достаточно бесплодными попытками повернуть беспокоящее их человечество в какое-то более-менее прогнозируемое русло развития. Но процессы, происходящие в человеческом обществе, слишком сложны, поэтому вмешательство с одной стороны вроде бы есть, а с другой стороны, оно практически не ощущается – человечество идет своим собственным путем, не обращая никакого внимания на их «последние китайские предупреждения». * * * Диаметр основной скважины Кольской Сверхглубокой всего 215 миллиметров. Скважина Южная бурилась последней, и ее диаметр был значительно больше – 710 миллиметров. Это позволило пробурить горизонтальный штрек на глубине пяти километров, с которого производились все последние исследования. В дальнейшем бурение было продолжено в направлении одной из вертикальных шахт Города. С легкой руки американца Коки город получил название Кола Сити, который мы иногда по забывчивости называли Кока Сити, поскольку в последнее время именно Кока курировал проект и старался всё держать в своих руках. Шахта оказалась пустотелой. Это определили зондированием, поскольку направленный точно на шахту бур каким-то загадочным образом прошел мимо шахты. Также зондированием пород удалось обнаружить, что шахта уходит наверх и не просто обрывается, а попадает в пористую зону. Видимо, через эти поры и трещины камнеежки осуществляют выход на поверхность и где-то там наверху есть вход в ту таинственную пещеру, где погибли спелеологи Палеевы. Специально сконструированный робот карабкался по стволу шахты. Камера выхватывала кладку стены. Это было первое реальное соприкосновение с Городом и было жутковато осознавать, что блоки, составляющие кладку, были кем-то вырезаны два миллиарда лет назад. Даже тысяча лет в прошлое – это много, а миллиард - просто непредставимо. Блоки были отчетливо видны, хотя время их коснулось – ранее идеальные, сейчас они были сильно повреждены. Блоки… - в этом не было бы ничего необычного, если бы шахта строилась людьми. Но город был построен камнеежками, точнее даже не построен, а выгрызен из цельного гранитного массива. Информация об этом событии в их наследственной памяти не сохранилось –камнеежки просто грызли гранит там где им указывали, и так, сами того не замечая, выгрызли целый город для кого-то. Для кого? Это был вопрос без ответа – даже для Учителя открытие города стало новостью. И вот теперь эти блоки… - вряд ли лишенные разума камнеежки выгрызали блоки и потом ставили друг на друга. Эти блоки имели отношение к деятельности совсем других существ. Загадочных и непонятных. Мы могли реконструировать события той эпохи по оставшимся фрагментам, фантазируя так же, как ранее я фантазировал, достраивая виртуальный город по разрозненным данным сейсморазведки. И ничего не могли знать наверняка. Шахта заканчивалась горизонтальным штреком с округлыми сводами. Похоже, что штрек был создан камнеежками. Робот покатил по относительно плоскому полу, прожектор высвечивал фантастический рельеф стен. Местами в стенах виднелись узкие проходы, предназначенные явно не для людей. Один из проходов оказался достаточно свободным, и мы решили в него свернуть. Робот долго катил вверх по наклонному туннелю, который закончился обширной пещерой. Робот остановился, и мы стали осматриваться, выхватывая из темноты то одну, то другую стену, потолок уходил вверх. - Там кто-то есть, - Раздался испуганный шепот. Мы направили свет в центр пещеры. Действительно, на расстоянии нескольких десятков метров смутно угадывалось нечто, напоминающее человеческую фигуру. Робот покатил по направлению к ней. Мы застыли в животном ужасе – посреди совершенно темной пещеры спиной к нам стоял человек. Робот медленно объезжал фигуру, прожектор высветил профиль лица. Сзади раздался женский крик. - А-ааа!! – Это кричала Ирина. Она билась в истерике. Я пытался ее успокоить, мимоходом поглядывая на экран. - Это Сергей, это Сергей!!! – вскрикивала она. Да, в пещере совершенно неподвижно стоял Сергей, теперь это было очевидно. - Успокойся, успокойся – это не настоящий Сергей, это лишь его копия, клон, понимаешь, понимаешь? –Я обнял ее, прижал к себе. Неожиданно быстро Ирина прекратила кричать, затихла, а потом вдруг подняла ко мне свое заплаканное лицо и посмотрела взглядом полным ужаса: - Они не копируют живых…. * * * - Это не русло реки. – Кока сделал задумчивую академическую паузу. Сидящий напротив академик Мещерский был весь внимание. – Мы думаем, что это ход, прорытый стонитерсами еще до того как они построили город. Не знаю, кто такие «мы» - лично я впервые услышал эту версию. Но она на всех произвела впечатление, и я в очередной раз подумал, что Кока не академик только потому, что поторопился покинуть Россию. - Интересно, интересно… - Оживился академик. Но почему дома стоят вдоль этого хода, как у нас стоят дома вдоль городских рек? - Видимо, ход был очень важен и дома над ним не строились. Ход оставался в городе туннелем, по своим размерам превышавшим наши станции метрополитена раз в десять. Возможно, он являлся частью разветвленной сети туннелей, тянущихся на тысячи километров… Кока продолжал говорить, а я с досадой вспомнил про странные артефакты по берегам «реки», которые принял за сложную систему мостов. Видимо, это были обваленные своды туннеля. В голову пришло воспоминание об аналогичном туннеле в Лассен парке на севере Калифорнии. Этот огромный туннель прорыла лава, так, по крайней мере, утверждали гиды. А что если это тоже камнеежки, подумал я? И зябко поежился. - Кока, в чем дело? – Схватил я его за рукав в перерыве. – Почему я ничего не знаю про эту идею? Что за тайны? И кто такие «мы», если мы с Ириной в этом не участвуем? - Не хотел тебя отвлекать. Мы тут с группой товарищей… - Кока стал важным. - Из спецслужб. – Подхватил я. - И они тоже. Но это неважно. Понимаешь, дело серьезнее, чем мы думали, поэтому компетентные органы естественно подключились. Тем более, как ты уже знаешь, они давно этой темой занимаются. - Ну, и что вы нашли? - Нас заинтересовало, куда уходят вертикальные штреки. Оказалось, что большинство спускаются к руслу. В том числе и за пределами города. Причем там, я имею в виду за пределами города, русло очевидно имеет вид туннеля. - Вы использовали мою симуляцию? - Разумеется. - И меня в известность не поставили. - Извини, так получилось. - Свины… - Высказался я в сердцах. Оказывается, от меня что-то скрывают. А я-то думал, что мы в одной команде. Пришлось изобразить крайнюю степень недовольства, в результате чего я получил, хоть и неполное, но всё же какое-то представление о том, что творилось за моей спиной. Оказывается, спецслужбами разных стран собрано за долгое время множество загадочных фактов, которые не вписывались ни в одну теорию. Сейчас пришло время собрать и обобщить эти данные. В результате, стала вырисовываться пугающая картина о существовании огромного подземного мира, охватывающего всю планету. Случайно открытый нами город странников - не единственный. И к этим городам сходится множество туннелей, прорытых камнеежками. Проходящее через город «русло реки» - это один из туннелей, другие еще предстоит открыть. Но, самое интересное, что обнаружился более крупный и видимо действующий туннель на глубине восьми километров. Причем, находился он на пути первой Кольской Свехглубокой и теперь спецслужбы пребывали в уверенности, что многократные проблемы, мистическим образом преследовавшие бурение с глубины семи километров, связаны именно с тем, что бур направлялся прямо на туннель . Туннель защищали и каким-то образом каждый раз уводили бур в сторону. Что-либо определенное про этот супер-туннель пока сказать было невозможно – его размытые контуры лишь угадывались. Возможно даже, что это был не туннель, а пучок туннелей или что-то в этом роде – моделирование показывало его как объект пониженной плотности, но не как нечто пустотелое. - Кока, а может это древний космический корабль? – Моя фантазия опять начала бурлить. Кока лишь усмехнулся. - Кстати, - Перевел он разговор. – Как там Ирина? - Она всё еще в шоке. Сергей в пещере был какой-то недоделанный – вроде бы он, и вроде бы не совсем он. Больше напоминал восковую фигуру, и это впечатление еще усиливалось направленным снизу светом прожектора. Наверное, с полминуты мы в изумлении взирали на экран, и тут голова Сергея стала медленно поворачиваться в нашу сторону. Он стоял с закрытыми глазами, голый и весь в слизи – это было слишком. - Уходим. – Отрывисто сказал Кока. Ирины за пультом не было, и я взялся за джойстик управления. Робот резко развернулся на сто восемьдесят градусов и покатил назад. * * * Прошло время. Кока всё же стал академиком, а я как-то так и остался в тени его славы. Ирина оправилась от шока, хотя нет да нет, а и возвращалась к тому дикому случаю – женская память цепкая. Из дальнейшего выяснилось, что Сергея как человека никогда не существовало – он был клоном-копией своего «отца» Владимира Палеева. Мне было очень странно, как они умудрились с Ириной пожениться – при ее-то уме и проницательности. Выйти замуж за нечеловека – бррр… - Молодая была, глупая. – Объясняла она. - А тут такой красавец. Высокий, обходительный, на него все мои подруги засматривались, а он выбрал меня. Трещины в семейной жизни у них пошли быстро – Сергей оказался не таким открытым человеком, каким представлялся. Он исправно исполнял свои супружеские обязанности, был неизменно вежлив и обходителен, дарил по праздникам жене цветы, но близости в отношениях между ними так и не возникло. Ирина неоднократно предпринимала попытки поговорить по душам, пробудить в нем чувство, но они неизменно разбивались о стену вежливой отчужденности. В какой-то момент она смирилась с таким положением, особенно когда они вдвоем стали жить и работать на Коле – просто приняла ситуацию как есть. Многие пары живут без чувств, и далеко не всем людям везет в любви. Встреча со мной перевернула ее жизнь – Ирина впервые всерьез увлеклась мужчиной. Поначалу она сопротивлялась новому для нее чувству, полагая, что должна оставаться верной и добропорядочной женой. «Сергей ничего мне плохого не сделал», говорила она себе. В ней боролись чувства, в ее душе бушевали нешуточные страсти в то время, когда я только еще оказывал ей первые знаки внимания. Но Сергей как будто ничего не замечал – пропадал на работе и на жалобы жены, что у нее болит голова или, что она устала, реагировал спокойно – отворачивался к стенке и засыпал. Интимная часть их семейных отношений со временем сошла на нет. И еще, все чаще Ирине приходило в голову, что, во-первых, она глубоко несчастна, и во-вторых, что надо бы проконсультироваться с доктором, почему у них с Сергеем до сих пор нет детей – возможно, наличие детей пробудило бы в нем чувства, хотя бы родительские. И вот, в этот ее сложный период жизни выяснилось, что Сергей никогда не был человеком – он был великолепной копией, но, как любая копия, отличался от оригинала. Он не мог иметь детей, он не был личностью и не был наделен человеческой душой. А в остальном от человека его было не отличить. Для Ирины это был большой удар, в том числе и по ее женскому самолюбию. Я тоже какое-то время был озадачен ее женской слепотой, но потом принял как данность, что человеку свойственно ошибаться – эта женщина была мне дорога. Долгожданная встреча с братьями по разуму не состоялась. Камнеежки не были разумными в нашем понимании этого термина. Они проявляли разумность только в одном вопросе – в вопросе собственной безопасности. А в остальном, они были просто живой массой эукариотов. Их клоны людей были просто клонами, совершенно неинтересными ни как личности, ни как источник информации – фактически это были почти люди с заложенными в них нелюдскими целями контролировать поведение человечества. Очевидно, у Сергея была индивидуальная цель контролировать процессы на комплексе буровых сверхглубоких скважин на Коле. С тех пор, как его в последний раз видели неподвижно стоящим в пещере, Сергей ни разу не появлялся, возможно даже, что он рассыпался на составляющие его части, которые в виде потоков слизи плавно перетекают из одного подземелья в другое. И наверняка среди нас есть кто-то, кто Сергея заменяет – «свято место пусто не бывает». Мы еще не научились отличать псевдо-людей от людей, но научимся точно. И тогда сможем избавиться от влияния камнеежек совсем – только будет ли это хорошо? Роль их в нашей жизни уже понятна – они прирожденные модераторы, призванные усмирять страсти и предотвращать конфликты. Учителя продолжают с нами общаться – не со всеми, правда. Со мной общаются. Но, со временем к нам пришло четкое понимание, что они не обладают какими-то полезными для человечества знаниями – все их знания почерпнуты из общения с человеческой цивилизацией, и лишь сверху прикрыты несложной формулой: «человечество должно одуматься, а то погибнет». Мы продолжаем их изучать, но уже чувствуем давление –откуда-то сверху настойчиво рекомендуют все работы в этом направлении свернуть. Нас это не удивляет. И еще остались странники. Увы, помимо факта наличия останков погребенного под гранитной лавой города, мы почти не имеем информации о них. Есть какие-то догадки, но пусть над ними бьются наши с Ириной потомки – она, кстати, беременна. * * * 28 июль 2011 – 22 сентября 2011, СПб