В голове гранитные валуны ледникового периода. Давят и не сдвигаются. Глаза открывать не хочу и не могу. Где я? Пытаюсь вспомнить... Врач, здоровые мужики рядом...Потом, ...не помню... Боль в голове адская. Да еще этот гомон. Откуда этот шум? Неужели попугаи? Как я опять попал в тропики? Ничего не помню. Впрочем, тропики помню. Стаи галдящих попугаев на пальмах. Пестрых. Попугаи пёстрые. Или пальмы? Там я подхватил малярию. Начинаю вспоминать... Один валун отвалился и исчез. Не так уж и плохо в тропиках было, пока не слег в лихорадке. Попробую вспомнить, как я сюда попал.Восстанавливаем хронологию. Испанский и португальский я за время своих поездок немного изучил. Вслушиваюсь в гомон, но глаза открыть не могу. Паррррхатый... Ерррничать...Аррриии...Кирррдык...Массссоннны...Кррррраба пррррравую конееееечность... Не понял.Я говорящих попугаев ара в стае не встречал. Ещё один валун исчез. Напрягаю природный слуховой аппарат. -Нужна идея! Не важно, какая! Мы им покажем! -Подстилка, подстилка.... Кррррови жажду! - Н-но! Тпру! Всех порежу, змеев окаянных... Еще один валун исчез. Открываю глаз. Мама! Я в палате, видимо, больничной, судя по пижамам ее обитателей. На табуретке с кастрюлей на голове и с палкой от швабры сидит пожилой человек. Под ногами у него лежит шланг для поливки травы. Голова-кастрюля пытается попасть по шлангу палкой и при этом ёрзает на табуретке, периодически восклицая:" Н-но, тпру, залётная! Змей окаянный!Шевыряется ещё! Живучий!" На подоконнике стоит сосед по комнате. Размахивая руками и периодически ударяясь об угол стены всем телом, он закатывая глаза до самых белков, что-то тараторит, переходя периодически на шёпот. Могу только разобрать "..и краба правую конечность,...и тигра левую конечность..." дальше не разборчиво,но методично и мелодично. Мужик с причёской Котовского и брюшком мечется по помещению, размахивая страницей, вырванной из какого-то журнала. На неё он, с периодичностью образования слюны, плюёт в припадке ажиотажа и, выкрикивая от всего своего, явно нездорового сердца:"...Парррхатые одни кругом! Крови! НА кол!Масссоны... Вождя на вас нет!" Бородатый человек, сидя в позе лотоса на кровати у двери, протянув правую руку в римском приветствии, а левую одновременно используя для ожесточённой чистки носа, громко и гнусаво выкрикивает в перерывах между наслаждением от ковыряния: "...Нужна идея!Мы им покажем!Все подстилки!Масссоны, их мать..." Заходит женщина в белом. На трепетного ангела не похожа. В мускулистых руках клизма. - Жора Победоносиков, ты опять шланг у завхоза стырил? Щас я тебе кишки до мозга промою. Надоел уже! Всадник на табуретке заёрзал ещё активнее. Подпрыгивая и пришпоривая своего деревянного норовистого скакуна, ринулся в бой со шваброй наперевес.Но вдруг в пылу атаки затих, наколовшись на своё же оружие. - Эй, ты! Поэт хренов, опять объедки под подушку засунул? Тебя этому Пушкин научил снова? Или Муза из женского отделения? Человек на подоконнике скорчил плаксивое лицо и завизжал: "Руки прочь от моей музы! Я без нее никто!"Потом сел и заплакал:"Отпустите меня в Питер.Я там в зоопарке зодиакальном работать буду..." Ковырятель носа, почувствовав, что сейчас и за него возмутся, юркнул под кровать. Только рука в римском приветствии торчит. А оплёвыватель журнальной страницы перешёл на скандирование своих лозунгов. Потом побулькал горлом и замычал, как бык, которому всадили в кишечник цистерну чистой воды. Всё стихло. В голове прояснилось. Боль исчезла. Сознание вернулось. Мне бы только до главврача добраться. Или до санитара.До трепетного ангела с клизмой, на худой конец Господи! И что я вчера хандрил?! Какой же я хлюпик и придурок, прости Господи! Зато прозаик...