Я и в старости по-прежнему шутник, хоть во внешности черты суровости. Но фривольные, бывает, новости ироничностью окрашивают лик. Вот и нынче, обзирая старину и кейсарские находки разные, ощутил мгновения прекрасные, а не только гордость за страну. Статуэтки единения полов, то бишь, как производились дети, говорят нам сквозь тысячелетья, что божественный процесс всегда таков. А у древней амазонки грудь! – не сумела за века состариться! И по-прежнему мужчинам дарится и очарование, и грусть. Слышу: в амфорах – чу! – плещется вино. Рядом статуи стоят – все безголовые! Неужели, что такие мы, – так, к слову я,– и поныне виноватое оно? Броши, медальоны, черепки, греки, римляне, арабы, иудеи… Рушатся империи, идеи. Только вечны мёртвые пески. И хоть я по-прежнему шутник, диалектика всё ж штука грустная. Потому о ней ни слова устно я, и не замараю ею стих.